Закрытие открытия (с иллюстрациями), стр. 13

- На спортплощадку. Затеваем соревнование за прирост. Какой отряд на сколько сантиметров вырастет. Хочу на перекладине повисеть полчасика. Чтобы вытянуться…

«Речь пока не надо на помойку, - подумал я. - Пригодится!»

Ка че?

В нашей школе ребятам до восьмого класса часов носить не разрешают. Строгости страшные, проверки каждый день! Обнаружат часы, отдадут завучу Ольге Александровне, и они лежат у нее, пока кто-нибудь из родителей не придет. Никто не знает, сколько до звонка - изводятся все ужасно. Мишка нашел выход из положения еще в четвертом классе, когда папа подарил ему «Ракету»: стал носить часы на ноге. Скоро год их носит, и ни один проверяющий часов не отыскал. Мы всегда знаем время с точностью плюс-минус сорок пять секунд - такое отклонение в суточном ходе часов допускается инструкцией.

Как-то Костик спросил:

- Послушай, Сазонов! Будь любезен, если не трудно, скажи, пожалуйста, который теперь может быть час? Сколько осталось минут до конца урока?

Мишка как-то странно посмотрел на Костика и не ответил. Задумался. Тот раза три спрашивал, прежде чем Мишка отвлекся от одолевших его мыслей. Костик смертельно обиделся - он у нас душевно ранимый.

- Зачем, - упрекнул я Мишку, когда шли домой, - Костика расстроил?

- Нечаянно. - В Мишкиной голове всё еще шел активный процесс мышления. Он повернулся ко мне: - Ты в вопросе Костика не заметил ничего интересного?

- Это ему было интересно, который час, - сказал я. - А ты молчал… Трудно, понимаешь, ногу поднять!

- Вопрос, который задают очень часто…

- Еще бы, - хмыкнул я. - Миллионы людей на земном шаре спрашивают у других миллионов о времени чуть ни каждый миг. И получают, между прочим, ответ! Один Костик остался без ответа.

- В том-то и ужас, что миллионы, - вздохнул Мишка. - Знаешь, сколько слов в вопросе Костика? Обрати внимание: послушай - раз, Сазонов - два, будь - три, любезен - четыре… - Мишка помнил всю фразу. - …Осталось - шестнадцать, минут - семнадцать, до - восемнадцать, конца - девятнадцать, урока - двадцать. Занимает четверть минуты, не меньше!

- Если пятнадцать секунд, - догадался я, куда гнет Мишка, - помножить на миллионы, получатся тысячи часов…

- Их человечество расходует совершенно напрасно! - воскликнул Мишка. - Впустую!

Мы с Мишкой живо представили себе толпы людей на всех континентах, островах и полуостровах день и ночь задающих друг другу один-единственный вопрос. Тот самый, который Костик задал Мишке. Вопрос занимал пятнадцать секунд, но секунды, перемноженные на миллионы спрашивающих, превращались в долгие, томительные часы пустого существования. В эти часы люди всего и делали, что интересовались друг у друга, который час. По всем признакам жизнь замирала, останавливались фабрики и заводы, самолеты не взлетали с бетонных дорожек, застывали на синих рельсах поезда, корабли не бороздили океаны… Люди интересовались временем и не заметили, как сами его остановили! Над человечеством нависла угроза. Надо было что-то делать!

- Кое-что можно предпринять, - уверил меня Мишка.

- Купить всем часы, - сказал я. - Пусть смотрят!

- Нереально. Да и проблема гораздо шире. Смысл вопроса, который задал Костик, - разъяснил Мишка, - для человечества не опасен. Важно, как его задать, в какой форме. Костик, например, потратил двадцать слов там, где можно обойтись двумя: «Который час?» Он отнял у себя и у нас пятнадцать секунд, а мог уложиться в полторы. Научи мы Костика экономно расходовать слова, тринадцать с половиной секунд возвращались людям. Помноженные на миллионы, эти чахлые секунды вырастали в часы, заполненные упорным трудом и веселым отдыхом. Вновь начинали работать фабрики и заводы, самолеты взвивались в небо, по морям плыли корабли, на них танцевали и пели… Однако не так уж трудно объяснить людям, что, спрашивая который час, они должны употреблять два слова, а не двадцать. Куда сложнее решить другую задачу: во всех случаях жизни обходиться наименьшим количеством слов, и таким способом экономить драгоценное время.

