На синей комете, стр. 29

— Что за чёрт! Кто это? — восклицает он.

— Мальчишка! — кричит в ответ Стакпоул. — Откуда он взялся?

— Он нас видел! Он нас видел! — повторяет МакГи. — Нам свидетели не нужны. Ты понял, Стакпоул?

— Нельзя ребёнка убивать. Давай его увезём. Отпустим, когда доберёмся до Эль-Пасо. Потом перейдём границу, а он пусть бродит по пустыне, сколько влезет.

— Я разделаюсь с ним здесь, — говорит МакГи. — Прямо сейчас. Нам балласт не нужен.

— Негоже убивать ребёнка, — возражает Стакпоул. — Этот налёт и так уже на хороший срок тянет. К утру нам сядет на хвост всё ФБР. Нет уж, давай завяжем ему глаза и спрячем на Голубом острове, пока шумиха не стихнет.

— Ты что задумал, кретин?! Это ж похищение! — кричит МакГи. — Копы не отстанут! Проще убить мальца. Снесу ему башку — и дело с концом.

МакГи поднимает пистолет. Прищуривает один глаз, целится. Мистер Эплгейт кричит: «Прыгай, Оскар! Прыгай!» МакГи разворачивается и стреляет в мистера Эплгейта. Дважды. Один раз в голову, потом в сердце. Повсюду кровь…

— Господи, что же это?

Я закрыл глаза руками. Меня затрясло, как в лихорадке.

Мисс Чау напомнила о своём присутствии, мягко коснувшись моей руки.

— Что быть дальше, Оскар? Дальше? — спросила она.

— Дальше странно… Я прыгаю. Никогда в жизни я так не прыгал. МакГи поворачивается. Стреляет. В меня. Но уже поздно. Он меня не видит. Не видит, потому что не знает, куда смотреть. Я лежу на макете, в колючем кусте можжевельника, рядом со станцией «Песчаные дюны». И я маленький. Крошечный. А из-за поворота выходит поезд — большой, настоящий поезд. Я просто захожу в вагон и еду. И никому это не кажется странным. Я еду в Чикаго. Вот и всё.

У мисс Чау оказался наготове платок. Она промокнула мой вспотевший лоб.

— Значит, они стрелять? — спросила она.

— Да, я вижу: МакГи совсем рядом, в трёх шагах. Он целится мне в лоб. И спускает курок.

— И вы просто прыгать? — Мисс Чау задала вопрос таким будничным тоном, словно я прыгал не через пространство и время, а через скакалку во дворе.

— Да, я прыгнул. Это оказалось несложно. Я вроде как в ядро превратился и вылетел, словно из пушки. Только очень боялся, что они меня заметят. Они же искали! Весь банк перетряхнули. Но на макет посмотреть не додумались. Вот и всё. А потом банк… ну… растворился, что ли… Я хотел помочь мистеру Эплгейту, но никакого мистера Эплгейта рядом не было. В лицо мне дул ветер с озера, я был на станции Южнобережной линии и сел в первый же поезд, который там остановился.

Мисс Чау снова вложила Звёздный камень мне в руки. Зелёно-голубое свечение звёздочки меня сразу умиротворило, успокоило. Вот так, молча, я пролежал довольно долго.

— Вы лучше себя чувствовать? — наконец спросила она.

— Да, спасибо.

— Ваш история — чудо, — объявила мисс Чау.

Я огорчился.

— Не верите? Ну и ладно. Я и не надеялся, что поверите.

— Я верить. Звезда не может лгать, — возразила она и прикрыла ладонью чёрный камень. — Оскар, вот что думать мисс Чау…

— Да, мисс Чау, слушаю, — проговорил я торопливо. И, не утерпев, спросил: — Я вообще живой или мёртвый?

— Живой, Оскар. Клянусь! Китайцы знать: между жизнь и смерть мало места. Жизнь и смерть совсем близко. Оскар быть между — одна секунда, когда лететь пуля. Оскар прыгать в другая реальность.

— В параллельную? Она рядом?

— Да, два мира рядом. Два мира, они реальные. Но сорок первый год — ещё не ваш год. Вы — маленький мальчик. Оскар — одиннадцать лет, Оскар должен вернуться в свой мир. Домой.

— Домой?

