Гостеприимная Арктика, стр. 70
Пока мы занялись четырьмя видами деятельности. Во-первых, были посланы люди на побережье, чтобы искать плавник. Поиски оказались не особенно успешными: количество собранного плавника составляло менее полутонны на милю, и значительная часть его была мокрой и гнилой.
Во-вторых, я и эскимосы Пикалу, Иллун и Палайяк занялись охотой. В первый же день Палайяк добыл шесть самцов карибу, и впоследствии мы время от времени убивали случайно попадавшихся одиночек (Леви вел учет нашей добычи, но его записи затерялись. Насколько я помню, в течение всей зимовки было убито 30–40 карибу). Вообще же это время года было слишком поздним для охоты на карибу. На о. Виктории они встречаются в большом количестве лишь летом; тогда туземцы устраивают на них облавы, причем действуют следующим образом.
Сооружают два длинных ряда каменных «стоянок», сходящихся под углом в 15–45°, в виде буквы V. Если облава устраивается на большое стадо, то длина каждого ряда может достигать 5–6 миль и даже 10 миль; но чаще применяются ряды в 2–3 мили. Интервалы между «стояками» составляют от 50 до 150 м, в зависимости от рельефа местности. Сами «стояки» воздвигаются из двух-трех камней, положенных друг на друга, и имеют высоту 1/3–1/2 м.
В обоих рядах «стояков», на расстоянии около полумили друг от друга, становятся мужчины, женщины или даже дети 6–7 лет. Кроме того, по одному человеку должно быть на каждом конце ряда. Охотники с луками и стрелами лежат в засаде у вершины V, тогда как все остальные мужчины и женщины данного племени заходят за стадо карибу и, выстроившись в виде полумесяца, гонят стадо по направлению к засаде, причем загонщики подражают вою волков или же держат на привязи лающих собак. Эти звуки, а также приносимый ветром запах преследователей тревожат карибу и побуждают их отступать в подветренную сторону. Загонщики постепенно смыкают свой полукруг, и карибу, наконец, оказываются внутри V-образной фигуры.
Увидев кого-либо из людей, находящихся на линии «стояков», карибу, вероятно, догадываются, что перед ними человек и опасный враг, или же принимают его за волка. Во всяком случае, когда карибу уже испуганы, им, по-видимому, кажется, что весь ряд состоит из, людей или волков. Трудно себе представить, чтобы два камня, положенных друг на друга и возвышающихся всего на 1/3 м, могли испугать карибу так же сильно, как настоящий человек; однако это — факт. Обычно стадо, бегущее со скоростью 5–8 миль в час, пригоняют к засаде, где большая часть его истребляется стрелами охотников; лишь немногие животные, обезумевшие от ужаса, прорываются в последнюю минуту сквозь ряды «стояков» и успевают спастись.
Кроме карибу, мы убили много тюленей и нескольких белых медведей. В частности, 23 сентября Иллун добыл пять тюленей, а я — шесть, так что в один день мы получили тонну мяса и жира.
Третий вид работ, производившихся в нашем лагере, заключался в разгрузке судна и постройке дома. На этой работе, конечно, была занята большая часть наших людей. Архитектором и старшим плотником у нас был Хэдлей. Мы имели лес для постройки и стекло для окон.
Здесь уместно будет сказать несколько слов о постройке домов в Арктике. Большинство белых людей полагает, что стены дома непременно должны быть вертикальными. Но эскимосы считают целесообразным, и, по-моему, вполне логично, чтобы стены имели небольшой наклон внутрь. При вертикальных дощатых стенах, даже имея лучший степной дерн, очень трудно возвести снаружи дерновые стенки и достигнуть того, чтобы они прилегали плотно, без воздушного зазора, который уничтожает большую часть их защитного действия. Но если дощатая стена имеет наклон внутрь в 5–10° от вертикали, то всякий сможет плотно уложить дерн, и воздушного зазора не получится, так как об этом позаботится сила тяжести.
