Ух, началось!, стр. 39
Я подумал, что скоро сойду с ума…
– Даш, я и сам не понимал, долго не понимал, почему все так происходит.
– Теперь понял?
– Да. У нехищных нет стадного инстинкта. Вот представь: какая-то опасность… Хищные, – любые: слабые, сильные, ненавидящие друг друга – тут же объединились, сбившись в стаю, оставив распри на мирное время, а вот нехищные… – Я покачал головой. – Максимум, что они делали и делают, – собираются всей семьей против целой стаи врага. И все! А поодиночке, сама понимаешь, они никто! Да и психология тех, кто привык подчиняться наглым, неизживаема! Я буквально сорок лет взращивал у них чувство собственного достоинства. Не у всех, конечно, в основном у стариков! Родившиеся в клане всегда ощущали себя ровней хищным.
– Тебе, наверно, очень тяжело с ними было? – наконец посочувствовала Даша.
– Ужасно! Намного легче перебить правящую верхушку клана.
– Да-а? – Она замкнулась, тут же решив, что я серийный убийца. Но в любом случае говорить – так все.
– Да! У меня всегда с терпением плохо было. А наш вожак относился к своим людям как к настоящим животным.
– И ты их всех убил?!
Видимо, я окончательно шокировал девушку. Прищурившись, я секунду помолчал.
– Нет, не всех. Но в любой схватке волк борется до победы или до смерти! Но тогда я победил только вожака. Остальных – проучил. К тому моменту в клане осталось с десяток шестерок вожака и несколько чистокровных, которых он трогать опасался. А меня он еще не знал, я только появился после овладения зверем. Вожак тогда избил мою мать. Волк не может поднять руку на волчицу!
– Волк… А что это такое «овладение зверем»?
– К огромной нечеловеческой силе и длинной, в сравнении с человеческой, жизни прилагается период одоления зверя, который растягивается на несколько десятилетий.
– Как это? – Глаза Даши заблестели. Небось все по сказкам судит.
– Ужасно. Появляется необоримый зов, который уводит далеко от цивилизации. И мы десяток лет бегаем на воле, зверь зверем. И надо приложить уйму усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни, которая пугает. Это своего рода болезнь. Тяжелая, которая ломает многих, оставляя навсегда жить в лесу.
– И что, многие остаются? – тихо уточнила Даша, сильно сжав пальчиками ложку, которую как только не вертела от волнения.
– Очень! Особенно тяжело полукровкам. Они не имеют той силы, что есть у чистокровных. Их потому и немного среди оборотней в стаях.
– Полукровкам… – задумчиво повторила Даша и опустила голову. Что она еще себе придумала?
– Ты понимаешь, что за все надо платить?! Вот это плата за силу, за лишнее время жизни, за все прелести оборота… Первое десятилетие после овладения зверем – оборачиваться очень тяжело и больно. Потом появляется навык.
Даша какое-то время молчала, затем, склонив голову набок, спросила:
– А сколько тебе лет?
– О… много! Если без времени, когда я бегал по лесу, то семьдесят.
– А со временем?
– Девяносто…
– Н-да… Бессмертный?! – Дашины глаза стали необыкновенно большими.
Я расхохотался:
– Нет, теперь стареть буду так же, как ты.
Тем временем стемнело, и Даша, вспомнив о родителях, взяла мой телефон – предупредить.
Я подслушивать не стал, пошел к стойке заказать что-то на ужин. Пицца здесь ничего, а вот кофе…
Пообещав маме рассказать о том, куда я пропала, позже, рассматривала великолепный шерстяной свитер Тео со спины и задумчиво постукивала телефоном по подбородку. Сколько всего услышала! В душе появилась жажда устроить революцию среди нехищных, но, конечно, это глупость…
Тео правильно делает. Конечно, путь, выбранный им для переустройства, очень сложный и медленный, но зато бескровный. По мне, так самое страшное – все исправляется только в пределах клана Тео. В других, как я поняла, все ужасно. Как сказал Ник, «балласт к себе не принимают».
Я отодвинулась от стола. Официантка в длинном, почти до пола, белом фартуке забрала полупустые чашки и вытерла стол.
Глава третья
Тео явно увлекся. Сейчас он стоял и указывал бармену на все подряд, что было сладкого в витрине… Обжора.
