Лука Мудищев (сборник), стр. 3
Зефир
Люблю тебя ласкать очами,
Хмелея от заморских вин;
Люблю в тебе искать губами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, как ты, вияся,
Сгораешь в медленном огне,
А взор твой детский, чист и ясен,
Когда скользишь ты на спине.
Ах, этой страсти бездорожье,
Ах, эти ямочки ланит!
Как трепетно твое межножье
Зефир лобзаньем пламенит.
Со мной ли под луной безмолвной
Потонешь в ласках огневых,
Когда невинный, страсти полный,
В тебя войдет мой жаркий стих.
Tristia
Среди пиров, среди блядей,
Среди классических страстей
Души высокой и греховной,
Пизда с небес спустилась к нам
С мечтами, таинствами, мглами.
И нет преград меж ней и нами,
И ходит, ходит по рукам!..
Баллада
Вам, шлюхи уличные, вам
Слагал я горестные пени,
Над кем глумились по ночам
По всем вертепам-кабакам,
Где шваль стояла на измене;
А что теперь? Мир глух и нем.
В прах обратил Господь Эдем!
Распутницы, что кажут нам
Все прелести на этой сцене,
Где открывался в сердце храм
И, вызов бросив небесам,
Спешил раздвинуть я колени.
Так насладившись чем-ничем,
В прах обратил Господь Эдем!
Когда бы встретиться всем нам,
На солнце выбежать из тени;
Под ветра свист иль птичий гам,
В мороз и в дождь я верил вам,
Где рай зиял в неверном крене.
Пусть дело дрянь, и я ни с чем.
В прах обратил Господь Эдем!
Скорбь-невзгода
С кем вы, бляди-потаскухи?
Пал туман – одни старухи.
Без конца любви хотят,
Кораблю пристать велят!
Скорбь-невзгода отзовется,
О пизде молва плетется;
Блядь с распущенной косой
Смотрит сморщенной каргой.
Не смахнуть с груди усталой
Ту напасть рукой удалой.
Как о прошлом ни жалей,
Не вернуть уж тех блядей!
Огнь любви
Ты хочешь, ангел мой прелестный,
Чтоб жертвенник я твой почтил?
Не я ли огнь любви чудесный
Без промаха в тебя вместил!
Тот огнь могучий, в битвах смелый,
Ликует, гнется и звенит,
И ум твой детский, ум незрелый,
Всю эту мощь постичь спешит!
И старец в ебле закаленный,
И робкий школьник – тут как тут,
И даже пастырь умудренный
Тебе сердечну дань несут.
Один – я видел – все вздыхает,
Другой в мечтах своих парит,
Когда же огнь любви играет,
Нахал краснеет и молчит.
Лишь я один, о Боже! Боги!..
Сей дани не хочу платить,
И вверх твои забросив ноги,
Хочу все грезы воплотить!
Два стихотворения
1
Ну как ты там теперь одна,
Красотка, дурочка, Психея?
Как изменился вкус вина,
Как шумно плещется волна,
Навзрыд цитируя Алкея!
И время прочь в такие дни,
О чем ты плачешь? Дай мне руку.
Ведь мы опять с тобой одни,
Пересекаем вплавь разлуку.
2
На корабле открылась течь,
Все ближе бездна океана;
Игра с тобой не стоит свеч
В последний час Левиафана.
Мой голос сдержанно звучал,
Рыдали трубы и фаготы;
Я покидавшим честь отдал,
Когда сводил с любовью счеты
И взглядом шлюпки провожал.
В пропастях
Какая грусть! конец романа.
Опять мосты нас развели.
Неужто мы навеки, Анна,
Исчезнем в пропастях земли?
А в небе ни клочка лазури,
А в доме пусто и темно,
Какие в сердце пели бури,
Какое пенилось вино!
Чего я жду? иль может статься,
Бывалой жизнию дыша,
В другую плоть переселяться
Заране учится душа?
А я, подхваченный забвеньем,
Еще живу, еще дышу…
И с замираньем и волненьем
Себя мечтами извожу!
Стыд
Сто раз ты меня обнимала
И с криком тоски раздевалась,
Губами ловил твои груди
И красный насмешливый рот;
О, как ты колени сдвигала,
О, как ты в любви повторялась,
И стыд, словно сон, разгоняла,
Встречая неверный восход.
А то, что ночами шептала,
Со мною в разлуке умрет!
Лейб-улан и Аннет
Ода
торжественная Ея ебливому Сиятельству
Всепресветлейшей красавице Анне Алексеевне,
на преславное Ея восшествие на престол
лейб-гвардейского конного полка
Его Императорского Величества
марта 22 дня 1759 года.
В изъявление истинной радости
и верноподданного усердия
искреннего поздравления
приносится от всеподданнейшего раба
Михайла Лобанова