Другим существенным условием правильной арктической архитектуры является низкая дверь. Этот принцип был указан при описании постройки снежных хижин; но он применим во всяком жилище так как теплый воздух всюду легок и стремится кверху, а холодный воздух тяжел и стремится опускаться. Если в холодном климате снабдить дом дверью, устроенной на уровне пола, то законы движения газов и сила тяжести не позволят холодному воздуху входить снизу в дом, пока соответствующее количество теплого воздуха не выйдет сверху. Аналогичное явление происходит в воздушных шарах, когда оболочку наполняют водородом, который легче воздуха, а затем оставляют открытым обращенное вниз отверстие оболочки и не опасаются, что водород улетучится. Если же дверь высока, как это бывает в большинстве жилищ в цивилизованных странах, то при открывании двери поток холодного воздуха устремляется внутрь через нижнюю половину дверного проема, тогда как через верхнюю половину происходит утечка теплого воздуха. В Арктике, где наружная температура может упасть до -48°, тогда как внутри отапливаемого дома воздух нагреется до 20° C, большое количество нагретого воздуха будет теряться даже при самом быстром открывании и закрывании дверей, так что много топлива будет расходоваться без всякой пользы. Происходящее при этом проникание холодного воздуха внутрь дома не может считаться полезным с точки зрения вентиляции: подвод свежего воздуха должен регулироваться совершенно иными средствами. Для выпуска нагретого воздуха мы всегда имеем дымовую трубу, а для постепенного впуска холодного воздуха мы нигде, кроме снежных домов, не используем дверь.
Однако для нас вопрос о низкой двери в деревянном доме оставался чисто академическим вопросом, так как наши моряки народ упрямый, и убедить их пользоваться низкой дверью было бы гораздо труднее, чем примириться с излишней затратой топлива.
Четвертая и наиболее интересная наша задача заключалась в обследовании и нанесении на карту северо-восточного побережья о. Виктории. Эта работа была поручена Стуркерсону, и он стал подготовлять снаряжение, чтобы выступить в путь, как только вдоль побережья образуется молодой лед.
ГЛАВА XXXVII. ОСЕНЬ НА ОСТРОВЕ ВИКТОРИИ
К 21 сентября Хэдлей закончил постройку дома, и все переселились туда. Первое условие целесообразной конструкции полярного дома (низкую дверь) мы совсем не пытались осуществить, а второе (наклон стен внутрь) мы соблюдали только для боковых стен, а не для торцовых. Впрочем, этот наклон не имел особенного значения, так как для наружного покрытия стен не удалось достать дерна и пришлось заменить его снегом. Зимой сквозь дощатые стены, вследствие теплопроводности, уходило столько тепла, что ближайший к ним слой снега растаял, образуя между ними и окружающим снежным валом большой воздушный промежуток, почти уничтоживший защитное действие этого вала, а потому дом оказался самым холодным и неприятным из всех, в которых нам когда-либо приходилось жить. На внутренней поверхности стен осаждалось так много влаги, что с них стекали целые ручьи; за койками и на полу образовались массы льда, и все было пропитано сыростью.
Впрочем, отчасти эта сырость была вызвана чрезмерной чистоплотностью наших людей, в особенности недавно цивилизовавшихся эскимосов, которые считали своим священным долгом еженедельное купание. Леви сообщил мне, что некоторые из наших эскимосок мыли руки по десять раз в день; однако мы решили не ограничивать их в этом отношении, так как противоположная крайность была бы гораздо более неприятной. Насколько мне известно, ни одна из прежних полярных экспедиций не могла себе позволить неограниченно расходовать воду для мытья и купания во время длительных стоянок в таких пунктах, где не было сколько-нибудь значительных местных топливных ресурсов. Наш запас угля был невелик, и на приготовление пищи мы выдавали Леви ежемесячно не более 1/24 части этого запаса, так как хотели, чтобы его хватило, по крайней мере, на 2 года. Если бы этот уголь использовался только для приготовления пиши и для отопления помещения, то последнее могло бы оставаться вполне сухим. Но у нас, чтобы получать воду для мытья, таяние льда производилось в таких больших количествах, что на печке почти всегда стоял сосуд со льдом, поглощавшим значительную часть тепла, а помещение обогревалось преимущественно паром от варки пищи. Наш сырой и холодный дом мы легко могли бы сделать сухим и теплым; но так как большинство наших людей этого не желало, я предпочел совершенно не вмешиваться и лишь старался в течение зимовки сократить до минимума свое пребывание на базе и как можно больше времени посвящать охоте и экскурсиям, которые, помимо их непосредственной пользы, представляли еще и ту выгоду, что во время стоянок можно было жить в сухих и удобных снежных домах.