Король на площади, стр. 60
Чушь!
Очень важная для Эммы чушь. Он никак не мог отделаться от воспоминаний о дейве – прекрасных сказочных девах, которые выходят замуж за смертных… и покидают их, когда те нарушают некое оговоренное табу. Если бы они поженились сразу, если бы он не знал того, что знает сейчас – как важно для Эммы ее… художество… разве он бы не нарушил неведомое табу? Разве не запретил бы ей рисовать, если б ему это однажды помешало?
Силвер открыл клетку, привычно вынул в горсти Джока. Птица посидела на его руке, повертела головой, осматриваясь, чирикнула – и взлетела. Король закинул голову, наблюдая, как Джок возбужденно порхает по комнате.
Птицам, живущим в клетке, крылья мешают жить… Не про тебя ли это, моя сероглазая птица Эмма? Жизнь со мной для тебя – та же клетка?
Он взмахнул рукой, подзывая свистом свою птицу. Джок еще полетал, поскакал по столу, деловито поклевывая то да се, и вспорхнул ему на руку. Силвер пытливо заглянул в маленькие птичьи глазки-бусинки: Джок вертел головой, разглядывая его ответно.
Силвер помнил рассказ Эммы о том, как Джок привел ее к нему на крохотную пристань с бандитами. Слова Эрика, как птица привела их в Гнездо… Живой амулет, а? Почему ты возвращаешься ко мне? Прикормлен? Привык? Не помнишь иной жизни?
Или просто потому что любишь меня, а, моя птица?
Он пересадил Джока на клетку: тот попробовал прутья решетки на клюв и несколькими перескоками запрыгнул в дверцу. Силвер не стал ее закрывать.
Иногда стоит отпустить тех, кого ты любишь.
Если они любят тебя, обязательно вернутся.
Король мрачно улыбнулся. Отпустить…
Но оч-чень недалеко!
Глава 31. В которой Рагнар распускает хвост, а кое-кто – руки
На помолвке присутствовали лишь я, жених, отец, Фандалуччи и – по моему настоянию – моя дорогая Грильда. Онемевшая аж на целую пару минут почтенная домохозяйка чуть не задушила меня в своих пышных ароматных объятиях. Я знала, я всегда знала, что вы не просто какая-то там уличная бродяжка-художница (о, спасибо, Грильда!). Взгляд, стать, голос! А манеры! Сразу видна благородная кровь! Но что их сиятельство… то есть ваша светлость… Княжна! Невеста короля! Да кто бы мог такое подумать… И вы всё скрывали! Уж мне-то вы всегда могли довериться, моя милая Эмма! Вы же знаете – я бы никогда никому… ах, как же это… и прямо у меня дома! Невеста нашего серебряного короля! Жила у меня в доме! В крохотной комнатке наверху! (Уверен, вполне серьезно сказал Силвер, в этой комнате теперь будет музей. Твой музей, Эмма.) И вы ото всех скрывали свою любовь! Столько времени таились, встречались… Ах, как романтично! Как это удивительно! Как трогательно!
Хм, не уверена, что Силвер все это спланировал, но он явно воспользуется визитом моей домохозяйки, чтобы распространить по всему Ристу запутанную, удивительную и крайне романтичную историю о том, как король и его исчезнувшая невеста устраивали свидания прямо под носом у всей столицы. Недаром, поцеловав запястье Грильды, он надолго задержал ее руку в своих пальцах, велеречиво благодаря за заботу о своей нареченной (даже у меня самой создалось впечатление, что только лишь благодаря моей домовладелице я избежала каких-то ужасных опасностей и напастей), проникновенно вещая о неких обстоятельствах и тайнах, препятствующих влюбленным воссоединиться ранее. Грильда внимала, еле дыша. Люди просто обожают подобные сказки. А для соседей-владык он обязательно придумает сказку иную. Государственную. Он крайне находчив, мой Кароль!
Я очень волновалась, но так и не поняла, признала ли Грильда в Силвере Человека С Птицей, или ослепительно-белый королевский наряд, вышитый серебром и усыпанный жемчугом, вкупе с величаво-учтивым обхождением отвели-таки ее внимание от явно каролевской физиономии. Грильда просто таяла от комплиментов и благодарностей, приседала в низких реверансах, одновременно осматривая малую столовую жадно блестящими, всё запоминающими глазами.
А потом ей стало не до воспоминаний и узнаваний, ибо ею занялся мой энергичный батюшка.
