1356 (ЛП) (др.перевод), стр. 22

- Помню, был кто-то, кто играл на лютне, когда горел его город.

- Нерон, я думаю, - подсказал Робби.

А мы будем играть в турниры, пока англичане гадят по всей Франции. Не просто гадят, а наваливают огромные вонючие кучи говна по всей драгоценной стране короля Иоанна, а ему насрать на это?

Он хочет устроить турнир! Возьми свою лошадь, собери вещи и готовься к отъезду. Турнир! Мне стоило остаться в Шотландии!

Робби поискал глазами Роланда. Он не был уверен, зачем, разве что восхищался молодым французом, и если кто-нибудь и мог объяснить, почему Бог устроил это поражение, то это был Роланд, но Роланд был поглощен разговором с человеком, который носил незнакомую Робби ливрею.

На его жиппоне был изображен вставший на дыбы зеленый конь на белом поле, и Робби не видел в армии короля Иоанна никого, кто бы носил такую эмблему.

Человек говорил с Роландом тихо и настойчиво, а тот, по всей видимости, задал несколько вопросов перед тем, как пожать незнакомцу руку, а когда Роланд повернулся к Робби, его лицо излучало счастье.

Остаток армии короля погрузился в уныние, потому что надежды французов теперь превратились в горящую кучку древесины на мокром поле, но Роланд де Веррек просто сиял от радости.

- Я исполню свой рыцарский обет! - сказал он Робби, - рыцарский обет!

- В Париже будет турнир, - сказал Робби. - Уверен, что ты там понадобишься.

- Нет, - сказал Роланд. - Дева в беде. Ее забрал у законного мужа и увез злодей, и я должен ее спасти.

Робби просто взглянул на рыцаря-девственника. Роланд произнес эти слова с исключительной серьезностью, как будто и правда верил, что он герой из рыцарских романов, которые пели трубадуры.

- Тебе щедро заплатят, сир, - сказал рыцарь в бело-зеленом жиппоне.

- Честь выполнения рыцарского обета - достаточная награда, - сказал Роланд де Веррек. - Хотя если твой хозяин граф предложит несколько монет в качестве благодарности, то я, конечно, буду признателен.

Он поклонился Робби.

- Мы еще встретимся, и не забудь, что я сказал. Ты был спасен не просто так. Ты благословлен. Как и я! Рыцарский обет!

Лорд Дуглас смотрел, как уходит Роланд де Веррек.

- Он и правда девственник? - спросил он с недоверием.

- Клянется, что да, - ответил Робби.

- Неудивительно, что его правая рука так чертовски сильна, - сказал лорд Дуглас, - но, должно быть, он бесится, как мешок с проклятыми хорьками, - он сплюнул.

У Роланда де Веррека был рыцарский обет, и Робби ревновал.

Часть вторая: Монпелье

Глава четвёртая

- Прости меня, - сказал Томас. Он не хотел говорить это вслух. Он разговаривал с распятием, весящим над главным алтарем маленькой церкви Сен-Сардо, что нахолась у подножия замка Кастийон д'Арбизон.

Томас стоял на коленях. Он зажег шесть свечей, горевших у бокового алтаря Святой Агнессы, где юный священник с бледным лицом отсчитывал новенькие генуаны.

- За что простить тебя, Томас? - спросил священник.

- Он знает.

- А ты нет?

- Просто отслужи по мне мессу, отец, - ответил Томас.

- По тебе? Или по людям, убитым тобой?

- По убитым мною людям, - сказал Томас. - Я дал тебе достаточно денег?

- Ты дал мне достаточно, чтобы построить еще одну церковь, - сказал священник. - Угрызения совести стоят дорого, Томас.

- Они были солдатами, отец, - Томас слегка улыбнулся, - и умерли по воле своего господина. Я обязан дать им спокойствие в загробной жизни, не так ли?

- Их сеньор был прелюбодеем, - сурово заявил отец Левонн. Отец Меду, его предшественник, умер годом раньше, и епископ Берата послал отца Левонна в качестве замены.

Томас подозревал, что новичок являлся шпионом, потому что епископ поддерживал графа Берата, который когда-то владел Кастийоном д'Арбизон и хотел вернуть город назад, но оказалось, епископ прислал священника, чтобы самому избавиться от зануды.

