Затерянная земля (Сборник), стр. 119

А Белый Медведь со всей семьей и добром давно уже был в открытом море. Когда он понял, что Ледник и земля вступили в схватку, и что на суше оставаться опасно, он живо снарядил свои плоты и суда, запасся пищей и огнем и отплыл со всем своим домом. Для Весны этот день разлуки был смерти подобен. Но пылающие горы и огненный дождь советовали уезжать. И они доверились морю. Они были уже далеко от берега, когда всезатопляющий поток ринулся с гор, но бешеные волны настигли суда, когда уже наполовину потеряли свою силу, так что не смогли перевернуть их. Настал штиль, и водная равнина не двигалась, а лишь тихо колыхалась в такт дыханию спящего моря. Белый Медведь и его дети сидели на своих судах, грустные, молчаливые, как звезды над ними и под ними, в глубине. Грузные морские чудовища всплывали на гребнях бурунов между ледяными горами, отдувались и опять ныряли, сверкая при лунном свете мокрыми плавниками.

Но вот настало утро; могучее красное солнце показалось на востоке над морем; навстречу солнцу подул свежий ветер. Белый Медведь и сыновья его натянули свои паруса из шкур, и ветер понес суда вперед.

Когда они вышли в открытое море, глазам их открылась покинутая ими земля. На севере возвышались горы, освобожденные от снегов и игравшие всеми цветами, словно на заре бытия. Ледник был побежден, и сам себя потопил в море. Но выше всего вздымалась гора с круглой вершиной, над которой столбом стоял дым, тихо подымавшийся к синим небесам. И Белый Медведь понял, что на земле снова воцарился мир. Солнце победило и принимало теперь жертву земли!

Но ветер все уносил суда прочь от этой земли, на восток, пока их со всех сторон не окружило безбрежное море. Люди уже думали, что им настал конец. Лишь на десятые сутки, когда все они уже лежали без сил, на востоке показалась земля. Белый Медведь увидел, что они спасены, и назвал эту землю Страною Жизни.

Здесь они и поселились. Белый Медведь зажег костер и вступил в обладание новой землей, приветствуемый шумным хлопаньем крыльев перелетных птиц, державших путь с юга к северным озерам.

И здесь, видно, происходила борьба между солнцем, водою и облаками; земля лежала обнаженная, дымясь от влаги, то освещенная солнцем, то прикрытая тенью от быстро бегущих облаков. Но весна победила, и радуга перекинулась над зеленым покровом земли в знак того, что и здесь человек может считать себя дома.

Белый Медведь осмотрелся и увидел березовый лес, массу отличных стволов для постройки судов; тут можно было построить огромные удивительные суда и объехать на них весь свет! Тут он и решил остаться.

Новосел

В Стране Жизни [23] Белый Медведь столкнулся с первобытным населением. Ему и в голову не приходило, что эти маленькие шелудивые дикари, ютившиеся в чащах, словно насекомые, были те самые красивые, голые люди, которые грезились ему в лесах на юге; и все-таки это были они. Они были прямыми потомками того самого народа, который в свое время изгнал Младыша, отдав его наступившей зиме.

Понадобилось немало времени, чтобы пугливые туземцы успокоились настолько, что Белый Медведь мог хорошенько присмотреться к ним; вначале они прятались в кустах, как лисицы, и спасались бегством, чуть только к ним приближались. Чтобы лучше укрыться от погони, они обыкновенно удирали на четвереньках или пробирались ползком, выставляя из высокой травы одну спину, прикрытую жесткой шкурой; при этом они время от времени оборачивались лицом назад, скалили зубы и двигались дальше. Отбежав на порядочное расстояние, они вскакивали на ноги и продолжали отступление уже бегом до тех пор, пока не считали себя в безопасности. Белый Медведь прозвал туземцев Барсуками за их следы и за характерный запах.

