Древний Марс (сборник), стр. 75
Стивен переключил скорость и ринулся вперёд, желая сокрушить Мияко. Двигатель зачихал и заглох. Зверски ругаясь, старик открыл дверь кабины и выпрыгнул на землю. В руке он держал длинный и тяжёлый гаечный ключ.
Пока Стивен гнался за Мияко, которая всё время ускользала, Тильда шагала рядом.
– Ты не в состоянии убить её. Ты это уже сделал раньше. И стереть память о том, что ты с ней сделал, ты не в состоянии. И если Ноэл-Па умрет, память о твоей жестокости и бессердечной ненависти к нему тоже будет записана навеки. И обещаю, я тоже пойду туда умирать, и то, как ты поступил по отношению ко мне, тоже никогда не будет забыто.
Он споткнулся о бордюр тротуара, и его походка стала менее уверенной.
Тильда продолжала, понимая, как ее слова остро ранят душу старика, но не смягчала выражений.
– Если бы ты позволил Кэтрин умереть в этом городе, как она этого хотела, ее память тоже была бы здесь. И тогда ты не утратил бы ее окончательно. Делаешь вид, что не понимаешь? Чем больше ты пытаешься нас заграбастать и повелевать нами, тем больше мы стремимся бороться за свободу. Если из-за тебя Ноэл-Па умрет, ты потеряешь и своего сына.
Стивен стал спотыкаться еще сильнее и остановился, опираясь на большой гаечный ключ, как на трость. Его плечи затряслись.
– Господи, прости меня!
Слова коверкались, произносились неясным шепотом, Тильда едва понимала их.
– Я так одинок.
Колени у него подломились, и он опустился на землю. Мияко-дух памяти подошла к нему и положила руку ему на плечи.
– Нам о многом надо поговорить, – просто и по-будничному сказала она.
Тильда оставила их разбираться и быстро побежала к храму. Чтобы увидеть там Ноэла-Па, который опирался на поддерживающего его Кейна. Голова Ноэла в шлеме лежала на плече мужа.
Они протянули руки навстречу ей, и она влетела в их крепкие объятия.
Несколько недель спустя они вместе с Али прогуливались вместе по Марсианскому городу. Вокруг царили необычное оживление и разнообразная активность: группы людей расчищали песок и камни, ученые детально и углубленно исследовали, как город записывал жизненную память уходящих, религиозные лидеры молились. Ферма Маккензи открыла свои двери и предоставила жилье армии прибывших экспертов.
– Итак, нет сожалений, что остаешься? – спросил ее Али.
– Нет. Так много надо здесь сделать. Ноэл-Па и Стивен имеют прямой контакт с Мияко, и я могу говорить с Озимандией, когда мне это необходимо.
– А кто он? – спросил Али.
– Марсианин, который придумал, как сохранять память живой.
– Не удивительно, что они воздвигли ему монумент. – Али сделал паузу, помолчал и затем внимательно посмотрел на грациозные шпили, теперь уже очищенные от покрывавшей их пыли.
– В том, как твой отец и твой дед теперь работают вместе, есть некоторая ирония.
– Да, и определенная степень взаимоприятия и взаимопонимания. И я по-прежнему собираюсь в Кембридж. Они позволили мне проходить курс дистанционно.
Она улыбнулась ему.
– Мне будет не хватать тебя.
– Это не навсегда.
– Я думала, ты собираешься остаться на Земле.
Али посмотрел по сторонам.
– У меня много воспоминаний, связанных с этими местами. И мне совсем не хочется отказываться от них.
Он обнял ее на прощание, и она провожала его взглядом до самого флаера.
Затем она направилась к дому. Папочка Кейн и Ноэл-Па занимались там приготовлением завтрака. Столько людей надо было накормить, вероятно, некоторая помощь будет не лишней.
