Серебряное зеркало и другие таинственные истории, стр. 4

— Что с тобой?

— Ценой моей крови я купила для него лучший из всех даров. Я пришла, чтобы вручить ему этот дар, а он бежит от меня! — воскликнула она.

— Твое желание исполнилось. Он получил то, о чем ты просила, — мягко прошептал голос.

— Что же он получил? — вскричала она.

— Он смог покинуть тебя, — ответил голос.

Девушка стояла неподвижно. Далеко в открытом море лодка скрылась из виду, исчезнув в лунном сиянии.

— Ты довольна? — спросил нежный голос.

— Да, — сказала она.

Возле ее ног тихо плескались о берег волны, и по воде пробегала рябь.

Агата Кристи

РАДИО

— Прежде всего, избегайте любого напряжения и волнений, — произнес доктор Мейнелл преувеличенно мягким тоном, как это принято у врачей.

Казалось, миссис Хартер не столько успокоилась, сколько встревожилась. Так часто бывает с людьми, которых утешают ничего не значащими словами.

— Небольшая сердечная слабость, — бодро продолжал доктор, — но опасаться нечего, могу вас заверить. Тем не менее, — добавил он, — хорошо бы установить лифт. А? Как насчет этого?

Миссис Хартер выглядела испуганной. Доктор Мейнелл, напротив, был явно доволен собой. Он предпочитал состоятельных пациентов именно потому, что любил давать сложные, дорогостоящие рекомендации.

— Да, лифт, — сказал доктор Мейнелл, безуспешно пытаясь придумать что-нибудь еще более впечатляющее. — Это избавит вас от лишних усилий. Ежедневные упражнения вам полезны, но только не ходьба по лестнице. И старайтесь как можно больше развлекаться, не думайте все время о своем здоровье.

Племяннику старой леди, Чарльзу Риджуею, доктор сказал кое-что еще.

— Не поймите меня неправильно, — сказал он. — Ваша тетушка может прожить и, скорее всего, проживет много лет. Но при этом шок или чрезмерное напряжение могут с легкостью убить ее — вот так! — И он щелкнул пальцами. — Она должна вести очень спокойную жизнь: ни огорчений, ни усталости. И, конечно, ей не следует скучать. Вам придется подбадривать и развлекать ее.

— Развлекать, — задумчиво повторил Чарльз Риджуей.

Чарльз был заботливый юноша. Кроме того, он никогда не упускал из виду своих интересов. В тот же вечер он предложил купить радиоприемник.

Миссис Хартер, уже порядком напуганная мыслью о лифте, решительно воспротивилась такому совету. Чарльз настаивал.

— Я не доверяю всяким новомодным устройствам, — жалобно твердила миссис Хартер. — Эти волны, — ну, ты знаешь, электрические волны… Они могут мне повредить.

Чарльз дружелюбно, но слегка снисходительно указал на беспочвенность этих опасений.

Миссис Хартер, чьи познания в данной области были довольно скудными, но взгляды — непоколебимыми, по-прежнему стояла на своем.

— Всё это электричество… — робко пробормотала она. — Говори что хочешь, Чарльз, но есть люди, на которых оно плохо действует. У меня всегда ужасно болит голова перед грозой — мне ли этого не знать!

Она энергично кивнула в подтверждение своих слов.

Чарльз был терпелив, но упорен.

— Моя дорогая тетя Мэри, — сказал он, — позвольте, я объясню вам, в чем тут дело.

Он был знатоком в этом вопросе и прочел ей настоящую лекцию о передатчиках, высоких и низких частотах, об усилителях и конденсаторах.

Миссис Хартер, оглушенная потоком непонятных слов, была вынуждена уступить.

— Конечно, Чарльз, — неохотно сказала она, — если ты в самом деле так думаешь…

— Дорогая тетя, — с воодушевлением подхватил Чарльз, — это как раз то, что нужно, чтобы вы не скучали.

Вскоре после этого разговора лифт, рекомендованный доктором Мейнеллом, был установлен — и едва не стал причиной смерти миссис Хартер, поскольку, подобно многим другим старушкам, она не выносила чужих людей в доме. Она подозревала их, всех и каждого, в намерении похитить ее старинное серебро.

Потом привезли радиоприемник. Миссис Хартер оставалось лишь беспомощно разглядывать этот пугающий предмет — громоздкий ящик, сплошь утыканный какими-то рукоятками и кнопками.