— Оскар не попасть в поезд, если не испугаться. Понимать? Поэтому Оскар вчера ударить голова и ударить колено. Оскар прыгать, но не испугаться. И есть слово. Сигнал. Слово «прыгать». Нет… пры-гай! — Она постучала длинным ногтем по моему пальцу. — Оскар слышать мисс Чау?

— Да, — прошептал я. — Слышу.

— Оскар не виноват. Сторожа убить они, не Оскар. Теперь Оскар всё запомнить… Всё! — твёрдо повторила китаянка и, забрав у меня Звёздный камень, опустила в мешочек.

А потом вышла из комнаты — так же неслышно, как вошла.

Глава 12

Разбудил меня мистер X, причём очень рано, когда только начало светать.

— Ну что, друг мой? Насколько я понимаю, мисс Чау и её таинственный камень сотворили с твоей памятью настоящие чудеса, — сказал он, протягивая мне стакан с апельсиновым соком.

— Да, я всё вспомнил.

Разумеется, я понимал, что визит мисс Чау со Звёздным камнем был лишь частью замысла мистера X. Интересно, что он ещё задумал?

— Вот и отлично! — воскликнул мистер X. — Кстати, вчера на коктейле мы с Голландцем пообщались с детективом Хиссбаумом. Помнишь, кто это? Глава лос-анджелесского отделения ФБР. Мне удалось разговорить Хиссбаума. Так вот, Оскар. Десять лет назад ты был не просто свидетелем тяжкого уголовного преступления. Ты был живой уликой. Твои показания надо передать в полицию. Иначе мы — по закону — превращаемся в пособников этих бандитов.

Я кивнул и натянул одеяло до подбородка.

— Посему детектив Хиссбаум нас сегодня навестит, — добавил мистер X. — Хисс славный малый. Немного неотёсан, но, безусловно, славный. Он будет с нами завтракать.

Разумеется, Голландец не мог упустить такой возможности! Он тоже пришёл позавтракать с главным следователем Дальнего Запада — ведь именно таких героев он и играл в голливудских фильмах. Под мышкой у него была целая упаковка кленового сиропа.

Алма приготовила для всех гренки — не сухие, а на французский манер, смоченные перед обжаркой в молоке и яйце. Вошла мисс Чау и, подмигнув мне, выложила на стол целую пачку газет: «Лос-Анджелес таймс», «Пресс-телеграмму», «Новости округа Ван-Найз» и «Новости звёзд». На первых страницах всех четырёх газет красовалась моя детская фотография. Таким я был несколько дней назад. В пятом классе.

— Кто сообщил журналюгам? — ледяным тоном спросил мистер X. Я даже не думал, что его мягкий, приятный голос может так преобразиться. — Как они узнали, что Оскар здесь? Теперь жди беды.

Наконец приехал Хисс. Детектив Хиссбаум. Шумный, как зазывала на ярмарке.

— Приятель, — громогласно обратился он к мистеру X, — похоже, наш вчерашний разговорчик кто-то подслушал. Если твой парень всамделишный, завтра нас пропечатают на первых полосах по всей стране.

Сев за стол, Хиссбаум направил на меня острый, как у орла, взгляд. В руке детектив держал мои фотокарточки за четвёртый и пятый класс — увеличенные, на глянцевой фотобумаге. На одной я, в широких одеждах, стоял и улыбался в первом ряду церковного хора. Детектив Хиссбаум принялся сличать меня с фотографиями: то на них бросит быстрый взгляд, то на меня. Ел он механически, не глядя в тарелку.

— Эй, парень, — обратился он ко мне, допив кофе. — На Рождество в тысяча девятьсот тридцать первом году мы тебя всем миром искали. Все сорок восемь штатов [14] на ноги подняли. Эти фотографии сохранились в деле с тех самых пор. Рождественский налёт! Знаменитое дело. Расследованием руководил глава чикагского бюро Пирли Гейтс, профи экстра-класса. Работёнка в Чикаго всегда горячая, но это дело он выделил особо, думал по горячим следам раскрыть. Однако не тут-то было! Даже десять свор ищеек не помогли. Представь, Оскар! Куча собак! Сотня агентов ФБР! Где ж ты пропадал, парень?

Не зная, как отвечать, я беспомощно посмотрел на папу и на Голландца.

— Говори, малыш, меня ничем не испугаешь. Всякого на своём веку понаслушался, — заверил меня мистер Хиссбаум. — Так что они с тобой сделали? Держали в клетке с обезьянами? В стенном шкафу? Привязали к дереву?