Наследники лаборанта Синявина, стр. 31
Александр Пафнутьевич сразу понял, что драгоценной модели трансформатора грозит гибель, если в течение каких-нибудь нескольких секунд не принять решительные меры.
И он принял эти меры, рискуя остаться слепым или обожженным…
Не зная в точности, как и где можно отключить трансформатор, и не имея ни секунды времени, чтобы разобраться в этом, Александр Пафнутьевич схватил острогубцы-кусачки и принялся "перекусывать" ими толстый медный провод.
Яркая вспышка, образовавшаяся в месте разрыва провода, обожгла руки, лицо, глаза…
Лаборант потерял сознание… Почему же подробности этой трагической истории не были никому известны в университете? Почему из поколения в поколение они не дошли до ныне здравствующих потомков Александра Пафнутьевича? Что заставляло Александра Пафнутьевича молчать и даже прятать свои записи в потайное отделение письменного стола?
На эти вопросы существовал точный ответ, изложенный на одной из страниц.
Время тогда было совсем иное, чем сейчас. Электротехника только зарождалась, и многим эта новинка казалась не только интересной, но и опасной для жизни. Еще не были как следует разработаны меры предосторожности при обращении с этой невиданной силой природы, и в газетах, особенно провинциальных, нередко появлялись нелепые, преувеличенные и очень смешные сообщения, вроде следующего:
Новые жертвы электричества
Вчера вечером господин г. О. Потасонский, известный и уважаемый в городе крупный коммерсант, возвращаясь из ресторана домой, нечаянно наступил, в потемках на электрический провод, упавший с телеграфного столба. Господин Потасонский вовремя спохватился и энергичным движением отдернул свою ногу.
К счастью, он отделался лишь тем, что, растянувшись на животе, испачкал в грязи белую пикейную жилетку, а также свою черную полуфрачную пару.
Шедший с ним под руку купец первой гильдии Душкин, более от естественного испуга, нежели от действия электрической силы, тоже упал ниц. Находясь в приятном хмельном состоянии, он, продолжая лежать в грязи, совершенно законно стал исступленно кричать, призввая на помощь полицию. Собравшаяся толпа, высказывая свое возмущение электричеством, помогла пострадавшим подняться.
Спрашивается: доколе городская управа будет разрешать подвеску телеграфных проводов вдоль главных улиц, по которым ходят почтенные люди нашего города?
Теперь нам, конечно, смешно читать подобное газетное сообщение, а раньше оно принималось всерьез. Теперь любой школьник знает, что через телеграфные провода идет ток низкого напряжения, и он нисколько не опасен для жизни людей или животных. Но в те времена под словом "электричество" прежде всего подразумевали такое устрашающее и всем хорошо знакомое явление, как гроза, молния. И потому всего, что было связано со словом "электричество", боялись.
Иван Филиппович Усагин должен был демонстрировать на выставке изобретенный им трансформатор. Каково же было бы отношение посетителей выставки к новому изобретению, если бы распространился слух, что от него чуть не погиб человек! Ведь людям в те времена трудно было разобраться, как и при каких обстоятельствах он чуть не погиб и виновато ли в этом изобретение Усагина. Поняли бы одно: чуть не погиб да и только. Значит, изобретение опасное!
А вот Александр Пафнутьевич, следуя славной традиции отечественных ученых, совершил два самоотверженных, героических поступка: рискуя жизнью, бросился спасать чужое изобретение и затем, находясь в больнице почти при смерти, он никому не открыл тайны происшествия с ним, чтобы чужое изобретение не было скомпрометировано перед невежественными богачами и промышленниками, решавшими в то время судьбу всякого изобретения…
Вот почему так же тщательно прятал Александр Пафнутьевич свои записи в специально им самим же сделанное потайное отделение стола.