Чтобы примирить ее с ним, понадобился весь немалый энтузиазм Чарльза. Но Чарльз с удовольствием настраивал приемник и давал пояснения. Это была его стихия. Миссис Хартер сидела в своем кресле с высокой спинкой, терпеливая и вежливая, затаив в душе уверенность, что все эти современные выдумки — одно расстройство и больше ничего.

— Слушайте, тетя Мэри, сейчас я поймаю Берлин! Здорово, а? Вам хорошо слышно?

— Я ничего не слышу, кроме жужжания и щелканья, — сказала миссис Хартер.

Чарльз продолжал вертеть ручки.

— Брюссель, — с гордостью сообщил он.

— В самом деле? — спросила миссис Хартер не слишком заинтересованно.

Чарльз снова крутанул ручку, и комнату огласил заунывный вой.

— Что на сей раз? Собачий приют? — не без иронии осведомилась старая леди.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Чарльз. — Вы развеселились, тетя Мэри? Вот и прекрасно!

Миссис Хартер не смогла удержаться от улыбки. Она была очень привязана к Чарльзу.

В течение нескольких лет у нее жила племянница, Мириам Хартер. Она хотела сделать девушку своей наследницей, но Мириам не добилась успеха. Она была нетерпелива, тяготилась обществом тетки и часто уходила из дома — «слонялась неизвестно где», как говорила миссис Хартер. В конце концов она связалась с парнем, которого ее тетя совершенно не одобрила. Мириам отправили назад к матери с короткой запиской, как товар низкого качества. Она вышла замуж за того самого парня, и миссис Хартер обычно посылала ей коробку носовых платков к Рождеству.

Разочаровавшись в племянницах, миссис Хартер обратила внимание на племянников. Чарльз с первых же дней оправдал ее надежды. Он всегда был приветлив, всегда внимателен к тетушке и с большим интересом слушал рассказы о далеких днях ее молодости. В этом он был полной противоположностью Мириам, которая откровенно скучала и не скрывала этого. Чарльз никогда не скучал, неизменно оставался в хорошем настроении и по нескольку раз в день говорил тетке, что она просто замечательная старая леди.

Будучи в восторге от своего приобретения, миссис Хартер письменно распорядилось, чтобы ее адвокат составил новое завещание. Это завещание было прислано ей, надлежащим образом утверждено и подписано. И вот теперь даже появление радиоприемника принесло Чарльзу новые лавры.

Сперва миссис Хартер была убежденной противницей радио, потом привыкла к нему и наконец сделалась его поклонницей. Ей больше нравилось слушать передачи, когда племянника не было дома. Он никак не мог оставить приемник в покое. Миссис Хартер любила сидеть в удобном кресле, спокойно слушая симфонический концерт, лекцию о Лукреции Борджиа или «Источнике жизни», довольная собой и всем миром. Чарльз вел себя совсем иначе. Приемник оглушительно трещал и шипел, пока он возился с настройкой, пытаясь поймать зарубежные станции. Но в те вечера, когда Чарльз уходил обедать с друзьями, миссис Хартер получала истинное удовольствие. Она могла повернуть два переключателя, сесть в свое кресло с высокой спинкой и наслаждаться вечерней программой.

Три месяца спустя произошло первое загадочное событие. Чарльз ушел поиграть в бридж. В тот вечер программа была посвящена балладам. Известная певица, обладательница прославленного сопрано, исполняла «Энни Лори» — и тут случилось нечто странное. Музыка прервалась, раздалось жужжание, щелчки, и все умолкло. Тишина сменилась низким гудящим звуком. У миссис Хартер создалось впечатление, а почему — она и сама не знала, что этот звук доносится из какой-то немыслимой дали. Затем, ясный и отчетливый, послышался голос — мужской голос с легким ирландским акцентом:

— Мэри, — ты слышишь меня, Мэри? Это говорит Патрик… Я скоро приду за тобой. Ты будешь готова, не так ли, Мэри?

И почти сразу же мелодия «Энни Лори» вновь наполнила комнату. Миссис Хартер сидела неподвижно, обеими руками сжимая подлокотники кресла. Не приснилось ли ей все это? Патрик! Голос Патрика! Патрик говорил с нею в этой самой комнате. Нет, конечно, это сон, если только не галлюцинация. Наверное, она просто задремала на минуту или две. Но какой странный сон: будто ее покойный муж говорил с нею по радио. Это слегка испугало ее. Что за слова он произнес?