Звериный подарок, стр. 68
Утром присутствую только в начале совета. Выезжаем на рассвете, я и Улем, а отряд во главе со Жданом будет отвлекать на себя внимание в лесу, где видели дивов.
Еще понадобится альфа на северную границу, и ехать тут же вызвался Дынко. Будет там следить за сбором воинов дивов, и, если ничего не случится, через месяц его сменят.
На меня Дынко ни разу не посмотрел.
Дальнейшие обсуждения моего присутствия не требовали, и Радима тоже отпустили. Мы вернулись в комнаты, он сел на диван у стены и опустил голову. Вдруг стало так грустно…
— Радим, у меня есть желание. Пообещаешь выполнить?
— Все, что хочешь.
— Поехали в дом у гор? Там сейчас красиво, цветы по стенам. И тихо.
— Да, но там все, как раньше…
— Вот именно!
Он поднимает голову и коротко кивает.
До утра я не думала ни о чем. Просто рассказывала ему, что он для меня значит, и слушала в ответ, что значу для него я.
Глава 3
Дорога
Еще до рассвета, как только открыла глаза, попросила Радима отдать Дынко все, что тот потратил. И новый дом. Дорогу к замку мы провели, споря, почему это нужно сделать прямо сейчас. Но так как он не смог объяснить, почему бы и нет, то в конце концов согласился.
У замка нас уже ждали. Мать Омелия смотрела с жалостью, единственная, кто никогда свою жалость не скрывал. Верея всхлипывала, это еще повезло. Вот уж кто последнее время ревет всегда и по любому поводу!
Всей толпой направились к казармам, где уже собрались конные воины и Ждан. Тут же подошел Улем, ведя своего коня, а за ним конюх с Мотыльком. Вещи, собранные мной накануне, уже приделаны к седлу. Последним шел Дынко, который поедет на границу один.
Радим отозвал его в сторону и что-то сказал на ухо. Тот спокойно кивнул, но на меня не посмотрел. Как и на Власту. Потом залез на коня, в последний раз коротко поклонился всем, прощаясь, и поехал вперед. Власте повезло, что все были заняты разговорами и никто не заметил, как она посмотрела Дынко вслед. По ее лицу четко можно было прочитать все мысли. Ведь, может, завтра война и он уже не вернется… Ведь если дивы пойдут через северную границу… Если его убьют… Я подошла и быстро оттащила ее, почти в беспамятстве, в сторону.
— Власта! — Хотелось хорошенько ее встряхнуть, как взбивают подушку, но я не посмела. — Пожалуйста!
Она опускает голову.
— Власта, посмотри на меня.
Взгляд вполне вменяемый, только слишком много боли. Дынко повезло, что чернокнижие прибавило мне выдержки, иначе я долго ругалась бы ему вслед, а на дорогу это сродни проклятию.
— Настало время… обратить свое внимание на других парней, понимаешь?
Я все-таки легонько ее встряхиваю. Теперь вся эта тоска направлена на меня, наверняка подумала, что я говорила с Дынко и он четко дал понять, что ею не интересуется. Пусть так и думает. Злость — единственное, что ей сейчас нужно, единственное, что в таком случае не даст пропасть. И эта злость появляется, поднимается со дна глаз шальным блеском. И вскоре передо мной уже спокойное лицо представительницы главенствующего в стране клана. Настоящая княжна…
Оставляю ее и иду к Мотыльку. С Радимом я не прощаюсь. Не собираюсь с ним прощаться никогда! Он подсаживает меня на лошадь и легко улыбается. Мы будем говорить каждый вечер, и все будет хорошо. Даже думать не собираюсь, что может быть иначе. Ни секунды!
Я не оглядываюсь, скачу за Улемом, за мной — Ждан с отрядом, мы очень быстро едем на восток, по дороге, огибающей Сантанию. К обеду сворачиваем в лес и делаем привал. Даже костры не разводим, воины усаживаются кругом, а Ждан с Улемом располагаются чуть сбоку, раскладывают на коленях карту леса и тут же над ней нависают.
