Сказки народов Америки, стр. 53
Джон Генри был счастлив как никогда.
— У кого самый точный удар по головке бура? У Джона Генри! — гордился и хвастал Малютка Билл. — Кто глубже всех сверлит дыры в скале? Джон Генри! Кто быстрей всех работает молотом? Джон Генри, Джон Генри!
Каждый из тысячи, кто пробивал великий Биг-Бенд, слышал про Джона Генри. Он был знаком почти всем.
Когда бурильщики выползали из узкого «главного» наружу, спасаясь от очередного взрыва, они, все, как один, говорили, что Джон Генри бьет своим молотом до того сильно и быстро, что Малютка Билл не всегда успевает трясти и повертывать стальной бур, и тот, перегреваясь, начинает плавиться.
Малютке Биллу дали совет: запасти дюжину бочек льда, чтобы охлаждать бур. Да что там бочки со льдом, ему приходилось запасать и молоты, чтобы менять их по нескольку раз на день, так как в руках Джона Генри они слишком быстро перегревались и тоже делались мягкими, словно воск.
Когда любопытные зрители подходили к тоннелю, они просто пугались. Им казалось, что вся гора сотрясается до основания и буйный ветер в четком ритме врывается в глубь тоннеля. А что, если это надвигается землетрясение? Однако бурильщики объясняли, что всего-навсего это разносятся удары молота в руках Джона Генри по головке стального бура.
Все, кто работал на великом Биг-Бенде, гордились Джоном Генри. Он делал своим молотом всё, что может сделать молотом человек.
И главный строитель тоже гордился им. Он тут же позвал к себе Джона Генри, когда на Биг-Бенд заявился однажды инженер и предложил пустить в ход новую машину — паровой бур. Она работала на пару и могла заменить трех молотобойцев и трех бурильщиков сразу.
Услышав о таком чуде, Джон Генри рассмеялся. Громкие раскаты смеха сотрясли воздух, и теперь настала очередь пугаться тем, кто работал в тоннеле. Они решили, что началось землетрясение, и выскочили из тоннеля наружу, чтобы посмотреть, что случилось. А узнав, что говорит инженер про новую буровую машину, посмеялись вместе с Джоном Генри.
Почему? Да потому, что кто-кто, а они хорошо знали, что Джон Генри может справиться с работой не трех, а четырех бурильщиков, вот как!
Тогда инженер рассердился и вызвал Джона Генри на состязание. Выбрали самую крепкую скалу, которую отовсюду было хорошо видно. Малютка Билл принес лучшие стальные буры, некоторые длиною даже больше двадцати футов. Собралось много народу. Пришла и жена Джона Генри — Полли Энн — в нарядном голубом платье.
Джон Генри потребовал двадцатифунтовый молот. Он привязал к его рукоятке банг и запел:
Главный поставил Джона Генри по правую сторону горы, а инженера с его паровым буром — по левую. Потом вскинул ружье и выстрелил. Состязание началось.
Двадцатифунтовый молот описывал дугу вверх, за плечо, потом, со свистом разрезая воздух, снова вниз — бум! — по головке стального бура. И снова вверх, сверкая, словно комета, через плечо, за спину и снова вниз. Вверх — вниз, вверх — вниз. Джон Генри работал и пел:
Но паровой бур от него не отставал. Рат-а-тат-тат!.. — гремела машина. Пш-ш-ш-ш… — шипел пар, скрывая от глаз и скалу и машину. Никто поначалу даже не мог разобрать из-за пара, кипит работа или стоит, крошится скала или нет. Однако Малютка Билл знал свое дело и, когда нужно, менял короткий бур на более длинный, потому что дыра в скале все углублялась под могучими ударами Джона Генри. А потом все увидели, что инженер тоже меняет наконечники бура, выбирая всё длинней и длинней. Его машина уже продолбила в скале дыру глубиною в двенадцать дюймов. Ну а Джон Генри? Нет, пока он продолбил скалу лишь на десять дюймов. Лишь на десять!
Но он не унывал, дружище Джон Генри. Он бил молотом и пел.
Бил и пел. Он бил молотом все утро без передышки и пел, обрывая песню лишь для того, чтобы кликнуть свою жену Полли Энн. И она тут же выплескивала ведро холодной воды Джону Генри на спину, чтобы ему стало прохладней и веселее работать.
В полдень Джон Генри увидел, что паровой бур просверлил скалу глубиною десять футов. А сколько сделал сам Джон Генри? Ах, всего девять!
Ну и что ж тут такого? Джон не волновался, он сел спокойно обедать и съел все, что принесла ему Полли Энн. Но он ни слова не говорил и больше не пел. Он задумался.
После обеда состязание продолжалось. Джон Генри стал подгонять свой молот. И шейкер стал работать быстрей. Джон Генри попросил своих друзей-молотобойцев петь его любимую песню — песнь молота.
— Только пойте быстрей! — попросил он. — Как можно быстрей!
И они запели, а Джону Генри оставалось только подхватывать — а-ах!
Медленно, но верно Джон Генри стал постепенно нагонять паровой бур. Когда же спустился вечер и близился конец состязания, Малютка Билл взял самый длинный свой бур. Обе дыры в скале были тогда глубиною по девятнадцати футов. Джон Генри сильно устал. Даже пот перестал лить с него градом, он весь высох, а дыхание из его груди вырывалось со свистом, словно пар из бурильной машины.
Но что там говорить, машина тоже устала. Она стучала, и гремела, и дрожала, и шаталась. Без хлопков и ударов она уже не работала.
Когда Джон Генри из последних сил занес над головой свой молот, молотобойцы, стоявшие с ним рядом, услышали его осипший глухой голос:
И он выбил дыру. Главный дал выстрел из своего ружья, чтобы сказать всем, что состязание окончено. И тогда все увидели, что Джон Генри пробуравил дыру в скале глубиной ровно в двадцать футов. А паровой бур всего в девятнадцать с половиной.
Победил Джон Генри!
Но не успел главный объявить победителя, как усталое тело Джона Генри приникло к земле.
— Человек — только человек, — прошептал он и умер.
Джон Генри. Вот это был Человек!
Большой Джон Освободитель
Пересказ Н. Шерешевской
Он был рабом на плантациях Юга. Другие негры, тоже рабы, прозвали его Большой Джон Освободитель.
Отчаянный он был малый. Но не это главное. Куда бы Большой Джон ни пришел, что бы ни сделал, с ним неразлучен был смех. Ох и любил он шутить, и сочинять песенки, и рассказывать всякие небылицы. Веселье никогда не оставляло его, потому как чуял он — свобода грядет.
Постойте, вы еще подумаете, что Большой Джон был силачом и гигантом вроде Джона Генри, со стальными мускулами и могучей спиной? Ничего подобного! Если бы вы его увидели, то, наверное, даже сказали бы, что он коротышка. Нет, не за рост, а за ловкие свои проделки получил он прозвище Большой Джон Освободитель.
И все-таки назвать Джона замухрышкой тоже нельзя было. А почему, вы сами увидите. К примеру, вот вам случай, когда у его хозяина стала пропадать с поля кукуруза. К кому за помощью первым делом обратился белый хозяин? К Большому Джону!