Мишка порылся в своей памяти, подыскивая научные термины, и провозгласил:

- Минимум слов - максимум информации!

Случай показать, что значит экономное употребление слов, представился тут же. Навстречу шел солидный человек с бородкой, прогуливался. Человек приветливо помахал рукой:

- Что, ребята, в школу? - Наверное, думал, учимся во вторую смену.

- Из! - резанул Мишка.

Прохожий с бородкой пошатнулся и долю смотрел нам вслед.

Меня Мишкин ответ восхитил. Ведь еще полчаса назад всё было бы по-другому. Мы бы остановились и сказали: «Здравствуйте! Нет, мы занимались в первую смену, уроки кончились, идем домой. До свидания!» А теперь: «Из!» - и порядок! Да здравствует минимум слов - максимум информации!

К работе по сокращению количества слов в устной речи мы решили привлечь ребят.

- Подключить общественность, - сказал Мишка.

Предложение в классе понравилось. Костик Соболев сослался на опыт своего папы, кандидата наук, который всегда старается писать статьи покороче, и говорит при этом, что когда словам на бумаге бывает тесно, то мыслям просторно. Опыт папы Костика всех обрадовал - к сокращению количества слов в письменной речи до нас уже подходили вплотную.

Вовка Трушин сказал, что немецких слов под это дело можно будет учить поменьше. Мишка уточнил: наша работа касалась пока только русского языка.

Первое, что мы сделали, - отменили слова, которые говорят вежливые и воспитанные люди, когда друг к другу обращаются или что-нибудь друг у друга просят: «Будьте любезны!», «Пожалуйста…», «Вы очень добры…», «Спасибо!», «Благодарю!», «Очень вам обязан…»

Мы договорились, что всё это как бы само собой разумеется и поэтому употреблению не подлежит.

Больше остальных остался доволен Вовка Трушин. У него с вежливостью всегда было не очень-то в порядке.

Теперь наше общение отличалось жесткостью и категоричностью и, если судить по кинокартинам, походило на язык военных приказов, с той разницей, что все были командиры и ни одного подчиненного.

- Передай ластик!

- Возьми учебник!

- Вытри доску!

- Дай списать!

Кое-кто стал поддаваться этой категоричности и перегибать палку. Ната Жучкова, обращаясь к Костику, как-то сказала:

- Сходи за мелом, балда!

Мишка сделал Нате внушение и потребовал, чтобы лишних слов она не говорила и не отрывала у нас времени. Ната возражала: мол, по поводу балды и тому подобного уговора не было. Тогда мы условились, что всякие грубые слова произносить не будем: и они, как и вежливые, тоже подразумеваются.

Вскоре я внес еще одно предложение - обходиться только существительными и короткими частями речи вроде местоимений, а глаголы и тем более прилагательные исключить. Но тут мы столкнулись с некоторыми трудностями. Например, вместо «Передай ластик!» можно было сказать: «Ластик!», вместо «Возьми тетрадь!» - энергично: «Тетрадь!», а вот «Дай списать!» выразить существительными и местоимениями мы не смогли - фраза состоит из двух глаголов. Пришлось разрешить в жизненно важных случаях обращаться к глаголам.

Чтобы свой опыт передать другим классам, а потом и всему человечеству, Мишка вел ежедневные записи, которые в дальнейшем собирался обобщить. В тетрадь заносились все предложения по экономному пользованию языком, а также образцы разговоров, признанные Мишкой наиболее удачными. Рядом с сокращенной фразой Мишка писал «расточительную» - так он ее называл, то есть нормальную. Затем указывал число слов во втором предложении, вычитал из него количество слов первого и получал чистую экономию, которой очень гордился.

Тетрадь пестрела такими заметками и таблицами:

Теперь за неделю всем классом мы экономили столько слов, что будь они кирпичами, их хватило бы на постройку многоэтажного дома.