Необычное окружение — лес, ветер, много незнакомых людей, шум. Как раз подходит, чтобы потренироваться на чем-то новом. Я отхожу немного в сторону, нахожу короткую толстую палку и быстро черчу ею пентаграмму вызова. Защитный круг. Встаю в центр рисунка и быстро проговариваю часть самых используемых слов. И конечно же на изгоняющем слове спотыкаюсь! Это очень злит, времени почти нет, а оно все так же не хочет отлетать от зубов! Что вот меня опять отвлекало? Ну, ветер дует. Ну, на голову сыплется всякий мусор с кедра, под которым я стою. Ну… смотрят на меня странно воины, как будто… испуганно.
Ждан с Улемом все так же сидят над картой. Не мешает, кстати, знать, о чем речь, я тихо подхожу сзади, и Улем, не оглядываясь, отодвигается, чтобы мне было видно.
На рисунке лес вдоль Северной гряды похож на ярко-зеленое облако, посреди которого — темный кривой стержень. Вторая полоса этого леса, в отличие от Старого, между границами почему-то не образует петли. И еще тут вылупляются личинки зурпов, но взрослых особей нет. Считается, что личинки как-то перебираются в Старый лес, но как, точно никому узнать не удалось. Как-как, естественно, по петле, соединяющей этот лес со Старым, но ее никто не видел, потому считается, что ее и нет. В общем, эта тема споров — одна из любимых у альф, и искры летят, когда они берутся ее обсуждать. Занятное зрелище, но сейчас задачи другие.
— Пойдем по второй полосе? — спрашиваю.
Улем тут же качает головой:
— Нет, вдоль нее, по самому краю и пойдем.
Его палец ползет вдоль полоски темной краски, но тут же останавливается от крика.
— Не трожь руками! — возмущено вопит Ждан, пододвигая карту к себе.
Палец тут же исчезает с поля зрения. Кстати, воины…
— Ждан, — спрашиваю, — а что, твои… воины меня боятся, что ли?
— Чего? — надменно интересуется. — Мои воины ничего не боятся!
Но тут же краем глаза косится в их сторону, словно пытаясь убедиться, что так и есть.
— Ну, — продолжает, — может, и опасаются немного, так ведь кто угодно испугается, когда ты начинаешь замогильным голосом шипеть, визжать, фыркать и ругаться.
— Ругаться?!
— Да ты же страшно ругаешься! — сообщает Ждан. — Нет, что ли?
— Понятия не имею!
Он довольно кивает.
— К тому же всем известно, что чернокнижники — самые страшные маги из всех существующих. Они, знаешь ли, детей убивают, чтобы с помощью их крови демонов обуздать. Даже десяток разъяренных зурпов не так страшен, как одна мелкая чернокнижница, злобно плюющаяся заклятиями.
Вот тут уж ничего не остается, кроме как пялиться на него во все глаза. Ладно те, кто меня ни разу не видел, могут и придумывать всякие страсти. Но Ждан, который меня лично знает… И верить в такое… И лицо серьезное!
— Извини, не удержался, — вдруг быстро говорит Ждан и тут же хохочет во весь голос! Так это он, оказывается, так… шутит!
Пока я раздумываю, как бы ему быстро и вероломно отомстить, Ждан вдруг замирает. Неужели почувствовал мои намерения и испугался? Странно, ничего страшного пока не придумалось, кроме как поджарить его целиком на костре, но это получится сделать только мысленно.
Ждан хмуро смотрит перед собой.
— Улем… когда твой инстинкт скажет свернуть с дороги, сверни, говорит. Что-то увидел?
— А я всегда так делаю, — невозмутимо сообщает Улем.
— Вот и в этот раз так же сделай.
Через несколько минут мы с Улемом уходим пешком на северо-восток. Я оглядываюсь на Мотылька и заодно вижу, как уныло смотрит нам вслед Ждан…
И тут же его прощаю. В который, интересно, раз?
На ночевку мы останавливаемся, когда почти темно. Улем долго ходит вокруг, принюхиваясь, и только потом идет в лес за водой. Костер тоже сам разжигает, оставляя меня бездельничать, сидя у дерева. Как когда-то. Я устаю все так же, потому просто закрываю глаза и не мешаю. После ужина, закутавшись в мой новый легкий плащ, подаренный Радимом, закрываю глаза и зову… Если глаз не открывать, кажется, что рядом тепло, будто он тут.
Когда в лесу вскрикивает какой-то зверек, я резко открываю глаза и вдруг вижу, как пристально смотрит на меня Улем. Так… необычно. Он тут же отворачивается, втыкаясь взглядом в огонь. На крик не реагирует, значит, вопил кто-то безобидный.