Александр Пафнутьевич, хоть и настоял на том, чтобы его выписали из больницы, чувствовал себя неважно. Он торопился закончить мемуары, в которых успех своих опытов с термоэлектричеством связывал с шумом, услышанным в соседней комнате, - тем самым шумом, который, как мы видим, быть может, послужил даже причиной его кончины…
Что же нового содержит страница, которую только что принесла Степанида Афанасьевна? Может быть, именно здесь описывает Александр Пафнутьевич таинственную причину, заставлявшую его термобатарею показывать такие блестящие результаты?
Сергей все еще ходит по комнате с конвертом и не решается его вскрыть. Ему кажется, что это страница последняя… Странно, что она нашлась… А что, если в ней нет ничего дельного?
Но вот он садится на стул. Распечатывает конверт. И что же видит? Не одна страница, а целых четыре!
Четыре измятые, изжеванные, пробывшие длительное время в воде, но на них еще хорошо видны строки знакомого почерка прадеда…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Индюки вмешиваются в научное испытание, а Петя на глазах у всех проявляет нежность к тете
И хорошо, что Петю перестали чересчур волновать воображаемые "тайны" и "приключения.
А вот Виктор Николаевич в последнее время начал вести себя довольно странно. Дядя и племянник как бы поменялись ролями.
С чего бы это Виктор Николаевич стал так часто уединяться в своем кабинете с тремя студентами, тщательно запирая за собой дверь на ключ? Почему разговор там велся полушепотом? Раньше этого никогда не было. И будто бы Петя не видел, как приходившие к дяде студенты нередко таинственно перемигивались и переговаривались между собой и умолкали, как только Петя появлялся рядом.
Раньше Петя обязательно подкрался бы к дверям и подслушал, о чем шепчутся "заговорщики". Но теперь ему просто некогда было думать о подобных вещах. Работа в сарае-лаборатории требовала много забот и поглощала все его внимание.
Вот, например, сегодня. Не мешало бы разобраться, почему один из "заговорщиков", долговязый студент, то и дело шныряет из дядиного кабинета в кухню и там что-то моет под водопроводным краном. И что это он торопливо спрятал в карман, как только Петя заглянул на кухню?
Но Петя как раз очень спешил, чтобы не опоздать к началу первого испытания термоэлектрического автомобиля.
Когда Петя подошел к грубо сколоченным дверям сарая-лаборатории, распахнутым настежь, то увидел, что весь коллектив юных изобретателей был уже в сборе. Засучив рукава рубашки выше локтей, возле машины хлопотал Ваня. Глаза его возбужденно блестели, а голос слегка дрожал и немного даже охрип от волнения. С покрасневшим, радостным лицом по сараю ходил Валя. Он держал небольшой открытый блокнот и длинный, только что заточенный карандаш "Пионер N1". В своем синем комбинезоне с большим количеством серебристых застежек "молния" на корточках перед машиной сидела Лена. На узеньком ремешке, надетом на шею под косы, болтался фотоаппарат "Пионер N2". Возле сарая бродила Кудла в надежде на предстоящую прогулку.
- Ну что же, товарищи, начнем? - заметно стараясь сдержать волнение, проговорил Ваня, как только последний член изобретательского коллектива показался в дверях.
- А всё окончательно проверили? - строго осведомился Петя.
- Всё! Всё! Уже всё… - одновременно ответили Валя и Лена.
- Напрасно без меня. Надо еще раз. Это не помешает, - все так же строго заявил Петя, приближаясь к машине.
- Давайте выкатим автомобиль во двор, - предложила Лена. - Пока будете еще раз проверять, я вас всех сфотографирую. А то в сарае света мало.
- Да-да! Обязательно надо сфотографировать этот исторический момент! обрадовался Валя.
И когда Ваня с Петей начали подталкивать машину к дверям, он тотчас же прижал к животу свои блокнот и записал:
"Около пяти часов дня термоэлектрический автомобиль в первый раз выкатили из сарая".
Подражая Ване, Петя засучил рукава и принялся внимательно осматривать автомашину, хорошо освещенную теплыми лучами предвечернего солнца.