Смертные машины, стр. 3

Том понимал, что против Меллифанта шансов у него не больше, чем у Солтхука против Лондона. Он отступил на шаг, но толпа уже образовала плотный круг. Потом кулак Меллифанта врезался в его скулу, колено — между ног, он согнулся пополам, отпрянул, из глаз брызнули слезы. Том развернулся и ткнулся головой во что-то большое и мягкое, как диван.

— Уф! — донеслось сверху.

Том поднял голову: над ним нависло круглое, красное, с кустистыми бровями лицо под съехавшим набок париком. Лицо это стало еще краснее, когда его обладатель узнал мальчика.

— Нэтсуорти! — прогремел Чадли Помрой. — Скажи мне, во имя Куирка, что за игру ты затеял?

Глава 2. ВАЛЕНТИН

В результате Том отправился в Брюхо, тогда как остальные подмастерья готовились к празднику в честь захвата Солтхука. Само собой, после долгой нотации, которую ему пришлось выслушать в кабинете Помроя («Неповиновение, Нэтсуорти… Драка с подмастерьем более высокого класса… Что сказали бы твои бедные родители?»). Вновь, правда уже не бегом, а едва переставляя ноги, он добрался до станции Тоттенхэм-корт-роуд, подождал идущего вниз лифта.

Кабина прибыла переполненной. В верхней секции все сиденья занимали самодовольные мужчины и женщины из Гильдии Инженеров, самой могущественной из четырех Великих Гильдий, которые правили Лондоном. От их лысых черепов и длинных белых резиновых плащей у Тома по коже бежали мурашки, поэтому он предпочел постоять в нижней секции, где с каждого плаката (ими были залеплены все стены) на него смотрело суровое лицо лорд-мэра. Надпись под ними гласила: «Движение — жизнь! Помоги Гильдии Инженеров держать Лондон на ходу». Кабина спускалась все ниже, минуя знакомые станции: Бейкерлоо, Верхний Холборн, Нижний Холборн, Бетнал Грин, и на всех в нее втискивалось множество людей, прижимая его к стене, так что Том облегченно вздохнул, когда наконец вышел на самой нижней станции, в гремящем и ревущем Брюхе.

Именно там Лондон демонтировал пойманные города: верфи и заводы располагались между Челюстями и машинными отсеками. Том терпеть не мог это место. Во-первых, в Брюхе всегда царил шум, во-вторых, там работали жители нижних палуб, грязные и страшные, и заключенные из тюрьмы в Нижнем Брюхе, которые были еще хуже. От жары у Тома болела голова, запах серы заставлял беспрестанно чихать, а мерцающий свет аргоновых ламп давил на глаза. Но Гильдия Историков всегда посылала свою команду, когда в Брюхе «переваривался» очередной город, и сегодня Тому предстояло присоединиться к ней и ходить по Брюху, напоминая всем и каждому, что книги и антиквариат, находившиеся на борту добычи, — достояние Гильдии, а история по важности ничуть не уступает кирпичам, железу и углю.

Покинув конечную станцию лифта, Том по цилиндрическим коридорам, выложенным зеленой плиткой, и металлическим мостикам, подвешенным на высоте двенадцати метров над Разделочными верфями, поспешил к складу Гильдии Историков. Далеко внизу Солтхук разбирали на части. Выглядел он совсем маленьким, затерявшимся в просторах Лондона. Желтые разделочные агрегаты ползали вокруг него на гусеницах, спускались сверху на кранах, карабкались сбоку на гидравлических паучьих лапках. Колеса и оси уже сняли, началась разборка корпуса. Циркулярные пилы, огромные, как колеса Ферриса [1], вгрызались в металлические плиты палуб, выбрасывая фонтаны искр. Жар поднимался от плавильных печей, и скоро Том почувствовал, что подмышки его черной форменной туники пропитались потом.

