Бессмертный (СИ), стр. 42

— Не думаю, — честно ответила я. — Я никого не подпускаю близко, — я перекатилась набок и подперла согнутой в локте рукой голову, чтобы лучше видеть собеседника. — Вот взять хотя бы Эшли. Во что он влюбился? В кого? Что он обо мне знает? Ну, понимаю, понравилась ему внешне. А что еще? Я покорила его тем, что прикрыла от тебя Ригза? Что взяла на себя вину за ту пьянку? Что он обо мне придумал? Создал образ, который сам и полюбил, а потом еще и обиделся, что я не его выдуманная леди.

— Эшли — хороший парень, — вступился Александр за друга.

— А разве я спорю? — я невесело усмехнулась. — У меня было много хороших парней. Без шуток, хороших. Вот только я нехорошая, мне это ненужно.

— Приступ самобичевания?

— Наверное, — я снова плюхнулась на спину, на этот раз скрестив руки на груди. — Если я скоро умру, должна же я перед кем-то излить душу.

Тайлер усмехнулся.

— Вот только я не исповедник, — напомнил он, — я не отпускаю грехи.

— Я и не прошу их отпускать, пусть умрут со мной, — разрешила я.

— Теперь буду знать, когда мне понадобится услышать от тебя, что ты на самом деле думаешь, я посажу тебя под лампу и не буду давать пить, — съехидничал капитан.

— Это будет садизм, — напомнила я.

— Это будет необходимая мера. С тобой в обычном состоянии разговаривать просто невозможно.

— Аналогично! — возмутилась я. — Я с первого дня умираю от желания тебя ударить. Такой умный, всегда правый, отчитывает меня как школьницу.

Но Александр на провокацию не повелся.

— Потому что ты и ведешь себя, как обиженная школьница.

— Сейчас, наверное, особенно, — признала я, сдаваясь.

— Да нет, сейчас ты меня как раз не бесишь.

И мы рассмеялись вдвоем. Да уж, нелепее ситуации не придумаешь.

— М-да, — вздохнула я, — у нас как-то с первой встречи не заладилось.

— Давай исправим и начнем все заново? — развеселился Тайлер и с деланной серьезностью представился: — Будем знакомы, Александр Тайлер, можно просто Александр, — и протянул мне руку.

Я вывернулась и пожала протянутую руку, при этом не меняя позы.

— Миранда Морган. Можно просто… э-э… Морган.

Он рассмеялся. А чего ждал? Что я на смертном одре настолько раздобрюсь, что разрешу звать себя по имени? Ну уж нет.

Александр надолго замолчал, и я подумала, что он задремал, но когда приподнялась, обнаружила, что он все так же сидит, смотря куда-то вдаль.

Я снова перекатилась набок.

— Ты, правда, был женат?

Оказалось, мучительная жажда провоцирует не только мою откровенность, но и любопытство.

Не ответит, настаивать не буду, убеждала я себя, придумаю другой вопрос, хотя не заткнусь, это точно. Нет, не заткнусь.

— Правда, — ответил Тайлер.

— И где твоя жена сейчас? — я посчитала, раз не послал, значит, не против расспросов.

— Не знаю, — Александр покачал головой и снова уставился вдаль, — бороздит просторы Вселенной, я думаю. Мы расстались четыре года назад, больше я о ней ничего не слышал.

Будь я в нормальном состоянии, я бы поняла, что наступаю на больную мозоль, стучу в закрытые двери, куда меня не приглашали, но я уже вошла в раж и не могла остановиться.

— Она тебя бросила! — вдруг поняла я. Надо же, кто-то бросил самоуверенного всегда правого капитана.

Я поздно спохватилась, что несу, думала, он теперь разозлится, но нет, я ошиблась, может это и была когда-то больная мозоль, но она явно давно зажила.

— Бросила, — просто подтвердил Александр, — сбежала, как ошпаренная.

— Почему?

— Не знаю.

Я опешила.

— Как так? И ты не искал ее, не просил объяснений? — Тайлер стойко ассоциировался у меня в мозгу с человеком, который всегда добивается своего и получает необходимые ему ответы.

Он повернулся ко мне.

— А зачем? Когда видишь в глазах любимого человека непоколебимое желание уйти, объяснения и долгие разговоры уже ничего не изменят.

