От мыльного пузыря до фантика (сборник), стр. 13
А то бывает ещё одежда совсем без петелек: это на которой пуговиц нету. Правда, такую одежду редко покупают: увидят, что пуговиц нет, и сразу говорят: «Да ну!..» А означает это приблизительно вот что: какая же это, дескать, одежда, если её только через голову можно надевать? Ну и откладывают такую никчёмную одежду в сторону. Лежит она в стороне и плачет.
Вот как много могут значить петельки – особенно, конечно, застёгнутые! Идёшь по улице – весь снизу доверху застёгнутый, и сразу понятно, что ты человек, с которым спокойно можно иметь дело: такому что угодно доверь – не подведёт!
Всё это Пустая Петелька, конечно, знала, да толку от её знаний, увы, не было. Потому что на неё никаких пуговиц в жизни не застёгивали. И другие петельки, на которые самые разные пуговицы застёгнуты были, с ней даже не разговаривали: кому охота разговаривать с Пустой Петелькой? Да и о чём с ней разговаривать?
Вон с той Большущей Петелькой – настоящей петлёй, в которой вечно Костяная Пуговица болтается, определённо имеет смысл поговорить: начнёт она тебе о своей жизни рассказывать – заслушаешься! И как в ней сначала обычная пуговица была, и как потом эта пуговица оторвалась и потерялась, и как долго новую подбирали, пока вот на этой вот не остановились, и как новая сначала в неё не лезла… – Большущая Петелька собеседница что надо. Если разговорится, то может даже рассказать, как из-за неё пальто специально в ателье носили, потому что петельку пришлось ещё раз обмётывать!
А кому же такое не интересно узнать? Всякому интересно!
«Хоть бы на меня что-нибудь застегнули! – размышляла Пустая Петелька. – Всё равно что… пусть и самую маленькую пуговку. Тогда я бы тоже могла разговаривать с другими петельками – и, когда придёт вечер, устало, как и они, произносить: “С утра пуговка совсем лёгкой казалась, а к вечеру что-то уж больно к земле тянет!”»
Так большие петельки всегда говорили – и было понятно, что день для них прошёл не зря. Дескать, хорошо потрудились, теперь можно и на покой – это когда одежду расстегнут и на вешалку повесят! Тут все петельки глазки закроют – и спать, потому что завтра им опять на работу.
И ещё время от времени рассказывали всякие страшные истории – как та или иная петелька не выдерживала. И рвалась. Если такое случалось, одежду даже выбрасывать иногда приходилось, хоть и почти ещё новую! Потому что если петелька разорвалась, то это катастрофа: ни застегнуть на неё ничего нельзя, ни так ходить: разорванная петелька – она ведь сильно в глаза бросается.
Так или иначе, а Пустая Петелька всё равно ужасно надеялась, что на неё однажды хоть что-нибудь застегнут… необязательно же сразу рваться! Если у тебя с пуговицей хорошие отношения и ты с ней душа в душу живёшь, рваться вообще ни к чему… хотя, конечно, смотря какая пуговица попадётся. Потому что пуговицы и капризные бывают, которые так и норовят из петельки выскользнуть! Застёгивают их раз, застёгивают два, застёгивают три… а они всё равно выскакивают – и тогда петелька в конце концов не выдерживает…
Правда, надежд даже и на такую пуговицу, конечно, было мало. С петельками-то ведь как: для каждой из них своя пуговица предназначена, и это сразу видно, потому что петелька на одной стороне, а соответствующая ей пуговица – на другой. Тут даже и гадать нечего, какую пуговицу на какую петельку застёгивать!
Только против Пустой Петельки пуговицы не было, просто беда: наверное, оторвалась давным-давно, и пришить забыли – так часто случается, что забывают. Правда, забывать-то забывают, а потом пуговицу рано или поздно пришивают всё равно, и тогда петелька опять за работу! Против нашей же петельки всегда пустое место на пиджаке было – и ничего больше. Ей даже казалось, что она на этом месте и вообще пуговицы никакой от рождения не видела… но, наверное, это было не так: ведь любой петельке какая-нибудь пуговица да соответствует!
