Оборотни Его Величества, стр. 58
– Оно под кадкой эвон какую дырищу в полу проломило!
– Ему нужно разминать корни.
– Он нам в саду устроил курган!
– Надо же куда-то припрятать запасы.
– Мою шубу унюхал и схарчил! Кха!
– У каждого свои вкусовые предпочтения. Вы, например, тащите в рот что попало.
– Мне нарочно дубленку испортил!
– Радуйся, что не твое тело, демон. Представляю, каких усилий воли ему это стоило.
– ДемониЦА, остроухий!
– Без разницы. Ко мне, малыш.
Лесной пес выпростал часть корневища и пополз к л’лэрду, волоча кадку по полу.
Хозяева в гостиную пригласят или нет? Налетели с порога, как стая гулей, накричали; хвала Пресветлой, что не загрызли.
– И чем мне теперь кормить… малыша? – устало спросила ученица.
– В ближайшее время этого не понадобится. Он питается как удав, и съеденного мяса хватит примерно на месяц, а после я сам его покормлю…
– М-мяса?! Это был человек!
– Для миелл-тьярра это была дичь.
– Оригинальные у вас подарки, милый сударь! И я столько времени поливала это чудище и подстригала сухие листики?! Почему сразу не предупредили?!
– Потому и не предупредил, что милая барышня выставила бы меня за дверь вместе с моим «чудищем», – недовольно ответил Шантэль. Это можно считать благодарностью или чем? Глупые юнцы дарят безделушки, но с возрастом начинаешь понимать, что подарок, как шедевр зодчества, должен представлять собою три блага: прочность, пользу, красоту.
– А я на нем испытывал химикатики… – раздумчиво пробормотал кицунэ.
– Так вот почему листья сохли?! Ах ты, полянка для моли!
Сторож, жалуясь, ткнулся бутоном в хозяйскую ладонь. Л’лэрд давно перестал удивляться тому, сколь необдуманно порой поступают люди. Но этот случай решил запомнить на будущее.
Хоть бы позволили раздеться и повесить у камина задубевший на ветру мундир.
– В свете последних событий я прошу, чтобы вы… – Шантэль покосился на беспечно ковыряющего в ухе алхимика, – вы все переехали в особняк, который я подберу.
– Но это – наш дом!
– Милая барышня, упрямство едва не привело к гибели не только всех вас, но и постороннего ребенка. Так что отложим споры до мирных времен. Помимо нападения на вас, прошлым вечером было совершено два налета на особняки знатных горожан. Мы считаем, что банда Сознающих вновь выбралась из подполья, и я прошу… нет, категорически настаиваю, чтобы вы переехали в безопасное место.
– Гы-гы-гы! Дык че ж нам своих бояться? Чай, не крысы, друг друга не жрем! – невесть с чего развеселился господин Метис. Остальные тоже засмеялись, но как-то натянуто.
– Очень остроумно.
– А Йожика возьмем с собой?
– Кого?!
– Его.
Нет, это была не благодарность! Это было форменное издевательство! Глумеж!!!
– Вас что, сударыня Алесса подговорила?! Мы называем «й’ошкэа» лопух!
Ученица весьма натурально захлопала ресницами, ее сумасшедший брат, повалившись на спину, засучил ногами, и демон впился в него жадным взглядом, а господин Метис вдруг спросил:
– А чёй-то вы все в дверях торчите, как неродной?
С этими детьми раньше срока корни пустишь.
Глава 8
Распутье можно было стирать с карты. От большой деревни остался только овин, где обнаружился исходящий портал кэссиди, да часовня, откуда подвывали запертые полтора десятка жителей – все, кто уцелел. Сами виноваты. Чревато тыкать вилами в первого встречного. Можно случайно задеть того, кто повелевает ураганами или пламенем.
Да, по правде говоря, и не жаль было этих живых упырей.
– Думаешь, это ЕГО идея? – спросил огневик у мага воздуха, возглавлявшего ловчий отряд.
– Кто же еще такую мерзость придумает? – мрачно ответил мужчина. Распутье стало не единственным населенным пунктом, пострадавшим от мора, и везде появлялся человек, осведомленный о методе борьбы с заразой. Болезни были разные, «добрые путники» – тоже, но за этим мракобесием стоял ОН.
