Гостеприимная Арктика, стр. 76

ГЛАВА XLI. НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ

Двадцать третьего января я отправился к мысу Альфреда с двумя санями, шестнадцатью собаками и в сопровождении эскимосов Эмиу и Алинняка, жены последнего Гунинаны и их десятилетней дочери Икиуны. В пути мы иногда останавливались в снежных хижинах, построенных группой Уилкинса, но большей частью нам не удавалось их найти, так как при облачном небе дневной свет почти совершенно отсутствовал, а следы саней Уилкинса замело вьюгой.

Около двух третей пути мы прошли благополучно. Однако возле о. Бернарда нам пришлось пережить приключение, которое могло окончиться очень печально.

Вечером 31 января, пройдя мимо восточной оконечности о. Бернарда, мы остановились на ночлег в найденной нами одной из снежных хижин Уилкинса. Предшествовавшей осенью, когда мы еще не знали, что «Полярная Звезда» находится всего в 20 милях к северу, Томсен и Найт, по моему поручению, отправились на о. Бернарда и устроили на его восточной оконечности склад пеммикана и керосина, которыми должны были воспользоваться наши группы во время зимних санных путешествий. Теперь я решил забрать эти припасы и отвезти на «Полярную Звезду», а потому нужно было дождаться дневного света, чтобы отыскать склад.

На следующий день погода была очень ясная, и в полдень солнце почти показалось на горизонте, так что нам удалось разглядеть склад не только в бинокль, но и невооруженным глазом. Тогда я поручил Эмиу съездить за припасами.

Как уже упоминалось выше, Эмиу вырос в Аляске. Там он привык к быстрой езде на собаках, и для него было большим удовольствием мчаться в легких санях со скоростью 12–14 миль в час. Эта склонность Эмиу оказалась для нас полезной, и мы поощряли ее, предоставляя ему самых резвых собак и посылая его с разными спешными поручениями на сравнительно небольшие расстояния. Для того, чтобы доехать до о. Бернарда, забрать со склада 100–150 кг груза и вернуться к нам в лагерь, Эмиу требовалось не более часа.

Предполагалось, что Эмиу выедет сразу же после полудня. В это время я находился в хижине и записывал собранные мною этнографические сведения. Увлекшись работой, я не следил за тем, что происходило вне хижины, но был уверен, что Эмиу уже уехал. Однако около 2 часов дня, когда мы собрались, чтобы поесть, неожиданно вошел и Эмиу, что меня очень удивило. Он объяснил, что упражнялся в постройке снежных хижин и что съездить на склад он еще успеет, так как эта поездка, по его мнению, займет лишь несколько минут.

Никто из нас не заметил в точности, когда Эмиу выехал; но, по-видимому, это произошло около 3 часов, когда дневной свет уже почти отсутствовал. Выйдя из хижины в 5 часов, я заметил, что звезды светили очень ярко, так что следы, оставленные вчера нашими санями, были ясно видны на снегу. Я не представлял себе, чтобы при таком освещении можно было заблудиться, и то, что Эмиу еще не вернулся, меня не обеспокоило. Но в половине шестого я все же решил в качестве меры предосторожности поместить на крыше хижины зажженный фонарь. Этот «маяк» был виден на расстоянии, по крайней мере, 5 миль в любом направлении; но беда была в том, что в звездную ночь фонарь, виднеющийся на горизонте, очень трудно отличить от настоящей звезды.

В 8 часов мы уже серьезно беспокоились. Нам было ясно, что произошло. Заблудиться по дороге на склад Эмиу не мог, так как силуэт острова, находящегося на юго-западе, отчетливо вырисовывался на фоне заката. Эмиу, несомненно, добрался до склада, погрузил припасы на сани и выехал обратно. Но тут для него, вероятно, оказалось роковым то обстоятельство, что он вырос среди белых жителей Аляски, которые приписывают собакам слишком большую сообразительность. Эмиу наивно думал, что его собаки лучше умеют находить дорогу, чем он сам. Поэтому он, конечно, сел на сани, прикрикнул на собак, и они помчались в сторону лагеря. Через какие-нибудь 15–20 минут они должны были оказаться возле лагеря, но, очевидно, не разглядели его или просто сгоряча пронеслись мимо, так как после суточного отдыха пришли в очень резвое настроение. Наша снежная хижина была построена на береговом льду, и кругом не было никаких опознавательных знаков, за исключением санной колеи, видневшейся на снегу при свете звезд. Вероятно, лагерь уже находился в нескольких милях позади Эмиу, когда он заметил, что заблудился.

