Перебежчик (ЛП), стр. 87

Он снова посмотрел на дым сражения, потому что похожая на барабанную дробь канонада наполнила местность жутким грохотом. Потом его окликнул слегка знакомый голос, и Старбак обернулся, начиная панически осознавать, что у него возникли новые неприятности.

Глава Десятая

Атака мятежников захлебнулась посреди брошенных палаток нью-йоркского полка. Продвижение задержало не сопротивление северян, а богатые трофеи, потому что в палатках, сделанных из прочной белой парусины такого качества, о котором и позабыли южане, находились ящики с провизией, забитые отличными рубашками ранцы, запасные штаны и отличные кожаные ботинки, которые шли как на правую, так и на левую ногу. Выпускаемые Конфедерацией грубые башмаки с квадратными носами, представлявшие собой просто грубый каркас из негнущейся кожи, тоже подходили на обе ноги, но обещали им и одинаковые увечья.

Здесь были свертки с провизией, присланные с Севера любящими семьями: упаковки с каштанами, банки с маринованным зеленым перцем и яблочным повидлом, куски имбирного кекса в бумажных обертках, коробки с фруктовыми пирогами, жестянки с леденцами, обернутые тканью сыры и самое главное, кофе.

Настоящий кофе. Не разбавленный молотым жареным арахисом или сделанный из измельченной в порошок сушеной кукурузы или из сухих листьев одуванчика, смешанных с порошком из сушенных яблок, а настоящие ароматные темные зерна кофе.

Сначала офицеры мятежников пытались заставить свои войска двигаться дальше, минуя этот капкан богатств врага, но затем и сами офицеры соблазнились легкой поживой в брошенных палатках.

Там была превосходная ветчина, сушеные устрицы, свежее масло и свежеиспеченный хлеб. Были теплые одеяла, а в некоторых палатках - лоскутные одеяла, сшитые женщинами для своих героев, мужей и сыновей. На одном из таких одеял был изображен флаг Союза, на котором золотым шелком была вышита надпись: "Отомстите за Эллсворта!".

- Что еще за чертов Эллсворт? - спросил солдат-южанин офицера.

- Один парень из Нью-Йорка, который дал себя убить.

- Ну это ведь в последнее время вошло у янки в привычку?

- Его убили первым. Застрелили выстрелом из дробовика, когда он пытался снять один из наших флагов на крыше отеля в Виргинии.

- В таком случае мерзавцу стоило остаться в Нью-Йорке, правда?

В офицерских палатках нашли прекрасные немецкие полевые бинокли, семейные фотографии в серебряных рамках на дубовых столах, изящные дорожные бювары с гравированной бумагой, книги в кожаных переплетах, отполированные черепаховые гребни, прекрасные железные бритвы в кожаных несессерах, банки с кремом для бритья Рассела, замусоленные дагерротипы интимного характера с обнаженными леди, кувшины с отличным виски и бутылки превосходного вина в заполненных опилками ящиках.

Майор Конфедерации, наткнувшись на одну из таких складов бутылок, разрядил свой револьвер в ящик, чтобы его солдаты не соблазнились спиртным.

Опилки в ящиках приняли цвет вина, когда тяжелые пули разбили бутылки.

- Заставьте людей двигаться дальше! - заорал майор на своих офицеров, но те уподобились солдатам, а солдаты стали похожи на детей в магазине игрушек и не собирались возвращаться к своим прямым обязанностям.

На стоянке фургонов, позади штабных палаток, сержант обнаружил сотню новеньких винтовок Энфилда, упакованных в перевязанные веревкой ящики с выбитым на них именем производителя, "Уорд и Сыновья, Бирмингем, Англия."

Винтовки Энфилда были знаменитым оружием, намного более точным и надежным чем те, которые использовал полк южан, и вскоре толпа солдат толкалась у фургона, чтобы завладеть одной из этих прекрасных винтовок. Постепенно этот хаос унялся.

Некоторые из офицеров и сержантов рубили удерживающие палатки веревки, обрушивая брезент на их содержимое, чтобы убедить своих людей прекратить грабеж и продолжить преследование разбитых частей янки.