В небесах горел закат, а на земле – костерок, разведенный прямо посреди погибшей деревни, над которым запекался уже бесхозный поросенок. Крупная живность пошла на корм гончим, забитую птицу разложили по вещевым мешкам про запас. Маги предпочли бы обойтись без кровопролития, но раз уж так получилось, не пропадать же добру?
Четверо волшебников подсели к костру, поглядывая в сторону развалившихся у овина гончих. Соседство с десятком тварей, хоть и сытых, здорово портило людям аппетит.
– Эй, пошел вон оттуда! – рявкнул маг огня, заметив, что выжлятник ошивается у часовни, принюхиваясь и прислушиваясь к жалобным голосам пленников.
Острое ухо дернулось, существо повернуло голову. Мысленно переведя слова мага и что-то обдумав, выжлятник потрусил к костру, а там опустился на четыре конечности, сев по-лягушачьи, и залопотал, прищелкивая языком, точно птица.
– Что ему нужно? – обратился ветродув к ментату – слабенькому, зато неплохо разбиравшемуся в наречиях.
– Просит отдать выживших своре.
– Они что, не нажрались?! – искренне изумился глава отряда. Твари сожрали не только скотину, но и трупы селян, подвернувшихся под горячую руку. И им все мало?!
– Мертвецы – просто мясо, а гончим нужна… живая дичь.
– Дичь?!
– Он так сказал.
Выжлятник оскалился в острозубой улыбке, а затем что-то процокал и заскрипел – должно быть, смеялся над собственной шуткой.
– Он говорит, что гончие считают тех людей своей наградой, – перевел ментат, – а если зверя не поощрять, он расхочет слушаться и в конце концов покусает хозяина. В данном случае хозяин – ты.
Существо снова заскрипело, согласно кивая головой.
«Господи, ну и рожа!» – с отвращением подумал маг. Впрочем, выжлятник был прав: гончие действительно хорошо поработали. В одиночку ветродув не справился бы с целой деревней, но свора успела на помощь, оставив далеко позади двуногую половину отряда и перепугав селян так, что они побросали оружие. Тех, кто пытался удрать, отловили все те же псы, а затем методично обшарили каждый закоулок разгромленной деревни, подчищая остатки заклинаний. Теперь можно было подумать, будто здесь случился грандиозный пожар, и уцелевшие жители решили податься на зиму в другие деревни к родственникам либо попытать счастья в городе. Пятнадцать селян, запертых сейчас в часовне, пощадили, конечно, не из жалости: просто магам нужны были сведения о кэссиди и ее спутнике. Пленников не собирались отпускать, но обрекать на такуюсмерть…
Все же существует грань, переступив которую, человек уже не имеет права называть себя человеком. Но выбора не было. Если гончие выйдут из-под контроля, только «покусанием» дело не закончится. Сожрут, как пить дать.
Свинина уже не казалась вкусной, и маг бросил недоеденный кусок в костер.
– Ладно, уговорил. Пойдем, зеленый.
Выжлятник облизнулся, выразительно погладив охотничий рог, висящий у него на груди. Без команды поняв, что приглашение к пиршеству получено, гончие поднялись на лапы и побежали к часовне.
– Спрячьтесь, а то они побоятся выходить, – берясь за засов, шепотом посоветовал маг. Выжлятник шагнул было назад, но внезапно остановился и, прихватив человека за рукав, на ломаном межрасовом с улыбкой произнес:
– Ти правэльно понимаэ нас, хуманэ. Ти больше нам не пища.
– Еще раз такое ляпнешь, пойдешь на растопку вместе со сворой, – пригрозил мужчина, внутренне содрогнувшись. Зеленый прикрыл голову обеими руками и попятился за угол, якобы устрашившись, но было ясно: гад издевается.
Маг снял засов, открыл дверь и вгляделся в ропчущую темноту.
– Всё, свободны. Проваливайте отсюда.
Селяне жались друг к другу, как крысы, с ужасом глядя на тюремщика, кто-то противно хныкал в уголке. Хвала Триединому, детей среди них не было. Маг напомнил себе, что это – убийцы, упыри, пившие кровь себе подобных. Да, остроухих нельзя равнять с людьми, но… Вот это «но» и стало гранью, после которой каждый житель Распутья от мала до велика потерял право называться человеком. Теперь они – просто звено пищевой цепочки. Охотники и дичь одновременно. Мужчина повысил голос: