Путь, выбирающий нас, стр. 52

Как выяснилось, оба ее представления были ошибочны. Учеба – это когда наставник работает и попутно объясняет тебе, что именно и зачем он делает. А ты смотришь и слушаешь. И не дай тебе бог чего-то не запомнить! Стыда потом не оберешься!

Творчество гениального соседа наставник оценил положительно, даже отобрал пару пьес и разъяснил, что в них надо поправить, дабы эти творения были пригодны к постановке. Идею увековечить трагическую историю о любви Эль Драко и Мэйлинь отверг решительно и непререкаемо, чем несказанно расстроил бедняжку Зинь. По его собственному признанию, маэстро Карлос предпочел бы увековечить память о друге и благодетеле каким-нибудь менее сомнительным способом.

Актерские способности Зинь он оценил как посредственные и в утешение предложил ей должность бухгалтера. Когда Ольга с подружкой отошли от шока и поинтересовались основанием для такого странного предложения, маэстро без малейшего сострадания разъяснил ход своих рассуждений. Во-первых, у девушки с такой внешностью почти нет перспектив на успешную карьеру. У нее всегда будет мало работы, как бы талантлива она ни была. Во-вторых, никаких признаков гениальности он за ней не заметил. В-третьих, несравненная нимфа, которая давеча заходила взглянуть на их новый театр, сказала, что у Зинь довольно посредственный Огонь, зато Тень такая, что смотреть темно. В-четвертых, неужели она никогда не помогала отцу в лавке и не знает, как вести денежные дела? И, в-пятых, каждый должен делать то, к чему природа наделила его способностями, так как именно это у него должно получаться наиболее успешно.

Зинь немножко поплакала и согласилась.

Жаль, что Ольга не видела, с каким лицом господин Флавиус докладывал об этом королю…

Что же касается личной жизни, то «самостоятельная и независимая женщина» продержалась где-то недели с две, периодически отшивая упорного Лавриса, игнорируя актеров свеженабранной труппы и любуясь собственной неприступностью.

А потом пришел он.

В первый момент, увидев перед собой огромный букет роз, Ольга хотела было тут же хлопнуть дверью и высказать все, что думала о мистралийцах, о воинах и о мужчинах в целом. Но, к счастью, гость догадался вовремя высунуться из-за цветов. А то бы очень неудобно получилось…

– Приветствую благородную госпожу и молю простить за столь неподобающую задержку, – с национальной страстью в голосе произнес он, падая на одно колено и протягивая обалдевшей госпоже букет. – Я должен был поблагодарить вас раньше, но не мог же я заявиться с пустыми руками и в том виде, в каком я пребывал…

– Ой… – только и смогла сказать Ольга, все еще не в силах разобраться, обрадована она или разочарована. Это был совсем не тот мистралиец, которого она ждала… Нет! Не ждала! И не собирается ждать! И пусть только явится!.. И вообще, очень хорошо, что это не он! И этот даже лучше! – Простите, я вас не узнала… Вы несколько… э-э… преобразились…

Бывший «бедный суслик» действительно приоделся, расчесал свои кудри и, главное, пришел во вменяемое состояние. То есть больше не ползал по полу, не вопил от радости и не пытался целовать руки. И требование встать на этот раз исполнил быстро и без возражений.

Неудивительно, что, не видя лица за букетом, Ольга перепутала его с совсем другим мистралийцем. Дон Артуро был примерно такого же роста и телосложения, как и дон Диего, носил такие же узкие штаны с широким поясом, и даже руки, державшие цветы, очень походили на те самые руки, которые когда-то… Нет, прочь всякие приятные воспоминания, она не желает видеть этого паразита и даже слышать о нем!

На этом сходство и заканчивалось. Можно, конечно, сказать, что этот дон тоже был хорош собой и пробуждал воспоминания о романтических героях, беспокоивших нежную девичью душу в старших классах средней школы, но при всем том два мистралийца были ничуть не похожи. Если товарищ Кантор непроизвольно напоминал о завоевании Нового Света, то мушкетерские кудри и восторженные глаза Артуро – совсем о другой эпохе…

Словом, Ольга не отказалась сходить куда-нибудь поужинать со столь занятным кавалером. Как она впоследствии уверяла всех знакомых (и себя в том числе) – исключительно из любопытства. Ей действительно до смерти хотелось узнать, как беднягу угораздило превратиться в грызуна, но сказать, что это была единственная причина, было бы не совсем честно.