На обоих флангах, где палаточные лагеря не послужили помехой для атаки, шеренги мятежников уже прошли через широкую полосу леса с цветущими анемонами, сангвинарией и фиалками, и вышли на открытый участок заливного луга; ветер поднимал рябь на поверхности луж и приподнимал тяжелые флаги северян, укрепившихся к западу от перекрестка, где сходились все три дороги, по которым предполагалось наступление южан.

Перекресток был отмечен семью высокими соснами и двумя унылыми фермами, являвшимися ориентирами того поля боя, где Джонстон запланировал уничтожить стоящих к югу от реки янки.

Перекресток был также защищен сложной формы земляным фортом с торчащими из него пушками, а над ним на сделанном из очищенного соснового бревна флагштоке развевалось знамя Соединенный Штатов.

Подступы к форту были преграждены завалами из веток и окопами для застрельщиков. Именно здесь Джонстон планировал окружить янки, сперва ударив по центру, а потом, прорвавшись с севера и юга, обратить их в бегство к кишащим змеями болотам Уайт-Оук, но вместо этого из леса появилась всего одна дивизия мятежников.

Эта дивизия уже прорвала одну линию обороны северян, и теперь, на другой стороне дрожащего от ветра болота, увидев вторую линию, поджидавшую их под своими яркими знаменами, солдаты в серых и ореховых мундирах издали свой вопль, леденящий кровь боевой клич.

- Пли! - прокричал офицер северян, стоящий на вале форта. Пушка северян окатилась назад по колее. Высоко в воздухе разорвался заряд шрапнели, на ряды мятежников обрушился белый дым, несущий осколки раскаленного добела металла.

Пули минье свистели над болотом, входя в цель в кровавом тумане. Знамена падали и снова поднимались, пока мятежники пробирались через болотистую местность.

Генерал Хьюджер услышал звуки возобновившейся канонады, но отказался воспринять их как призыв к незамедлительным действиям.

- Хилл знает свое дело, - заявил он, - а если бы он нуждался помощи, то бы послал за нами.

Тем временем он осторожно передвинул бригаду вдоль по пустынной дороге, назвав это разведкой крупными силами.

Бригада никого не обнаружила. Тем временем Лонгстрит, озадаченно метавшийся то в одном, то в другом направлении, приказал своим войскам отойти на исходные позиции. Оба генерала проклинали отсутствие карт и опустившийся дневной туман, достаточно густой, чтобы скрыть выдающие место битвы клубы порохового дыма, которые могли указать, откуда доносились загадочные и приглушенные звуки канонады.

Президент Дэвис, разочарованный молчанием своих военачальников, приехал на поле боя из Ричмонда. Он спрашивал новости у каждого встречного офицера, но никто не знал, что произошло в заболоченных полях к югу от реки. Даже военный советник президента не мог докопаться до истины.

Роберт Э. Ли, не разбиравшийся в военном деле, мог только предположить, что атаку предприняли конфедераты, хотя не мог ни сказать, ни предположить, с какой целью и с каких успехом она прошла.

Президент поинтересовался, знает ли кто-нибудь о местонахождении ставки Джонстона, но и этого никто не знал наверняка, так что президент решил, что в любом случае должен разыскать Джонстона, поэтому его отряд продвигался на восток, в поисках новостей о сражении, которое разгорелось с новой силой, когда никем не поддержанные колонны Хилла обрушились на массивные укрепления у семи сосен.

Где нагрелись стволы пушек, резня продолжилась, усиленная неразберихой и поддерживаемая гордостью.

Окликнувшим Старбака человеком оказался французский военный наблюдатель, полковник Лассан, который, галопом промчавшись по склону холма, схватил поводья лошади Старбака и потащил его вниз по дороге, вне поля зрения кавалерии янки.

- Вы знаете, что у вас неприятности? - спросил француз.

Старбак пытался высвободить голову своей лошади из хватки француза.

- Не будьте таким безнадежным идиотом! - выпалил Лассан на своем прекрасном английском.