- Я раздражал совесть епископа, - пояснил Томасу Левонн.

- Раздражал?

- Я проповедовал против греха, сир, - ответил Левонн, - и епископу мои проповеди не понравились.

С того разговора отец Левонн привык называть Томаса по имени, а Томас стал обращаться к молодому и серьезному священнику за советом, и всякий раз, возвращаясь из набега на территорию противника, он приходил в церковь Сен-Сардо, исповедовался и платил, чтобы отслужили мессы за убитых им людей.

- Так если граф Вийон был прелюбодеем, - спросил теперь Томас, - то заслужил, чтобы его кастрировали и убили? Отец, тебе бы пришлось приговорить половину этого города к смерти, если так.

- Только половину? - спросил отец Левонн, забавляясь. - Что касается меня, - продолжил он, - то я предпочел бы, чтобы Бог назначил Вийону наказание, но, возможно, он избрал своим орудием тебя?

- Я сделал что-то не так?

- Это ты мне скажи.

- Просто отслужи мессы, отец.

- А графиня Лабруйяд, - продолжил отец Левонн, - бесстыдная прелюбодейка, здесь, в замке.

- Хочешь, чтобы я её убил?

- Её судьбу определит Бог, - мягко сказал священник, - но граф Лабруйяд, может, и не станет ждать этого и попытается вернуть ее. Город процветает, Томас. Я не хочу, чтобы Лабруйяд или кто еще вторгся в него. Отошли ее подальше.

- Лабруйяд не придет сюда, - мстительно сказал:Томас, - он просто жирный кретин и боится меня.

- Граф Берата тоже кретин, - сказал священник, - и кретин богатый и храбрый, и он ищет союзников для борьбы с тобой.

- Только потому, что проигрывал каждый раз, когда пытался, - сказал Томас. Томас захватил город и замок у графа, дважды пытавшегося вернуть имущество, и оба раза потерпевшего поражение.

Город лежал на южной окраине графства Берат и был защищен высокими каменными стенами и рекой, с трех сторон омывающей скалу, на которой он стоял.

Над городом на вершине высокой скалы возвышался замок, хоть и небольшой, но с высокими и крепкими стенами, защищенный новой массивной надвратной башней, заменившей старый вход, разнесенный из пушки.

Знамя графа Нортгемптонского - лев и звезды, реяло над надвратной башней и донжоном [15], но все знали, что замок захватил Томас из Хуктона, Бастард.

Это была база, откуда его эллекены могли двигаться на восток и на север вражеской страны.

- Граф попытается еще раз, - предупредил Левонн Томаса, - и в следующий раз Лабруйяд может ему помочь.

- И не только Лабруйяд, - мрачно произнес Томас.

- Ты приобрел новых врагов? - насмешливо спросил отец Левонн. - Я поражен.

Томас взглянул на распятие. Когда он захватил город, церковь Сен-Сардо была бедна, теперь же излучала достаток.

Статуи святых были заново окрашены и увешаны полудрагоценными камнями. Дева увенчана серебряной короной. Канделябры и сосуды на алтаре - серебряные или позолоченные, стены сияли изображениями святого Сардо, святой Агнессы, страшного суда.

За все это заплатил Томас, так же как и за украшение других двух церквей города.

- Я приобрел новых врагов, - сказал он, по-прежнему глядя на забрызганного кровью Христа на позолоченном бронзовом кресте, - но сначала, отец, скажи мне, что за святой преклоняет колена на расчищенном от снега клочке земли?

- На расчищенном от снега клочке земли? - спросил отец Левонн, развеселившись, а потом увидел, что Томас серьезен. - Святая Евлалия, быть может?

- Евлалия? - переспросил Томас.

- Ее подвергли гонениям, - объяснил отец Левонн, - и мучители бросили ее обнаженной на улице, чтобы покрыть стыдом, но Господь всемогущий послал метель, чтобы спрятать ее наготу.

- Нет, - сказал Томас, - это был мужчина, и казалось, что снег расступился вокруг него.

- Тогда Святой Вацлав? Король? Нам рассказывали, что снег таял там, где он проходил.