Удар Святогора, стр. 7

– Вот же нечисть какая! – сплюнул на песок один из тысячников.

– Думал, что дети Степи за ним слепо пойдут, – поддержал его шаман, – не на тех напал.

– Но делать с ним что-то нужно, – задумчиво произнес Джучи, – он сильней Святогора оказался; кто же знал, что такие существа вообще бывают?

– А как насчет Пасти дэва? – раздался сзади голос Жангира.

Пастью дэва называли огромный провал, что образовался в скале. Глубину его никто точно не знал, свет до дна не доставал. Крики тех, кого туда бросали, затихали где-то в глубине, и очень не скоро.

– А и правда, – согласился Шараган, – пускай там, на дне, собирается.

– Он ведь рано или поздно соберется и вылезет, – заметил тысячник Айнур, – а такой отомстить захочет.

– Это точно. – Шаман вспомнил, как побеждали черного гиганта: пробить доспехи не получилось, и пришлось все тело крюками вытаскивать по кускам через отверстие для головы. Связанный гигант орал от боли и сыпал проклятиями, пока его голову не порубили в мелкие ошметки.

– Песочку ему сверху накидаем, с несколько дворцов вышиной, быстро не вылезет. А когда откопается, мы уж далече будем. А надо будет, так и снова убьем.

Уже пятый день десятки тысяч степняков кидали песок и камни в Пасть дэва; звук падающих камней затихал в глубине, увидеть какой-то результат своих усилий было невозможно, но степняки не останавливались. Никому из них не хотелось снова сражаться с этим непонятным существом. Броню и меч пришлось бросить на месте боя: десяток самых сильных людей не смогли поднять даже перчатку, не говоря уже о мече. Лишь засыпали песком, чтобы трудней было найти.

– Думаю я, уже хватит, – с сомнением посмотрел на ущелье Шараган, – а то вдруг эта дыра всю землю насквозь пронзает…

– И что там, с другой стороны?

– А я откуда знаю? – удивился шаман. – Может, там как раз вон такие живут. – Он указал на ущелье.

– Давай еще неделю, – нахмурился Джучи, – для верности. К нам сюда подходят окрестные племена. Как соберем всех, так и на Картауса пойдем, уже пора. Воинов бой с чудой этой только сплотил, войско хочет битвы.

– С Картаусом сложней будет, – засомневался Шараган, – чую я, ловушку он нам готовит. Не из тех он, кто так просто власть отдаст.

– Заберем и не спросим, – отрезал Джучи, – ты же чувствуешь, старый друг: сама Степь за нас. С высоких небесных пастбищ на нас духи предков смотрят одобрительно. Сам Тугарин сейчас от счастья плачет – я в это точно верю.

– А ведь еще недавно одно маленькое племя у нас было, – усмехнулся Шараган, – иначе чем помощью предков и не объяснить.

Войско степняков ушло на десятый день. Пасть дэва все так же казалась бездонной, а вот камней и песка окрест убавилось прилично. На закате из-за скалы появился огромный мерзкий и сгорбленный старик. Он опечаленно посмотрел на провал:

– Ничего, хозяин, Вий достанет, Вий откопает.

Глава 6

Волка ноги кормят

– Да куда же ты делся, проклятый, – взвыл про себя Серый Волк, – ну, заяц, ну, погоди!

Он явно ощущал носом запах зайца, но тот замыкался в кольцо, как будто добыча бегала по кругу. Заяц усиленно петлял, и Серый Волк его снова потерял. Кто бы мог подумать, что ловить зайцев – такая непростая задача? Он уже достаточно сносно научился бегать на четырех лапах, тело волка помнило движения, а вот с охотой не ладилось, тут надо думать, и думать как волк. Зайцев он уже просто ненавидел: вроде ничего сложного, идешь следом по запаху, а потом бах – и круг. А сам заяц отпрыгнул куда-то вдаль, и не понять, в какую сторону. В животе уже громко урчало.

Утром он встретил оленя, но тот выставил угрожающе рога вперед, пришлось, поджав хвост, позорно бежать. Голод снова дал о себе знать урчанием в пустом животе. Волк с сомнением посмотрел на ягодный куст. Он знал, что это волчьи ягоды и что они ядовитые. Возможно ли, что они потому и называются волчьи, что их волки могут есть? Увы, разум подсказывал, что ягоды просто назвали в честь волков: такая же, мол, напасть. Интересно, получится ли попросить еду у людей? Можно же как-то показать, что ты разумен: например, слово какое-нибудь лапой написать. Снова разум подсказал, что в деревне просто может не оказаться никого, знающего грамоту. Скорее всего, не окажется, зачем крестьянину знать письмо? А в город не попасть, через стену не перелезешь, через ворота не пустят. Вывести отец вывел, а обратно теперь никак.

«Лягушек ловить проще, – осенила Волка мысль, – лягушку даже неповоротливый человек может поймать, а лесной хищник и подавно». Волк направился к пруду, где они в детстве с Иваном ловили лягушек. Он знал, что квакушки находятся где-то вокруг пруда, однако ни одна не попадалась ему на глаза. Нос тут тоже был не помощник, пахло только тиной да застоявшейся водой. Это тебе не заяц в поле, чей запах хорошо различим. Волк мысленно послал волну проклятий зайцу и всему его подлому племени. Лягушек надо было искать глазами, а глаза у волка видят не совсем так, как у человека. Медленными шагами он обходил пруд и наконец был вознагражден. Толстая жаба сидела на кувшинке у самой кромки берега. Волк медленно подкрался к ней и прыгнул. Прыжок получился неловким, но жаба тоже расторопностью не отличалась, и челюсти сомкнулись на ней. Волк, внутренне сжавшись, проглотил жабу, даже не прожевав ее толком. Какая же это была гадость, словами не передать… Он скривил морду и даже кашлянул, и тут сзади раздалось громкое фырканье. Резко обернувшись, он увидел другого волка, наблюдающего за его охотой на жабу из-за дерева. Это волчица, а не волк, тут же подсказал нос, причем молодая. Ее шерсть была не такая, как у него, она отливала каким-то рыжим оттенком: не ярко-рыжим, какой бывает у лис, а серо-рыжим, волчьим. Судя по ее взгляду, ловля жаб не почиталась среди волков достойным занятием, и, изведав вкус жабы, волк понимал почему.

Серый попытался улыбнуться, но вышел только оскал. Рыжая волчица снова фыркнула, как показалось – не зло, а весело. Ее, похоже, веселил попавший в беду собрат. Волк не знал, что ему делать: пытаться ловить жаб под пристальным взглядом волчицы ему было неловко, да и вкус их был слишком неприятен. Как общаться с другими волками, он не имел ни малейшего представления, да и была ли у них вообще речь? Волчица тем временем снова фыркнула и скрылась в лесу. Волк даже немного расстроился, ему было очень странно жить в зверином теле, не хватало никого, с кем можно было поделиться своими бедами и поговорить. Он даже озорной волчице был рад: пусть и фыркала презрительно, но все равно – какое-никакое, а общество.

Взгляд его снова упал на пруд. Ну нет, не сегодня точно, лягушки теперь – только если уж совсем помирать с голоду будет… Угрюмо переставляя лапами, он брел от пруда. Возле трухлявого пня на опушке росли грибы. Волки вообще едят грибы? И если едят, то вот эти грибы – они съедобные? Серый неплохо знал грибы, сколько лукошек собрал в детстве и юности, но, глядя волчьими, а не человеческими глазами, он не мог их опознать. Живот снова заурчал, и голод подтолкнул на риск, Серый схватил зубами гриб и принялся жевать. Небо и язык обожгло, и Волк тут же выплюнул гриб, кашляя и плюясь; он стоял над пнем, и его слегка мутило. Грибы оказались явно не те. Сзади раздался уже знакомый фырк. Волк угрюмо обернулся и снова увидел усмешливую мордочку рыжей волчицы.

«Нравится смотреть на мои мучения? – мысленно спросил ее волк. – Ну давай, фыркай. Сам знаю, что неуклюжий в волчьем теле».

Волчица опустила морду в траву и поднялась, уже сжимая в зубах половину зайца. Волк насторожился, при виде зайца у него потекли слюнки. Интересно: это она так издевается над ним или делится едой? Волчица снова озорно фыркнула и отошла в сторону, как бы приглашая. Серый медленно приблизился к предложенной еде, не решаясь притронуться. Волчица широко раскрыла пасть и, высунув алый язык, медленно задышала; когда он впился зубами в заячью тушку, она снова фыркнула. Серый Волк испытывал какое-то мстительное удовольствие, поедая зайца, пусть даже поймал его и не он. Будучи человеком, он не смог бы есть сырое мясо, но в волчьем теле это оказалось совсем не противно, как он ожидал. Ну и со вкусом лягушки не сравнить. Любительница посмеяться над несчастным бедолагой дождалась окончания трапезы и, махнув хвостом, пошла в лес. Волк медленно поплелся за ней; все равно идти куда-то надо, сам он охотиться не умеет. Может, новая спутница научит разным волчьим премудростям.