Бессмертный (СИ), стр. 45

Начался опрос гостей и докторов, информация о пропавших при подозрительных обстоятельствах подтвердилась. А когда дело дошло до допроса управляющего, Гаренье никто не смог найти.

Когда полиция взломала секретный лифт и спустилась вниз, то нашла все то же, что видели мы, а заодно и карамеданцев в компании лаборанта-экспериментатора. Карамеданцы попробовали отстреливаться, но были быстро успокоены парализующим газом. Использовать свои смертоносные препараты они то ли не успели, то ли не решились.

Допросы пойманных ничего не дали, кроме того, Гаренье, бесследно пропал. Куда подевались мы, полковник и его свита якобы не знали. Был отправлен особый запрос в ближайшее посольство Карамеданы, и на следующий день пришел, ответ, что, разумеется, о подобных экспериментах на людях Империи неизвестно, а схваченный полковник ни кто иной, как дезертир и фанатик, самолично придумавший весь этот коварный план.

Эшли настаивал, что карамеданцы знают, где мы, и раз уж наши тела не были обнаружены вместе с остальными, мы можем быть еще живы. Как назло, в полицейском участке не обнаружилось ни единой дозы, так называемой «сыворотки правды», в последнее время активно используемой на просторах Вселенной. За ней был послан курьер на станцию Форс, который, как ни парадоксально, прибыл на день позже официального письма Карамеданы, хотя ему нужно было преодолеть куда меньшее расстояние.

Только после получения «сыворотки правды» допрос дал результат, правда, не совсем ожидаемый: у полковника оказалась искусственно вызванная аллергия на препарат, и он скончался на месте от анафилактического шока, зато его парни раскололись. Тогда-то Эшли и помчался в пустыню за нами.

— Я думал, свихнусь за эти двое суток, — признался Рис. — Но я полагал, что они спрятали вас в какой-нибудь тайной комнате под замком, мне и в голову не пришло искать вас в пустыне.

— Идеи больного мозга не всегда постижимы, — философски заметил Тайлер. — Главное, ты успел вовремя. Мы не в обиде, правда, Морган?

— Еще бы, — подтвердила я, и, кажется, Эшли, наконец, избавился от чувства вины, мучавшего его все это время. — И что дальше? — спросила я.

— А что дальше? — удивился Тайлер моему вопросу. — Уходим, это задание выполнено, нас ждут новые и «Прометей».

— Когда?

— Когда ты встанешь на ноги. Доктор обещает пару дней.

— Нееет, — простонала я, — два дня здесь? Я не выдержу.

Но Тайлер был безжалостен, как моя двоюродная бабушка, заставляющая меня в детстве есть ненавистный суп из брокколи.

— Почитай, — равнодушно посоветовал он и подтолкнул Риса к выходу. — Пошли, Эш, нашей больной надо спать и набираться сил.

— Выздоравливай, — пожелал мне Эшли и безропотно вышел из палаты.

А Александр обернулся уже у самой двери, подмигнул мне и скрылся раньше, чем я нашла что-нибудь, чем можно было бы в него кинуть.

Дверь закрылась, а я поймала себя на том, что лежу и тупо улыбаюсь.

15

Перелет со Сьеры выдался утомительным и неожиданно напряженным. Видя, как мы с Александром всю дорогу то и дело обмениваемся взаимными подколками и постоянно вместе над чем-то смеемся, Эшли все больше молчал и бросал на нас задумчивые взгляды. Сначала я не обращала внимания, а когда заметила мне стало не по себе.

Нет, это не то, о чем он подумал. Ерунда, мы просто, действительно, нашли с Тайлером общий язык, это ничего не значит…

«Прометей» отстыковался от станции Форс, стоило нам взойти на борт.

Уже в шлюзовом отсеке нас встретил почти весь экипаж корабля, счастливые улыбки, похлопывания по плечам, даже объятия. Лора умудрилась повиснуть одновременно на Тайлере и Рисе, а меня сгреб в охапку кок.

Такие знакомые и в то же время чужие лица. Мне казалось, что мы виделись с ними в последний раз не две недели, а целую вечность назад. Или это во мне что-то успело измениться за этот срок?

Как ни странно, меня окутало странное чувство спокойствия, будто я вернулась домой из долгой командировки. И я, правда, была рада видеть всех этих людей, мою команду.