Любимого? Значит, он ее еще любил, когда она ушла. Сколько раз я уходила без объяснений от тех, кто говорили, что любят меня? Но за Александра почему-то сделалось обидно.

Я подумала, что увлеклась, и пора закругляться на эту щекотливую тему, но он продолжил сам:

— Ты была права, когда говорила, что люди влюбляются в тех, кого сами придумали, и кого на самом деле не существует. Если бы я знал ее по-настоящему, то никогда бы не полюбил женщину, способную бросить своего годовалого ребенка и улететь устраивать свою жизнь.

— Что? — ахнула я. — То есть, кого? Ты сказал, ребенка?!

— А что? — он усмехнулся. — У таких, как я, тоже бывают дети, знаешь ли.

— Но… — я совершенно растерялась от этой новости. — Но ведь тебе и тридцати нет.

— Мне двадцать девять по стандартному летоисчислению, — подтвердил Тайлер.

— То есть…

— Мне было двадцать четыре, когда родился мой сын. Его зовут Лаки, и ему пять.

— М-да, — протянула я, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию. — Лаки? — переспросила я, когда немного пришла в себя. — Почему Лаки?

— Счастливчик, это домашнее прозвище, — пояснил капитан, кажется, тоже не чувствуя напряжения от нашей беседы. — На самом деле его зовут Александр Тайлер-младший. Но, как говорит Рикардо, мои гены сыграли злую шутку, это очень гиперактивный ребенок, совершенно неугомонный. Постоянные несчастные случаи, травмы, даже переломы. А в прошлом году он уволок у домработницы робота-уборщика, переподсоединил контакты и умудрился подорвать полкрыла дома.

Я пораженно распахнула глаза.

— И с ним все в порядке?

— Да, — в голосе Александра появилась теплота, с какой родители говорят о детях, которыми гордятся, — я же говорю, Счастливчик.

— И ты вот так оставляешь его там, а сам здесь? — возмутилась я. Нет, теперь нам просто категорически нельзя умирать, ведь тогда малыш Лаки останется без отца.

Тайлер вздохнул.

— К сожалению, мое присутствие еще больше усугубляет дело, он чувствует себя в полной безопасности и начинает безобразничать с удвоенной силой.

— Но это не повод не видеть ребенка, — напомнила я.

— Знаю, — Александр не стал ни возражать, ни оправдываться. — Я стараюсь как можно чаще бывать дома. Был в прошлом месяце, и если бы Лондор не вступил в коалицию против Карамеданы, пробыл бы дольше.

Я закусила губу, нет, не похоже, что Тайлер просто избавился от сына, он его любит, просто его место здесь, на опасных заданиях, в выполнении которых он великолепен, а не на мирной душной планете. Себя не переделать, и в этом я его прекрасно понимала.

Мне захотелось сказать что-нибудь ободряющее.

— Когда Лаки вырастет, он, наверняка, поймет.

— Ну, он же мой сын, — преувеличенно весело отозвался Александр, — так что должен.

Мы все придумываем себе образы других людей и влюбляемся в них или ненавидим. И, кажется, я сама совершила ту же ошибку, придумала себе образ зловредного капитана и возненавидела его, толком не успев о нем ничего узнать.

— Я рад, что мы познакомились заново, — словно прочел мои мысли Тайлер.

— Я тоже, — эхом откликнулась я, и это было чистейшей правдой.

Я проснулась от палящего в лицо солнца. Потянулась и тут сообразила, что что-то не так, повернула голову и… Господи, я спала на плече у Тайлера! Как я вообще там оказалась? Я даже у своих любовников никогда не засыпала на плече…

Морган, ты совсем свихнулась от этой жары. Ясное дело, умом тронулась.

Я отпрыгнула, как ошпаренная, при этом больно припечатавшись пятой точкой об острый камень. Вот черт! И так вся грязная и ободранная, так еще и сама себя сдуру покалечила.

Я посмотрела на Тайлера, но обнаружила, что он продолжает мирно спать. Это что же такое? Он, что, настолько мне доверяет, что совершенно расслабился? А вдруг мне окончательно снесет от жары крышу, и я припомню, что все лондорцы — враги, и решу его прикончить?

— Ээй, — я бессердечно потрясла его за плечо, — Александр!