Экзамен на зрелость, стр. 58

— А как же, любезный друг. Иначе никак нельзя. Невозможно преданно служить стране, не полюбив ее народ и не познав его. Я люблю Россию и русских. Мало того, я и себя уже давно почитаю русским. И именно по этой причине взялся за это неблагодарное дело.

— Посадить на престол достойного государя, вы называете неблагодарным делом?

— Вы кушайте, Алексей Сергеевич. Кушайте. Я так понимаю, что сегодня вам поужинать не удалось, — показывая на обильно уставленный стол, предложил Лесток. — А вы считаете, что свержение одного монарха и воцарение другого, это достойное деяние? — Наблюдая за тем, как собеседник потянулся к еде, продолжил хозяин.

— А вы нет?

— Вы удивитесь, но я так не считаю. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что делаю грязное дело. Но как я уже говорил, я полюбил Россию и связал с нею свою жизнь, а значит не могу спокойно смотреть, как Петр ведет ее к гибели. Именно так, Алексей Сергеевич и никак иначе.

— Странное утверждение, учитывая то обстоятельство, что Россия сегодня ведет победоносную войну на юге. Не маловажно и то, что казна сегодня полна, как никогда. Несмотря на войну, нет никаких задержек в выплате жалования, даже чиновникам.

— Это только видимость. Посудите сами, к чему приведут все эти успехи. Уже сегодня, вся Европа смотрит на нас волком. Шведы вот-вот вцепятся нам в глотку. Англия непременно их в этом поддержит, как и Голандия. Эти государства ревниво наблюдают за нашими успехами на море и в росте промышленного производства. Австрия, наша союзница, к которой мы незамедлительно пришли на помощь, уже второй год тянет с объявлением войны Турции. Казалось бы, на фоне успехов России, они могли откусить свой кусок от Порты. Но они не торопятся этого делать, дабы туркам не пришлось распылять свои силы. Отчего так, Алексей Сергеевич? А между тем, все просто. Сильная Россия не нужна Европе. Но не всей. Например Франции и ее союзнице Испании, это не помеха. Более того, им выгоден союз с Россией. Как и то, чтобы она стала еще сильнее. Но Петр не хочет этого замечать.

— То есть, вы хотите сказать, что все эти успехи, только временное явление и впереди нас ждет крах? — Откусывая добрый кусок гусиной ножки, поинтересовался Савин.

— Именно так, мой друг. Именно так. Как только нашим противникам удастся убедить Австрию в том, что Россия представляет угрозу в первую очередь для нее, Европа ополчится против нас. И тут уж не останутся в стороне и турки и персы. Нас будут рвать на части со всех сторон. Добавьте сюда несбалансированную внутреннюю политику, в отношении того же крестьянства, которая неизменно повлечет за собой бунты. И как вам картина?

— По вашим рассуждениям получается, что судьба России в том, чтобы оставаться отсталой и патриархальной.

— Ни в коем случае, — Лесток, даже взмахнул рукой, словно отметая саму возможность такого утверждения. — Но все должно делать постепенно, без потрясений, способных разрушить уже построенное. Порой просто необходимо приказать себе остановиться и сделать все для упрочения завоеванных позиций.

— Что же, все выглядит вполне стройно. А знаете Иван Иванович, похоже на правду.

— Потому что это и есть правда, Алексей Сергеевич. Итак, возвращаясь к вашему поручению.

— Все проделано как вы того и хотели. Ее никто не найдет, даже с факелами.

Все так же налегая на ужин, ответил Савин. У него вдруг прорезался зверский аппетит. Недаром все же говорят — аппетит приходит во время еды.

— Она точно мертва?

— Если бы знал, что вы столь недоверчивы, прихватил бы вам ее голову.

— Я вас попросил бы. Мы все же не на востоке.

— А что. Вполне разумный обычай, доподлинно убедиться в гибели своего врага. Уж после этого, никаких сомнений не останется, — с самым серьезным видом, возразил Савин. Однако заметил, что Лестоку это пришлось не по душе. — Все, больше не буду. Кстати, я вот что подумал. Не вызовет ли ее исчезновение ненужные подозрения? В Канцелярии служат далеко не дураки. И я готов биться об заклад, что в настоящий момент Ушаков расследует обстоятельства потери будущего наследника. А уж я-то знаю, на что он способен.