Майкл Муркок
Один из самых плодовитых, популярных и неоднозначных современных писателей. Майкл Муркок был главным определяющим фактором в развитии научной фантастики и фэнтези – как писателем, так и редактором – более тридцати лет. Как редактор, Муркок стал провозвестником революционной «Новой волны» в научной фантастике в середине шестидесятых, когда встал у руля благородного, но старомодного и выдыхающегося журнала «Новые миры» и отправил его в новые неизвестные воды. Муркок превратил «Новые миры» в дерзкое и вызывающее издание, которое стало сердцем британской «Новой волны». Благодаря этому Муркок как создатель равно обожаемых и ненавидимых историй о Джерри Корнелиусе, а также как редактор, литературный теоретик и наставник большинства важных писателей того времени стал одной из самых неоднозначных фигур этой буйной эпохи. Журнал «Новые миры» погиб в начале семидесятых годов, после того как был публично дискредитирован британским парламентом и запрещен к распространению крупнейшей книжной сетью «У.С. Смит», но Муркок никогда надолго не исчезал из поля зрения общественности. Его романы об Элрике – элегантные и элегантно извращенные представители поджанра героического фэнтези в его наиболее ярком воплощении и слишком многочисленные, чтобы назвать их здесь, – крайне популярны по обе стороны Атлантики. В то же время другие работы Муркока в этом и других жанрах, такие как «Глориана», «Се – человек», «An Alien Heat», «The End of All Songs» и «Mother London», сделали его одним из самых уважаемых и обласканных критиками фантастов современности. Он обладатель премии «Небьюла», Всемирной премии фэнтези, мемориальной премии Джона В. Кэмпбелла и премии газеты «Гардиан». Другие его книги включают (среди множества прочих) такие романы, как «Пёс войны и боль мира», «Византия командует», «Карфаген смеется», «Иерусалим командует», «Левиафан шагает по Земле» и «Повелитель воздуха», так же как и сборник «Завтрак с Антихристом», автобиографический очерк «Письма из Голливуда» и исследование фэнтези «Wizardy and Wild Romance». Среди его недавних книг – LondonPeculiar and Other Nonfiction и Whispering Swarm – первый том в новом цикле «Убежище Белых Братьев». Прожив большую часть своей жизни в Лондоне, пару лет назад Муркок переехал в маленький городок в Техасе, где сейчас живет и работает.
Марс для Муркока – знакомая территория, которую он навещал в серии своих романов, написанных под псевдонимом Эдвард П. Брэдбери. Эти романы отправляли хулиганистого землянина на древний обитаемый Марс: «Воины Марса», «Клинки Марса» и «Варвары Марса». Теперь мы снова возвращаемся на Марс в компании преступника с дурной славой, спасающего свою шкуру. Смерть дышит ему в затылок – он попадает в ситуацию, где вынужден бежать наперегонки со временем, чтобы спасти целую планету от разрушения, а на часах осталось совсем чуть-чуть…
Майкл Муркок
Затерянный канал
У Мака Стоуна были неприятности. Он услышал ровное шлёпанье автоматических Запретителей-П140 и понял, что они преодолели атмосферные помехи. Это устройство могло обнаружить человека, парализовать его или даже убить – в зависимости от приказа с Терры. При необходимости бионические вомботы могли последовать за ним и в космос. Эти штуковины появлялись и исчезали в пространстве мгновенно. К примеру, вы для экономии времени собираете ткань в складки, чтобы прошить ее одним стежком иглы. Человеческая психика не может постичь этих мгновенных перемещений – внутрь, наружу, внутрь, сквозь «складки» космоса – но вомботы не были людьми, они перемещались легко и свободно в этой среде. Летящий со сверхскоростью для обычного континуума, вомбот мог пересечь миллионы миль как сотню. Это ужасное оружие, запрещенное во всех околосолнечных колониях, совмещало сразу несколько функций: разведку, преследование и нанесение удара. Если Маку совсем не повезет, они используют вомбота, чтобы парализовать его, – тогда они смогут заняться им как следует в РамРам Сити.
Что им так сильно от меня нужно? – он недоумевал.
Они его прижали. Вокруг простирались пологие, покрытые лишайником марсианские холмы всех оттенков охры, на сколько хватал взгляд. В лишайнике невозможно спрятаться. Разве что, если вы заранее раскошелились бы на отражающий костюм. За холмами высились горы, каждая из которых спорила по высоте с Эверестом, – почти совсем неисследованные. Именно туда Мак и направлялся, когда вомбот почуял тепло его монолёта и уничтожил его за секунду. Четыре дня спустя они ударили по его стоянке залпом какой-то механической насекомовидной мерзостью и чуть не прикончили. Ночи становились холоднее, когда поднимался восточный ветер. Ржаво-красная пыль ползла из пустыни, угрожая его легким. Она шелестела о его дневной костюм, подобно шепоту мертвых.