Такой хороший! Я даже поежилась от сладкого чувства, которое появилось при виде этого… чудесного человека. Но тут на мое плечо легла чья-то рука и почти в ухе раздался тихий и такой знакомый голос, который вернул меня с небес на землю. Резко вывернувшись, я с неприязнью отстранилась.
– Збруева, ты совсем опустилась в своей неприхотливости. Уже кафе с огородом путаешь! Замуж надо вовремя выходить, а не набивать себе цену.
Желчный ты уродец, Эдик! О боже! Только не сейчас… За что?! Я мысленно схватилась за голову, раздражение скрутило меня изнутри горячей спиралью. Но, повернувшись с царской улыбкой к уроду, севшему за соседний стол с тремя незнакомыми мне мужчинами, я ответила:
– Да с таким, как ты, хоть с макияжем и на шпильках спать ложись, все равно на сторону смотреть будешь!
– Гы-гы… точно! – И надулся как петух. – А где твой блохастый друг?!
– Вон он!
«Блохастый друг», заметив, как я разговариваю с Эдиком, тут же появился рядом. Молча одной рукой вытащил его из-за стола и, приподняв повыше, потащил к выходу.
Неужели съест?! Ну что за дурость у меня в голове! На нас уставилось все кафе. Так стыдно! Я встала и, подхватив куртку, кинулась следом за Тео. Нам в спину раздались недовольные возгласы спутников Эдика, которые тоже потянулись за нами.
Боже, как я не люблю все эти дрязги! Еще ничего серьезного не случилось, а меня уже трясло!
Что он сейчас задумал? Лишь бы с ним ничего не случилось. Этих с Эдиком – четверо! Карусель ужасов, рожденная недавним опытом общения с бандитами, вогнала меня в панику, но, взяв себя в руки, я спустилась со ступенек и застыла немой тенью за спиной Тео. Разговор уже шел, говорил Эдик.
– Убери руки, какое право ты имеешь! Убери руки! Мужик, ты чего?!
Ярость и гнев оборотня расходились вокруг мощными волнами. Я решила не умничать, влезая в драку или одергивая Тео, но все же тихо сказала:
– Вижу, вы уже познакомились.
Тео от моих слов немного подобрался. Эдик сплюнул и презрительно выдал:
– Приперлась тщеславие свое побаловать?!
– Ты еще не понял, как надо вести себя? – процедил сквозь зубы Тео, крепко встряхнув Эдика.
Мне было ясно, что Тео сдерживается от возмездия в полную силу. А ведь при надобности легко убьет… он до сих пор держал Эдика на вытянутой руке без признаков усталости.
– Эй, мужик! – Я повернулась и посмотрела на парня, выглядевшего настоящим русским богатырем, если, конечно, на богатыря надеть джинсы и теплую красную турецкую рубашку из байки. На данный момент он стоял возле лестницы впереди двух других мужчин, выглядевших на его фоне менее представительно. Ага, это те, что сидели за столом с Эдиком, подтянулись. Здоровяк мирно продолжал: – Он не трогал твою бабу! Они знакомы. Просто поздоровался, и все!
Тео среагировал мгновенно. Провернув Эдика полукругом в воздухе, швырнул лицом в снег и, поставив ему на спину ногу, невозмутимо произнес, копируя тон:
– Я его еще не трогал. Мы знакомы. Просто поздоровался, и все!
Тут в разговор влез этакий мелкий побегунчик, тип мужичка под народным названием «живчик» – черноглазый брюнет невысокого роста. Рядом с великаном в красной байке он смотрелся, как «Ока» на фоне КамАЗа.
– Наше гостеприимство не знает границ. Но ты кто такой и откуда тут взялся?! Я тебя первый раз вижу! – гнусавым голосом начал чернявый.
Интересно, он так же себя вел бы, если бы не ощущал рядом своего представительного друга?
– Стой спокойно! – Благодушные интонации в голосе Тео сменились ледяными. Я поежилась и отступила, судя по всему, кое-кому сейчас место понадобится…
Эх, не надо было никуда ехать… Вот и Тео в драку втянула. Я с надрывом вздохнула и крепче запахнула куртку.
– Не понял, ты че?! Что-то против нас имеешь?! – набычился парень, но пока с места не сдвинулся.