— Я скажу более того. Уже завтра меня препроводят в Канцелярию на допрос.

— И вы так спокойно об этом говорите?

— Потому что, там меня допросят и я все честно расскажу. У меня была связь с Долгорукой. Мы были не осторожны и она понесла. Желая избежать позора, она попросила у меня снадобье, чтобы избавиться от нежелательного плода. Разумеется, по известным причинам я дал его ей. Даже если ее заподозрят в том, что она отравила великую княжну, причем тут я? Ничего предосудительного… настолько предосудительного, я не совершил. Так что, единственный человек представляющий для меня опасность, сейчас сидит напротив меня. Еще недавно их было двое, но Катеньки больше нет.

— Уж не захотите ли вы избавиться и от меня, когда придет время? — В Лестока уперся колючий взгляд Савина.

— Не говорите глупостей, — отмахнулся медик-заговорщик. — Если меня потащат на дыбу, то никаких сомнений, я выложу все, даже то, чего не знаю. Что сомнительно. Для дыбы нужны веские основания. Избавляться же от вас после того как вы сделаете свое дело… Зачем? Да вы и сами будете молчать о содеянном, унеся эту тайну с собой в могилу. Так что избавившись от вас, я сделаю хуже только себе. Таких мастеров своего дела как вы, очень мало на белом свете. Хорошо как в вас больше не возникнет необходимости. Но куда хуже если вы понадобитесь и не окажетесь рядом.

— И впрямь, выглядит логично. Сейчас я еще опасен для вас, но после, опасности никакой. Но и выдавать вас мне не резон.

— Отчего же. Вы можете получить очередную премию. Рублей сто. Не думаю, что они будут лишними.

— Очень смешно, — передразнил улыбающегося Лестока, Савин. — Когда будет дело? — Вновь стал деловым Савин.

— Конечно же, Петр дразнит Европу, но не думаю, что нам стоит прерывать победоносную войну. Все же, интересы России для нас важны. Гибель же государя пагубно скажется на войсках, и наоборот может воодушевить турок. Подождем подписания мира. Что-то мне говорит, что султан очень скоро запросит о пощаде.

— Ясно, — с явным разочарованием, произнес Савин, который как видно рассчитывал на скорый исход.

— Не нужно торопиться, Алексей Сергеевич. Спешка еще никого до добра не доводила. К тому же, мы еще не готовы выступить. Ну и немаловажно, чтобы к моменту воцарения Елизаветы, вся гвардия была в столице. Но чтобы вам было легче ждать…

Лесток поднялся из-за стола и подойдя к секретеру, вынул из него несколько листков бумаги, которые и протянул Савину. Тот без труда узнал векселя Дворянского и Купеческого банков. Быстро просмотрев их, он насчитал десять векселей, каждый на тысячу рублей.

— Здесь ровно половина оговоренной суммы. Вторая половина, после дела. Что вы так на меня смотрите? Думаете выносить отсюда полтора пуда золота или двадцать пудов серебра вам было бы удобнее?

— Хм. Действительно, это я как-то не подумал.

— Чем думаете заняться, пока суд, да дело?

— Ну, я все еще на службе. Так что, начальство само решит как быть со мной. Кстати, могут и заграницу услать.

— Че-орт, об этом-то я и не подумал. Вы же специалист по зарубежным делам.

— Это точно подмечено, Иван Иванович.

— Хм-м. А может вам больным сказаться. Я бы мог вам в этом посодействовать.

— Вы серьезно? Вас уже завтра могут потянуть на допрос, а вы будете объявлять меня больным?

— Ну и что с того? Меня что же, лишат моей медицинской практики? Не вижу никакой связи, между допросом и объявлением вас больным.

— Ну-у, если так.

— Именно так, Алексей Сергеевич и никак иначе. Я так понимаю, болеть вы поедете в ваше имение?

— Вы правильно понимаете.

— Вот там и будете ждать вестей от меня.

— Как скажете, Иван Иванович.

ГЛАВА 11

На этот раз дорога ему давалась куда как труднее. Оно и понятно, все существо стремится вперед, как сдерживаемая птица, но ничего с этим не поделаешь. Будь хотя бы реки вскрыты, то можно было бы куда быстрее обернуться речным путем. Благо яхта с паровым двигателем усталости не ведает, только знай уголек подкидывай.