Когда Силвер объявил ему о помолвке, князь негодовал и недоумевал. Что за чушь, помолвка ведь и без того уже состоялась почти год назад! Зачем откладывать свадьбу до весны? Ты, парень, как тот баклан, который ждал-ждал, пока море высохнет, чтобы рыбки поесть, да так и не дождался – сдох. А вдруг дочура еще что-нибудь этакое выкинет? Нет? Ты проследишь? Уверен? А я что-то не очень… Рагнар ругался и брюзжал беспрерывно целыми днями – до тех самых пор, пока не увидел мою прекрасную домовладелицу.
Трио виртуозов-музыкантов трудились вовсю, но танцевали лишь Рагнар и Грильда – князь вызвался научить ее «нашему нордлэндскому народному танцу фейлах». Я бы сказала, очень отдаленному подобию фейлаха в не очень… хм… в очень неприличном варианте: казалось, танец весь состоит из синхронных скольжений по паркету двух тесно прижатых тел, переплетенных рук и многозначительных взглядов и улыбок. Глядя на них, я веселилась от души – до тех пор, пока не заметила реакцию Фандалуччи.
Личный друг короля, одна из влиятельнейших фигур государства, забился в темный угол и грыз ногти, исподлобья наблюдая за своей ветреной возлюбленной. Кажется, пора наводить порядок… Воспользовавшись тем, что отец отвлекся на какой-то длительный тост с Силвером, я подсела к разгоряченной, обмахивающейся кружевным платочком Грильде и мягко обратила ее внимание на страдания достойнейшего кавалера.
Глаза дамы блеснули воинственным огнем.
– Он не заглядывал ко мне уже добрых две недели! Ну так пускай теперь и мучается!
И, вспорхнув, поплыла белым лебедем в только что придуманных Рагнаром для собственного удовольствия танцевальных па. Я вскинула брови – и впрямь, преступление полицмейстера велико. Разве можно на такое длительное время оставлять столь прекрасную даму?
Фандалуччи и сам заговорил о том же.
– Конечно, – горько заявил он, едва я подошла. – Вы только поглядите на нее! Такая роскошная женщина может выбирать кого угодно! Ну кто я рядом с ней! А он – он князь!
Я критически оглядела распустившего хвост Рагнара – нет, кажется, остановить его сегодня уже невозможно. Но я знала самое главное достоинство Фандалуччи, которое однозначно перевешивает и княжеский титул, и блестящие перья, и безудержный пыл моего папеньки.
– И какое же? – безнадежно спросил полицмейстер. Сердце его было разбито.
Я склонилась к его уху.
– Корабли уходят, а берег всегда остается… Вы остаетесь!
Плиточный пол балкона был чисто выметен, но на узорчатых чугунных перильцах снег лежал затейливыми нашлепками. Обхватив себя за плечи, я вдохнула морозный воздух и закинула голову к чистым, празднично-разноцветным звездам. Теплые руки обняли меня крест-накрест. Чуть откинувшись назад, я прижалась спиной к неслышно шагнувшему на балкон Силверу. Он поцеловал меня в висок.
Через некоторое время я сказала:
– Силвер!
– М-м-м?
– А ты уверен, что это прилично?
– Ну, помолвленным людям дозволены некоторые вольности, – рассудительно заметил Силвер. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.
– Кстати, насчет помолвки…
– Да-да?
– Прекрати, я не могу думать, когда ты так делаешь!
– Того и добиваюсь, – искушающе шепнули мне в ухо.
– Си-илвер!
– Хорошо-хорошо, – вздрогнув всем телом, он обнял меня крепче и уткнулся подбородком в мой затылок. – Так что ты там спрашивала?
– Зачем ты затеял эту повторную помолвку? Я бы и так пошла за тебя.
Силвер хмыкнул:
– Да просто надо еще денежек на свадебку подкопить, я-то весь поиздержался, тебя отыскивая… Ой! Ты что пихаешься!
– Просто ответь!
– Придется, а то еще кинешь меня через плечо, как того несчастного колдуна!
Силвер помолчал.
– Ты когда-то говорила, что у тебя не было никакого выбора. Так вот, я хочу, чтобы он у тебя был.
– Что?
– Выбор. Но на самом деле это, конечно, иллюзия выбора, потому что я твердо намерен на тебе жениться – разумеется, исключительно из-за твоих удивительных художественных талантов, которые так славно послужат моему Ристу…