В конце концов Пустая Петелька решила, выбрав вечернее время, когда рабочий день уже кончился, уточнить это у какой-нибудь другой. Ближе остальных к ней оказалась та самая Большущая Петелька на пальто, в которой днём Костяная Пуговица болталась. Пальто было явно старше пиджака, причём намного, так что Большущая Петля вполне могла помнить, имелась когда-нибудь напротив Пустой Петельки пуговица или нет.
– Ни-ког-да! – со знанием дела ответила Большущая Петелька. – Сколько себя помню, там всегда пустое место было.
– Зачем же тогда меня сделали? – в отчаянии спросила Пустая Петелька.
– По ошибке, – сказала Большущая Петелька. – Люди часто ошибаются. Я даже видела одну куртку, у которой карман был прямо на спине пришит!
Одежда, висевшая поблизости и слышавшая этот разговор, расхохоталась – да так, что вешалка чуть не обвалилась! А потом все принялись шушукаться, поглядывая на Пустую Петельку – и даже п-р-ы-с-к-а-т-ь… осторожно, конечно, чтобы она не заметила.
Только Пустая Петелька всё равно это заметила и расплакалась.
«Как же можно допускать такие ошибки? – думала она о людях. – Это всё равно что сделать замочную скважину, а ключа к ней не сделать!»
Но утром к вешалке подошел на редкость торжественный Дедушка. В руке у него была небольшая гвоздика тёмно-бордового цвета. И он вдруг осторооожно раздвинул Пустую Петельку и продел в неё эту гвоздику! Пустая Петелька обомлела – и все на вешалке тоже обомлели. Дедушка же посмотрел в зеркало, причесал усы и – загляделся на себя.
– Какой ты сегодня торжественный, – сказала Бабушка и улыбнулась, – даже вон цветок в петлице!
– Это потому, что сегодня я иду к Вечному Огню, – немножко смущённо ответил Дедушка.
– Её даже зовут не Петелька, как нас, а – Петлица! – с уважением зашушукались на вешалке.
А Петлица (недавно ещё Пустая Петелька), бережно неся в себе цветок, подумала, что быть украшенной таким цветком – пусть даже и один раз в жизни – лучше, чем всю жизнь застёгиваться на пуговицу!
И, скажу вам по секрету, в этом она была совершенно права.
Самолётик, который очень устал
Каждый может устать. Если долго-предолго делать что-нибудь, то в конце концов обязательно устанешь как миленький. Конечно, лучше не подавать виду, что ты устал, но это не всегда получается. И тогда начинает хотеться глубоко вздохнуть и громко сказать:
– Ох, как же я устал – просто ужас!
Так Самолётик и сделал. Он глубоко вздохнул и громко сказал:
– Ох, как же я устал – просто ужас!
Причём сказал он это, будучи на небе, потому что самолёты и вообще-то чаще всего можно встретить на небе: они там работают. И наш Самолётик работал: он возил почту и был, значит, Самолётик-почтальон.
Случайно услышав это «Ох-как-же-я-устал-просто-ужас!» – Капелька Воды, сосредоточенно летевшая с неба на землю, даже перестала лететь. Она остановилась и спросила с огромным сомнением:
– Разве самолёты устают?
– Все устают, – вздохнул Самолётик и для убедительности добавил: – А самолёты входят в число всех.
– М-да… – задумалась Капелька Воды. – Что же теперь делать?
– Списывать меня – и как можно скорее! – охотно объяснил Самолётик, дальше, конечно, не летя по небу, а только разговаривая с Капелькой Воды.
Но Капелька Воды объяснений не поняла и испугалась:
– Как это «списывать»?
– Да не бойтесь Вы! – засмеялся Самолётик. – Списываться совсем не страшно. Списывать самолёт – это означает вычеркивать его из списка самолётов. А когда тебя вычеркнули из списка самолётов, ты можешь больше не летать.
– Интересно, – сказала Капелька Воды, – кем же Вы тогда станете? Предположим, Вас действительно вычеркнули из списка самолётов и Вы больше не самолёт… а кто?
– Не знаю, – честно ответил Самолётик. – Да и откуда мне знать? Меня же ещё никогда не списывали.