Тем не менее, такие эмоциональные приветствия были мне непривычны, и я постаралась скорее сбежать.

— Мне не очень хорошо, я к себе, — я вывернулась из объятий Кули и сделала шаг в сторону.

Нет, я даже не соврала, я на самом деле устала. К тому же, бедро еще не до конца прошло, я продолжала прихрамывать, и мне было тяжело долго держаться на ногах. А еще я мечтала принять душ и переодеться. За четыре дня, проведенных в госпитале, казалось, больничный запах медикаментов въелся в меня намертво.

— Помочь дойти? — предложил Александр.

Это прозвучало без всякого подвоха, совершенно искренне и даже естественно, но его слова заставили смолкнуть всех. Немая сцена, во время которой лондорцы удивленно переводили взгляды с капитана на меня, еще бы, ведь наше, мягко говоря, прохладное отношение друг к другу ни для кого не было секретом.

Мне стало неуютно. Неважно, как мы общались на задании и там, в пустыне, это все не имеет значения, мы снова на корабле…

А еще я разозлилась. На Тайлера, за то, что все это время вел себя так заботливо, и на себя, за то, что мне безумно захотелось, чтобы именно он меня проводил.

Ситуацию спас Ригз. Райан шагнул вперед и подхватил меня на руки, будто я весила не больше пушинки.

— Нашу пострадавшую доставим в лучшем виде, — весело пообещал он.

Еще никогда я не была ему так признательна, как в этот момент.

Ригз, и правда, доставил меня «лучшем виде», даже занес прямо в каюту и уложил на койку.

— Райан, я не умираю, — я невольно рассмеялась этой трогательной заботе. — Всего лишь растяжение, пара ушибов и легкое воспаление. Ерунда.

— Ага, — хмыкнул Ригз в ответ, — вредные девчонки не любят признаваться в своих слабостях?

На это мне нечего было возразить. Я только развела руками, мол, ты прав, что тут сказать.

— Давай отдыхай, — распорядился Райан, собираясь уйти. Он и почти ушел, когда остановился у самой двери и обернулся. — Здорово, что вы, наконец, подружились с Александром, — выдал Ригз на прощание и вышел.

А мне захотелось биться обо что-нибудь головой. Ну, подружились, с чего они все придают этому такое значение?

— Врачи на Сьере молодцы, — вынес вердикт доктор Генри, разглядывая мое бедное бедро, — заживает хорошо, — я сидела на его столе, естественно, сняв брюки, а Коллинз заканчивал осмотр. — Дам тебе мазь, поприкладываешь еще пару дней, чтобы воспаление окончательно спало.

— Отлично, — я обрадовалась, что мне не грозит перспектива таскаться к нему в медотсек на перевязки, а я вполне могу справиться сама. В последние дни я устала чувствовать себя инвалидом, которого все опекают, просто до чертиков.

— Это ты как так умудрилась? — поинтересовался медик, накладывая бинт.

— Проводила эксперимент, стоит ли выпрыгивать из флайера на ходу в платье, — пошутила я, и глаза доктора округлились. — Пришла к выводу, что не стоит.

— Веселое вышло задание, я погляжу, — хмыкнул Коллинз.

На самом деле, да, я давно столько не смеялась, как в эти дни, несмотря на опасность и возможность скорой смерти. Да, несмотря ни на что.

Я согласно кивнула:

— Я получила бесценный опыт. Как бы то ни было.

В этот момент двери медотсека распахнулись, и на пороге появился Тайлер.

— Ну что, как наша пациентка? — поинтересовался он, а я задохнулась от возмущения:

— Эй, я вообще-то не одета. Стучаться надо!

Брови Александра взметнулись вверх, он явно не ожидал от меня такой вспышки. Действительно, вышло чересчур эмоционально, я даже сама не поняла, что на меня нашло.

— Извини, не думал, что твоя честь будет поругана, если я увижу твое забинтованное бедро, — съязвил он.

— Моя честь тут ни при чем, — проворчала я. Доктор как раз закончил перевязку, и я спрыгнула на пол и торопливо натянула форменные брюки.

Тайлер и Коллинз, оба, смотрели на меня с удивлением. А мне вдруг захотелось выкрикнуть: «Да, я психопатка! Оставьте меня в покое!». Но вместо этого я просто демонстративно застегнула на брюках ремень и вылетела из медотсека.