Что забыла Алиса, стр. 11
Да умеет ли она обращаться с этим незнакомым ей телефоном? Новые устройства она всегда осваивала с превеликим трудом, но ее пальцы с шикарным маникюром уверенно нажали кнопки по бокам, и крышка отскочила. Она набрала прямой номер Ника и прижала телефон к уху. Пошел гудок. Отвечай, ну отвечай же… Ей казалось, что при первых же звуках его голоса она расплачется от счастья.
– Здравствуйте, департамент продаж слушает! – ответил приветливый, с юморком девичий голос.
Из трубки слышались раскаты хохота.
– Скажите, Ник на месте? – спросила Алиса. – Ник Лав.
Повисла небольшая пауза. Девушка снова заговорила, но уже серьезно, как будто получила выговор. Смех в трубке резко оборвался.
– Извините, вы набрали не тот номер. Хотите, я соединю вас с референтом мистера Лава?
Слово «референт» заставило Алису озадаченно замолчать. Шикарно, однако…
Девушка затрещала так быстро, как будто Алиса собиралась с ней спорить:
– Мистер Лав на этой неделе в Португалии, вам, наверное, лучше обратиться к его референту…
– В Португалии… – повторила за ней Алиса. – И что же он там делает?
– По-моему, он на какой-то международной конференции, – неуверенно ответила девушка. – Но я могу соединить вас…
Португалия, референт… Значит, он пошел на повышение. Так это надо отметить шампанским!
– Скажите, пожалуйста, что за должность у мистера Лава? – хитроумно осведомилась Алиса.
– Он у нас главный управляющий, – ответила девушка таким тоном, будто об этом знала каждая собака.
Ну и ну!
Не просто работа, а Работа с большой буквы!
Это значит – высоко забрался. Точно сказочный великан, семимильными шагами вверх по корпоративной лестнице. Алиса чуть не захихикала добродушно, представляя себе, как Ник – Ник! – хозяйски расхаживает по офису и раздает ценные указания направо и налево. Неужели над ним не смеются?
– Соединяю с референтом, – произнесла девушка уже совсем казенно.
Телефон щелкнул и снова зазвонил.
– Офис мистера Лава, Аннабель, слушаю вас, – донесся из трубки мягкий женский голос.
– Мм… – замялась Алиса. – Это жена Ника… то есть мистера Лава. Я хотела бы поговорить с ним, но… э-э…
– Здравствуйте, Алиса. – В голосе женщины сразу же послышались металлические нотки. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– Ну, вообще-то…
– Как вам известно, Ник будет в Сиднее только в понедельник утром. Конечно, если у вас что-то срочное, я могу попробовать послать ему сообщение, но мне не хотелось бы его беспокоить. У него там очень напряженный график.
Что это за противный тон у этой женщины? Она явно знает ее, Алису. И с чего это вдруг она ее так невзлюбила?
– Так у вас что-то срочное или нет?
Ей не показалось. В голосе звенела нескрываемая ненависть. Голова у Алисы разболелась еще сильнее. Ей хотелось сказать: «Слушайте, я в больнице. Меня на „скорой“ привезли!»
«Как бы мне хотелось, чтобы ты не позволяла себя топтать», – всегда говорила ей Элизабет. Бывало, Алиса уже и не помнила, что произошло, а Элизабет напоминала: «Я вчера весь вечер думала, что сказала тебе та женщина в аптеке. Просто из головы не идет, как можно такое проглотить! Бесхребетная ты какая-то!» Алиса тогда опускалась на пол, расплываясь, точно медуза, и всем видом показывая – да, она бесхребетная. Элизабет восклицала досадливо: «Будет тебе!»
Вот в чем была сложность: Алисе приходилось долго готовиться, чтобы проявить хоть мало-мальскую напористость. Что-нибудь этакое всегда случалось неожиданно. Ей нужен был не один час, чтобы все обдумать и взвесить. На самом деле все они были такие злые или это она оказалась слишком уж чувствительной? Или утром они узнали, что неизлечимо больны, и от этой новости настроение, понятно, ухудшилось?
Она уже собралась ответить референту Ника умоляющим, противно-жалостным голосом, но, против всяких ожиданий, ее тело повело себя совершенно по-новому. Выпрямилась спина. Вздернулся подбородок. Напряглись мускулы брюшного пресса. Она заговорила, но даже не узнала собственный голос – гордый, ядовитый и невозможно высокомерный.
– Да, срочное, – произнесла она. – И притом весьма! Произошел несчастный случай. Передайте Нику, чтобы он позвонил мне как можно скорее.
Даже если Алиса ухитрилась бы сделать тройное сальто назад, она удивилась бы гораздо меньше.
Из трубки послышался вздох, и все еще презрительный женский голос произнес:
– Хорошо, Алиса, посмотрим, смогу ли я…
– Буду весьма признательна. – Алиса нажала на кнопку отбоя. – Корова! Сучка! Проститутка! – Она выплюнула из себя эти три слова, словно отравленные стрелы.
Алиса сглотнула слюну и удивилась еще больше: она говорила точно татуированная девчонка, которая не боится склок и даже находит в них удовольствие.
Мобильник в ее руке зазвенел, и она даже подпрыгнула.
Она подумала, что это наверняка Ник, и ее затопило облегчение. Пальцы снова действовали уверенно. Она нажала кнопку с зеленым значком телефона и спросила:
– Ник?
– Мам, ты? – отозвался сердитый детский голос.
5
Я сегодня что-то взвинчена. Прошу прощения за то, что мне хочется «выговориться», как сейчас говорят молодые. Вообще-то, я это слово терпеть не могу, но эта мода такая прилипчивая!
Как известно многим из вас, я возглавляю общественный комитет Транквиллити-Вуд. В последнее время мы заняты подготовкой к вечеру семейных талантов. Он состоится в следующую среду. Выступать будут члены наших семейств: дети, внуки и так далее. То-то будет весело! Понятно, что некоторые номера дадутся нелегко, но хоть на какое-то время мы перестанем думать о своих артритах.
Сегодня на собрании общественного комитета появился наш новый жилец. Теперь я всегда радуюсь всякой свежей идее, поэтому с удовольствием представила Джентльмена Икс. Думаю, в Транквиллити-Вуд мой блог никто не читает: большинство этих милых старичков и не подозревает о существовании Интернета, но все же имен лучше не называть.
Джентльмен Икс излил на меня целый поток предложений.
На этих вечерах мы подаем обычно чай, кофе, сэндвичи и булочки. Джентльмен Икс замахнулся аж на коктейль-бар. По его рассказам, он год проработал барменом на каком-то острове в Карибском море и мог приготовить такой коктейль, что «просто зашибись». Я не шучу. Он выражается именно так.
Потом он сообщил, что знает одну девушку, которая, вообще-то, не член семьи, но тоже может выступить с номером, если я не против. Конечно, я согласилась. Он ответил, что это просто здорово: она классно танцует на шесте. Все мужчины покатились со смеху, захлопав себя по коленям. Ничего смешного! Сексист. Развратник. Смеялись даже некоторые женщины. Рита просто ржала как лошадь. Понятно, у нее старческое слабоумие, но все-таки…
А потом произошло что-то непонятное. Ни с того ни с сего мне вдруг захотелось разрыдаться. Я как будто перенеслась в свой самый первый по выходе из колледжа год работы в школе, в свой самый первый класс. Если вы не читали раздел «О себе», сообщаю: я двадцать лет проработала преподавателем математики. Десять лет – заместителем директора и десять лет – директором. Так сказать, положила жизнь на алтарь просвещения. В моем классе был такой ученик – Фрэнк Нири. Его озорная мордашка прямо стоит у меня перед глазами. Умный мальчик, но совершенно неуправляемый. Этакий возмутитель спокойствия, шуточкам которого смеялись все мальчишки. От них я казалась самой себе противной и скучной – ни дать ни взять тетка, оставшаяся в старых девах.
Ясное дело, в каждом классе был свой Фрэнк Нири, и я быстро научилась приструнивать их. Но тогда я была слишком молода, неопытна и из-за Фрэнка чувствовала себя настоящей занудой. Точно такое же чувство охватило меня и сегодня.
Ребята, с чувством юмора у меня все в порядке! Против хорошей шутки я ничего не имею! Но танцы на шесте! Вам ведь тоже не смешно, да?
Так вот, следующим пунктом повестки дня был тот самый противоречивый вопрос, о котором я писала в предыдущем посте. (Вам, конечно, было что сказать на эту тему! И пощипали же вы меня!) Я думала, что Джентльмен Икс меня уж точно не поддержит. Как вдруг…
Я страшно расстроена, просто ужасно! Только что мне позвонила «дочь», Барб, и сказала, что Алиса, моя «внучка», неудачно упала в спортзале – очень уж часто она туда ходит, мне кажется, – и попала в больницу. Особенно же мне грустно оттого, что ей и так сейчас сложно; только этого еще недоставало! Похоже, Алиса так сильно ударилась головой, что потеряла память и ей кажется, что теперь 1998 год. Хуже не бывает. Я, конечно, уверена, что память скоро вернется, но пока это все очень тревожно и отодвигает на задний план мелкие заботы. На сегодня заканчиваю. Как только что-то прояснится – сразу же сообщу.