Когда он добрался до склада, в конце тоннеля неожиданно забрезжил свет. На Солтхуке не было ни музея, ни библиотеки, и те немногие предметы, представляющие исторический интерес, которые удалось обнаружить в ломбардах, уже упаковывали в ящики для отправки на Вторую палубу. Том понял, что при удаче его могли отпустить пораньше и тогда он успевал на завершающую часть праздника. Теперь все зависело от того, кто из мастеров руководил работой. Если старик Аркенгарт или доктор Уэймаут, он обречен: эти задерживали всех до конца смены, независимо от того, оставалась какая-то работа или нет. А вот если толстяк Пьютертайд или мисс Плим, тогда у него есть шанс…

Но, шагая к кабинету управляющего складом, Том понял, что на этот раз работами в Брюхе руководит большая шишка. Неподалеку от ведущей к двери лестнице припарковался «жук» с нарисованной на капоте эмблемой Гильдии — роскошь, какую могли позволить себе далеко не все гранд-мастера. Рядом с «жуком» стояли двое мужчин в форме высокопоставленных сотрудников Гильдии. Крепкие парни с суровым взглядом. Том их знал: Пьюси и Генч, вставшие на путь исправления воздушные пираты, последние двадцать лет — верные слуги Гильденмейстера, главы Гильдии, которые пилотировали его воздушный корабль «Лифт на 13-й этаж», когда он отправлялся в экспедицию. «Здесь сам Валентин!» — подумал Том и постарался не таращиться на мужчин, взбегая по ступенькам к двери.

Том преклонялся перед Таддеусом Валентином. Бывший кладоискатель, ставший самым знаменитым археологом Лондона и возглавивший Гильдию Историков, несмотря на зависть и недовольство таких, как Помрой. В общежитии Том повесил фотографию Валентина над своей койкой, а его книги «Приключения практикующего Историка» и «Американская пустыня — через мертвый континент с пистолетом, камерой и воздушным кораблем» прочитал столько раз, что выучил их наизусть. Когда Тому было двенадцать лет, по окончании учебного года Валентин вручал подмастерьям призы за лучшие работы. Одного удостоился и Том — за эссе о распознавании поддельного антиквариата. Тот день Том считал лучшим в своей жизни. Речь, произнесенную тогда этим великим человеком, он запомнил слово в слово: «Никогда не забывайте, подмастерья, что мы, Историки, — самая важная Гильдия города. Мы не зарабатываем столько денег, как Купцы, но мы создаем знание, которое стоит гораздо дороже. Мы, возможно, не несем ответственности за курс, которым идет Лондон, как Навигаторы, но что смогли бы сделать Навигаторы, если бы мы не сохранили древних карт? А что касается Инженеров, просто помните, что отправной точкой для каждой разработанной ими машины является какой-нибудь элемент олд-тека — высоких технологий древности, который или сберегли наши хранители музеев, или откопали наши археологи».

Получая награду, Том сумел лишь пробормотать: «Благодарю вас, сэр», а поэтому и думать не мог, что Валентин его запомнил. Однако, едва он отворил дверь кабинета, великий человек поднял голову и улыбнулся.

— Нэтсуорти, не так ли? Подмастерье, который так здорово распознает подделки? Сегодня мне надо быть начеку, а не то ты выведешь меня на чистую воду!

Шутка, конечно, была не из лучших, но она помогла разрушить стену неловкости, которая обычно возникала при общении подмастерья и гранд-мастера, не говоря уже о Гильденмейстере. Том сразу приободрился, перестал переминаться с ноги на ногу на пороге и направился к столу, протягивая записку от Помроя. Валентин поднялся из-за стола, шагнул навстречу. Высокий, симпатичный мужчина лет сорока с гривой тронутых сединой черных волос и аккуратной бородкой. Его серые глаза весело поблескивали, а третий глаз, синий, на лбу — символ Гильдии Историков, устремленный в глубины времени, казалось, подмигнул, когда Валентин вопросительно изогнул бровь.

— Драка, значит? И чем подмастерье Меллифант заслужил синяк под глазом?

— Он скверно отозвался о моих отце и матери, сэр, — пробормотал Том.

— Понятно. — Гильденмейстер кивнул, всматриваясь в лицо мальчика. — Ты — сын Дейвида и Ребекки Нэтсуорти?

— Да, сэр, — кивнул Том. — Но мне было только шесть лет, когда случился Большой крен… Я их почти не помню.

Валентин вновь кивнул, добрые глаза погрустнели.

— Они были хорошими Историками, Томас. Думаю, ты пойдешь по их стопам.

— Да, сэр, да! — воскликнул Том. — Я хочу сказать… я очень на это надеюсь!

Он подумал о своих несчастных родителях, погибших, когда часть Чипсайда рухнула на расположенную ниже палубу, и почувствовал, что его глаза наполняются слезами. Валентину он мог рассказать все, и едва не начал говорить, как ему недостает родителей, а скука и одиночество занимают слишком уж большое место в жизни подмастерья третьего класса, но тут в кабинет вошел волк.