Большую часть вечера мы провели вне хижины, крича и стреляя; в морозном воздухе и мертвой тишине этот шум, вероятно, был слышен на расстоянии 4–5 миль. Около полуночи мы прекратили звуковую сигнализацию, но оставили фонарь на крыше.

Затем мы легли спать, намереваясь встать около 5 часов утра, чтобы найти след саней Эмиу и отправиться по этому следу. К несчастью, ночью начался шторм. Между 4 и 5 часами утра пошел снег, а к 6 часам разыгралась такая вьюга, что на расстоянии какой-нибудь сотни метров уже нельзя было ничего рассмотреть. Накануне вечером мы могли бы разыскать колею саней Эмиу возле склада и проследить ее дальше при свете фонаря; но это представлялось нам нецелесообразным, так как Эмиу, вероятно, ехал настолько быстро, что мы не смогли бы его догнать. Кроме того, мы имели только один фонарь, и казалось наиболее благоразумным использовать его в качестве «маяка» на крыше хижины. Теперь же, во время сильной вьюги, проследить санную колею при свете фонаря было невозможно. Небо заволоклось тучами, а солнце должно было подняться не выше горизонта, да и то лишь в полдень, так что до 10 часов утра мы ничего не могли предпринять.

В 10 часов Алинняк и я вышли на поиски. Алинняк направился прямо на восток от хижины, а я — прямо на запад; мы надеялись, что при этом один из нас набредет на след саней Эмиу. На моем пути на запад я шел зигзагами, проходя через каждый небольшой участок по три раза; но, хотя я продвигался таким образом на протяжении нескольких миль, пока не попал на неровный морской лед, мне ничего не удалось найти. Когда я вернулся в лагерь, Алинняк уже был там. Он нашел след саней на расстоянии менее 100 м от лагеря, с подветренной стороны. Очевидно, собаки Эмиу не могли не почуять запахов лагеря, но все же промчались мимо, не реагируя на них, так что Эмиу ничего не заметил. Алинняк попробовал идти по этой колее, которая вела на берег Земли Бэнкса, к северо-востоку; но постепенно она становилась все менее заметной, так как, несмотря на частые зимние вьюги, на многих прибрежных участках снег был очень тверд, а в низких местах все было занесено теперешней вьюгой. Вследствие этого Алинняк был вынужден прекратить поиски, но надеялся, что их можно будет возобновить, когда погода прояснится.

Таким образом, нам приходилось ждать перемены погоды. В течение этого дня и вечера мы с большой тревогой размышляли о судьбе Эмиу. Отправляясь в свою поездку, он был легко одет и имел при себе лишь короткий охотничий нож (тогда как для вырезания глыб при постройке снежной хижины требуется длинный нож). Искусством постройки снежных хижин Эмиу к этому времени овладел еще недостаточно; но мы все же полагали, что он сможет соорудить для себя убежище. Весь вопрос был в том, не впадет ли он в паническое настроение, так как оно помещало бы ему сообразить те простые меры, которые он должен был принять для своего спасения.

На второе утро погода прояснилась. К этому времени мы пришли к заключению, что Эмиу, наверное, поступил так же, как поступили бы на его месте Алинняк и я. Снежную хижину, построенную на морском льду, очень трудно заметить, в особенности во время вьюги. Но даже при неблагоприятной погоде сравнительно легко различить черный корпус корабля и мачты, вырисовывающиеся на фоне неба. В декабре Эмиу посетил, вместе с Томсеном, «Полярную Звезду», а потому должен был знать, что она находится примерно в 20 милях к северу. Я был убежден, что она зимует у самого берега Земли Бэнкса, так что, если идти вдоль берега, ее легко найти. Нам казалось весьма вероятным, что, когда Эмиу не смог найти нашего лагеря, он решил ехать к «Полярной Звезде». Поэтому я направился к «Полярной Звезде»; тем временем Алинняк снова пошел по санной колее Эмиу, а Гунинана с девочкой оставались в лагере.