От мыльного пузыря до фантика (сборник), стр. 10

– Вовсе не подходите! – возразил Продавец-Пирожков-с-Капустой. – Вы нервная и вздрагиваете постоянно, а оно величавое и ведёт себя спокойно. Ему с Вами не ужиться. А потом… мне с самого начала следовало Вам сказать, что облако это моё. Уж я-то знаю, что с ним делать. Положу его в авоську и буду носить по городу. И все прохожие станут с удивлением спрашивать: «Что это у Вас там, в авоське?» А я – отвечать как бы равнодушно: «Да так… облако одно». Ну, и… потом продам его за тысячу рублей.

– Такое облако? Всего за тысячу рублей? – Стоявшая неподалёку Грузовая Машина завелась с пол-оборота. – Да что Вы понимаете в облаках! Лучше уж это облако моим будет. Я погружу его в кузов и начну возить по дорогам страны, а потом отвезу на склад и стану хранить там. У меня на складе много всякого добра хранится.

Между тем Облако всё летело по небу…

– Не обратиться ли нам непосредственно к облаку? – догадался вдруг Газетный Киоск, сильно запоздав догадаться – и тем не менее… – Пусть само скажет, чьё оно. А если ничьё, то пусть скажет, кому хочет принадлежать. Правда, скорее всего, оно уже кому-нибудь принадлежит. Ведь всё на свете кому-нибудь принадлежит.

– Эй, облако! – немедленно и невежливо начал действовать Продавец-Пирожков-с-Капустой. – Ты чьё?

Облако молчало и летело дальше, и Продавец-Пирожков-с-Капустой пустился в пространные рассуждения:

– За каждого из нас отвечает какая-либо организация. Например, за меня – Трест ресторанов и кафе, за Газетный Киоск – агентство «Союзпечать», за Вывеску-над-Трамвайной-Остановкой – Трамвайно-троллейбусное управление… ну и так далее. За тебя какая организация отвеча-а-а-е-е-ет?

Последнее слово Продавцу-Пирожков-с-Капустой пришлось уже кричать изо всех сил: Облако к тому времени уплыло совсем далеко, так и не поняв, о чём там внизу идёт речь. На прощанье – прежде чем совсем исчезнуть из виду– оно помахало ручкой им всем: тем, кому не принадлежало – белое, пушистое, с аппетитными розовыми бочками. (Между нами говоря, Облако это летело в Южную Америку, на вершину одной из гор, куда его пригласили на ужин.)

– Э-эх, такое облако упустили! – горько покачал головой Продавец-Пирожков-с-Капустой, обращаясь к совсем поникшей и больше не вздрагивавшей Занавеске в окне ближайшего дома. И бедного Продавца-Пирожков-с-Капустой остаётся только пожалеть: пока он препирался с другими о том, кому достанется облако, пирожки с капустой зачерствели – и никто уже не хотел покупать их.

– Ну и влетит же этому облаку от организации, которая за него отвечает! – подхватил Газетный Киоск злорадно.

Пожалеем и Газетный Киоск: пока он спорил, все новости в его газетах устарели – и ему даже пришлось закрыться.

– Она моя, моя! – услышали они вдруг душераздирающий крик Вывески-над-Трамвайной-Остановкой.

Все тут же взглянули на небо: там зажглась первая звезда.

Бегемотовый мех

На вешалке висели шубы, потому что на улице была зима, и гости в них пришли. Висеть было довольно скучно, но шубы умеют только висеть, а больше ничего не умеют. Вот они и висели себе на вешалке.

Между прочим, шубы эти стоили ужас как дорого: почти все – по несколько тысяч. А послушать только, что они говорили, так прямо оторопь брала от того, как они важничали!

– Я не привыкла к такой тесноте, – то и дело вздыхала Песцовая Шуба. – У нас дома мне отведён целый шкаф, где меня держат в полиэтилене, потому что боятся запылить! А тут стиснули со всех сторон…

– Да уж, – тут же подхватывало Норковое Манто, – здесь ужасно тесно. Но ещё страшнее духота. На меня перед выходом чуть ли не целый флакон духов вылили – и что же? Я всё равно задыхаюсь от посторонних запахов.

– Теснота и духота – это еще терпимо, – поминутно и очень тяжело вздыхала Накидка-из-Каракульчи. – Но вот жара… Я не выношу жары, я умираю! – Тут Накидка делала вид, что падает без сознания. Хотя, конечно, упасть она никуда не могла: её крепко поддерживали плечики из очень прочного дерева.