Ну что поделать, нравились ей в свое время благородные мушкетеры!

При более близком знакомстве дон Артуро произвел еще более приятное впечатление. Он был вежлив и галантен, но без навязчивости, неглуп, но без цинизма, остроумен, но без пошлости. В нем не было ни капли той высокомерной самоуверенности, которой Ольга терпеть не могла в мужчинах. И самое главное, у него не было от нее никаких тайн. В первый же вечер знакомства Артуро охотно поведал девушке все, что она хотела о нем знать.

Ему тридцать, хотя выглядел он немного моложе. Он музыкант и с удовольствием сыграл бы для дамы хоть сейчас, но не осмелился предлагать, не зная, как она к этому отнесется.

Когда-то он был даже известен, но, как и у всех мистралийцев, которых Ольге довелось встречать, у бедняги тоже случился глобальный перекос в жизни из-за политических перипетий. Нет, сам он никогда не совался в политику, и в его творчестве не присутствовало ничего такого. Но его покойный папа был какой-то важной шишкой при очередном правительстве, и после очередного же переворота папу повесили, а семье пришлось спешно эмигрировать. В чужом краю беглец столкнулся примерно с той же проблемой, что и маэстро Карлос, – он оказался никому не нужен, ибо своих бардов хватает. Да еще и настрадался от папиных бывших политических противников, покинувших страну одним переворотом раньше. Хотя лично Артуро им ничего не сделал, все почему-то так и норовили облить его грязью в память о покойном родителе.

К счастью, парень удержался, не опустился, не запил. Так потихоньку и существовал, зарабатывая на жизнь где придется и с грустью вспоминая дни былой славы.

А что до грызуна… Как бы скромно ни жил молодой мистралиец, укротить врожденный темперамент мало кому дано. Да и не мистик же он прозябать в пожизненном целомудрии… Влюбился. Завел роман. И слишком поздно узнал о том, что его возлюбленная, во-первых, замужем, а во-вторых, за очень ревнивым магом… Хорошо хоть мэтр попался не слишком злобный – не убил на месте, а оставил призрачный шанс когда-нибудь вернуться к жизни. Очень маловероятный, ведь только совершенно особенная девушка способна искренне пожалеть и поцеловать пустынного скалозуба. И за это ей огромное, просто нечеловеческое спасибо, ведь ее доброта и любовь к животным в самом прямом смысле спасла незадачливого барда от участи куда худшей, чем смерть.

Когда маэстро предложил как-нибудь встретиться еще раз, чтобы он мог сыграть и спеть для удивительной девушки, подобных которой он еще не встречал в своей жизни, Ольга даже не подумала отказываться. Как она потом утверждала, надо же было проверить, правда ли он так хорошо поет, как говорит.

Артуро действительно прекрасно играл на гитаре и замечательно пел.

И еще смотрел такими влюбленными глазами, что отказаться от следующей встречи у Ольги не повернулся язык.

А где-то после третьего или четвертого свидания она немножко подумала и начала выяснять у подруг, где можно найти хорошую квалифицированную ведьму, чтобы записаться в постоянные клиенты на предохранительные заклинания. А то ведь мало ли что может получиться дальше…

ГЛАВА 8

Безымянный бог сестры Жюстин оказался действительно щедр, милосерден и по-божески великодушен. К концу Красной луны оба контуженых пациента твердо стояли на ногах и даже бегали, а при необходимости и сплясать бы могли. Два меча в руках мастера Льямаса исполняли свой ежедневный танец с той же легкостью и точностью, что и прежде, а метательные ножи и дротики, выпархивая из рук Кантора, так же легко и точно находили цель. Пальцы уверенно перебирали струны гитары, давно забыв о том, как всего пару лун назад безуспешно охотились за шустрыми горошинами на тарелке.