Ему стало ясно, что они смотрели на него и на его высоких белокурых сыновей с величайшим ужасом и в то же время с благоговением, считая их, вероятно, какими-то сверхъестественными существами. Да и как иначе было им смотреть на этих светловолосых и голубоглазых великанов, приплывших к ним по воде на судах, о которых дикари не имели и понятия? Белому Медведю приходилось всячески приманивать их ласковыми знаками и ходить с зелеными ветвями в руках вместо оружия. И все-таки дикари не подходили, а подползали на брюхе, взвизгивая, как щенята, от страха и покорности.

Кроткая Весна присаживалась на корточки и, кладя себе на колени ячменные лепешки, приманивала их детей.

Постепенно они привыкли друг к другу, но, даже убедившись в том, что эти высокие белые люди не намереваются пожирать их, Барсуки все-таки продолжали валяться перед ними во прахе, как перед сверхъестественными существами. Белый Медведь таким образом не встретил с их стороны никаких препятствий к своему водворению в стране.

Земля здесь была богата обширными сосновыми и березовыми лесами, изобиловавшими дичью. Внутри страны расстилались бесконечные степи, где паслись табуны диких лошадей и овец в таком множестве, что их и глазом было не окинуть. Тут Белый Медведь в первый раз увидел дикую лошадь. Она покинула Скандинавию задолго до его прихода. Правда, по преданиям, в незапамятные времена его предки знавали животное, у которого было всего по одному пальцу на каждой ноге, и которое бегало с быстротою ветра, но Белый Медведь считал все эти предания баснями, каких много накопилось за прошедшие века; но теперь ему довелось увидать этих животных воочию.

И Белый Медведь возложил большие надежды на близкое знакомство с ними. Это были красивые животные, со следами белых полос на желтовато-серых боках и с большими подвижными ушами. Они были очень живого нрава, любопытны, шаловливы и готовы в любую минуту помчаться веселым галопом по степи. Сыновей Белого Медведя очень занимали эти резвые животные, и они пытались подобраться к ним, держа в одной руке кусок хлеба, а в другой сложенный аркан; лошадки невольно соблазнялись, приплясывали на месте, ласково извивались и, казалось, совсем не прочь были познакомиться, но когда юноши подходили чересчур близко, они все-таки пускались прочь во весь опор, так, что в воздухе только мелькали все четыре копыта. Животные громко ржали, особенно молодые жеребцы, которые носились, размахивая гривами и сверкая белками глаз; юноши окликали их самыми ласковыми именами, и лошадки кивали головами, отвечали веселым ржанием, но не подпускали к себе — дескать, рано еще!

Дело в том, что туземцы только и умели, что убивать лошадей; приручать их, делать своими друзьями — на это у них не хватало ума. Вообще они проявляли к животным такое бесчувствие, которое казалось Белому Медведю и непонятным и возмутительным. Мало того, что они убивали животных на охоте, они еще хладнокровно мучили их ради забавы; им и в голову не приходило подойти к животным дружелюбно; насколько мог понять Белый Медведь, эти трусливые двуногие считали себя неизмеримо выше всего, что называлось животным. У Барсуков, вообще, было множество особенностей, которыми они гордились, и которые Белый Медведь охотно им оставлял, нисколько им не завидуя.

Судьба первобытного народа успела подвергнуться многим изменениям с того времени, как Младыш Древний расстался с ними в утраченном краю. Большинство его родичей направилось прямо на юг и рассеялось в дальних тропических странах, откуда не подавало о себе никаких вестей на протяжении чуть ли не целого земного периода, пока потомок Младыша, Колумб, не отыскал одну их ветвь на Вест-Индских островах. Еще позже другой потомок Младыша, Дарвин, обнаружил один из последних побегов племени, сохранившийся во всей первозданной чистоте, на Огненной Земле.

Но в те времена, когда жил Белый Медведь, они успели дойти только до Южной Европы и начали понемногу перебираться в Африку и в Азию. На севере всегда оставались арьергарды, которые лучше выдерживали холод, нежели остальные, и после того как климат на севере стал теплее, многие из них вернулись на старые места, следуя за возвращавшимися животными и перелетными птицами, но только не оседали на месте, а кочевали туда и обратно, сообразуясь с временами года.