– Считайте, что всем вам крупно повезло: вы всё-таки в стороне висите – в тесном, как говорится, дружеском кругу, – вдруг вмешалась в разговор рыжая Лисья Куртка. – А я тут вишу вместе с какими-то… в то время как дома меня хранят в чехле. Посмотрите, как навалилась мне на плечо эта вот Шубка дикой расцветки!

Шубка дикой расцветки на самом-то деле едва касалась Лисьей Куртки, но, услышав замечание в свой адрес, постаралась отодвинуться подальше.

– Извините, пожалуйста, – пробормотала она некрасивым жёстким голосом, и все повернулись к ней.

Вид у неё и в самом деле был довольно нелепый: её сшили из искусственного меха зелёного цвета и оторочили не то тесьмой, не то каким-то шнурком – во всяком случае, цвет оторочки был убедительно голубым.

– А что, разве сегодня приглашены все желающие? – как бы между прочим поинтересовалось Норковое Манто.

– Похоже, что так, – Песцовая Шуба буравила взглядом зелёный мех. Потом она кашлянула и спросила: – Простите, голубушка, Вы не из Африки?

– Нет, что Вы! – приветливо ответила Зелёная Шубка. – Я из… другого места.

– А я думаю, что всё же из Африки: в наших краях я что-то не встречала зелёных пушных зверей.

Колкость Песцовой Шубы имела успех, причём громче всех хохотала именно она сама.

Зелёная Шубка смутилась, а потом решила: была не была. И ровным, жёстким голосом произнесла:

– Да, я не из ваших краев. Но и не из Африки. Я из Центральной Америки. А мех у меня… бегемотовый.

На какую-то минуту шубы словно языки проглотили. Потом Лисья Куртка сказала не очень уверенно:

– Мне казалось, у бегемотов нет меха… мне казалось, они лысые…

– Вам казалось, – ответила Зелёная Шубка. – Да и откуда Вам знать про бегемотов… в ваших-то краях! Но я знакома со многими бегемотами: все они покрыты как раз зелёной шерстью и похожи на лужки.

– Это ложь! – перебило её Норковое Манто. – Я видело бегемотов в кино, они голые и блестят. Они живут в воде.

– Простите, но Вы ошибаетесь, – мягко поправила Норковое Манто Зелёная Шубка. – Бегемоты живут на небе. Они летучие.

– Вероятно, это какие-то совсем последние сведения, – сказала Накидка-из-Каракульчи.

– Нет, это просто совсем последние бегемоты, – возразила Зелёная Шубка. – Одного из таких бегемотов я час назад привязала к водосточной трубе возле дома, а то ведь они имеют обыкновение улетать, эти бегемоты.

– Что ж, посмотрим, когда будем выходить, – коротко пообещала Лисья Куртка, и у Зелёной Шубки душа ушла в пятки.

Некоторое время компания обсуждала похожих на лужки бегемотов с зелёной шерстью, а спустя час-другой полные дамы вывели свои шубы на улицу. Зелёная Шубка вышла вместе с другими – и все увидели, что принадлежит она молоденькой девушке с весёлыми глазами. Выйдя на улицу, Зелёная Шубка даже зажмурилась от страха: вот сейчас, сейчас ей скажут всё, что о ней думают. Жалкая врунья… И зачем только она придумала этих зелёных бегемотов!

Впрочем, ни одна из шуб не проронила ни слова – и тогда Зелёная Шубка осторожно открыла глаза: маленький бегемот, поросший зелёной шерстью и похожий на лужок, приветливо махал ей крылышками возле водосточной трубы, к которой был привязан не то тесьмой, не то каким-то шнурком убедительно голубого цвета. Для пущей важности бегемот громко кукарекнул. «Ну, это уж слишком!» – со смехом подумала Зелёная Шубка из искусственного меха.

Торопливая Иголка

Когда случайно выпавшая из подушечки Иголка увидела нитки, она сразу поняла: это как раз для неё! Тотчас же защемило сердце и невыносимо захотелось в-ы-ш-и-в-а-т-ь! А ниток было хоть отбавляй.

– Ах! – только и сказала Иголка, пропуская в ушко жёлтую нитку.

И от этого немножко закружилась голова.

Иголка не ведала пока, что именно она творила, но что-то уже, тем не менее, творилось – само собою. Таково уж это занятие – в-ы-ш-и-в-а-н-и-е. Никогда не знаешь, что в конце концов выйдет. Только совсем потом, когда вышивка почти готова, всплеснёшь руками да и скажешь: «Во-о-от оно, оказывается, как!»