Король на площади, стр. 51
– Не стоит…
Он прав, не стоит. Пока Силвер прикован к скамье, нужно делать ставку не на грубую силу, а на хитрость, тянуть время, надеясь при этом, что его не успеют искалечить окончательно. Я склонилась над королем и накрыла его здоровую руку своей – сентиментально-отчаянное прикосновение для окружающих, но его пальцы шевельнулись и сжались, пряча мой подарок, выскользнувший из рукава.
– Кричи, – посоветовала я Силверу. – Будет легче.
– Не… дождешься. Не раньше, чем ты рухнешь… в обморок.
– Не дождешься!
Он почти улыбнулся:
– Моя храбрая-храбрая Эмма…
Ведьма переглянулась с Финеаром. Быстрый змеиный язык облизнул кроваво-алые тугие молодые губы.
– Кажется, он вешшма привязан к шшвоей подружке?
– О! – произнес Финеар, как будто осененный новой мыслью. – А что, если нам поменять их местами?
Глава 18. В которой Эмма хочет рисовать
Финеар наклонился к самому лицу короля: дыша сквозь зубы, тот смотрел на него снизу. Его кузен прошептал:
– Как тебе понравится, если на эту скамью ляжет твоя храбрая Эмма?
Силвер так резко боднул его головой, что сломал бы князю нос, если бы Финеар не был настороже: он со смешком отпрянул и тут же, скривившись, схватился за свою повязку. Пробормотал:
– Ну, значит, так тому и быть!
Выволок меня на середину комнаты, пошел по кругу, разглядывая оценивающе. Я заставила себя стоять неподвижно, не вертеть головой вслед. Финеар наконец остановился прямо передо мной. Произнес задумчиво:
– Силвер всегда так заботится о своих женщинах – будь то прачка или высокородная дама! Думаю, он будет весьма расстроен, если мы причиним вред его новой подружке. Мы начнем с малого: например, сломаем этот пальчик, – он поднял мою безвольную руку и прикоснулся губами к мизинцу (я содрогнулась и рефлекторно сжала руку в кулак). – Это ведь не помешает ей зарабатывать на жизнь рисованием… пока не найдется следующий богатый покровитель?
Я, конечно, желала переключить внимание с Силвера на что-то другое… но ведь не на собственные же пытки! Нет уж, увольте! Я не только не собиралась их опробовать на самой себе, но и прекрасно знала пределы своего мужества и терпения: уже вскоре я начну молить о пощаде Финеара и проклинать самого Силвера за его глупейшее королевское упрямство.
Я растянула губы в улыбке:
– На всякий случай, если вы забыли – ведь в этой комнате находится еще одна его любовница!
За моей спиной раздался полный неподдельного возмущения возглас Милены. В карих глазах Финеара появилось веселое любопытство.
– Кстати, да, – он повернулся, с улыбкой оглядывая свою соратницу. – Что ж, это открывает нам широкие возможности!
Вскочившая Милена пошатнулась, ухватилась за стол. В ее округлившихся глазах заплескался ужас.
– Милорд! Вы же не собираетесь… Вы не можете!
Вот последнее она сказала зря – Финеар не из тех, кому можно указывать, что он может, а чего нет… Князь нахмурился, резко повернулся.
– Да неужто? – Уселся на свой полутрон, подпер рукой подбородок. – Осталось только решить, кем из вас заняться в первую очередь! Милена – его прошлое, художница – настоящее… Будем двигаться из прошлого в настоящее или наоборот?
– Вот такая благодарность за верную службу, – пробормотала я. Эти слова предназначались вовсе не для онемевшей Милены, а для стоявшего неподалеку Горона. Судя по выражению его лица, он их прекрасно расслышал.
Я шагнула вперед.
– Милорд?
– А тебе что? Решила вызваться первой?
– Я бы хотела вас нарисовать.
Тишину нарушил длинный вздох-стон Силвера. Но относился он не к претерпеваемой им боли, а к моему внезапному предложению:
– О-о-о, Эмма, только не это!
Я не стала переспрашивать, что он имеет в виду: «опять она за свое!» или «ты себе же только хуже сделаешь!» Главное, что после его реплики озадаченный Финеар поглядел на меня уже с любопытством.
– Прямо сейчас?
– А когда еще представится такая возможность? Тем более что вы пообещали в скором времени переломать мне все пальцы.
– Почему я должен позволять рисовать себя какой-то уличной художнице?
Я вздернула подбородок:
– Не какой-то, а закончившей Художественную школу во Фьянте! Между прочим, мои картины скупают известные коллекционеры и…
– Да-да, она прекрасно рисует! – поспешно вставила Милена: ей не больше моего хотелось оказаться на пыточной скамье, а потому чем больше будет сейчас занят Финеар, тем меньше ему придет в голову подобных интересных идей. – Даже король позволил ей себя нарисовать, а вы ведь знаете, как он относится к собственным изображениям… Вы же, милорд, получите портрет, который будет написан в такой памятный момент – момент передачи вам власти над Ристом!
Финеар, как и всякий из нас, оказался чувствителен к лести и намекам на блестящие перспективы.
– Хм. И сколько же времени это займет?
Я поглядела на серый день за окном.
– Пока не стемнеет.
– И что для этого надо?
Был большой соблазн отправить слуг Финеара на поиски редких красок и негрунтованных холстов, но ведь за это время он может и передумать…
– Смотря какой материал и инструмент вы изберете для своего портрета. Для карандаша и угля – несколько больших листов бумаги. Для красок – собственно, сами краски, кисти и готовые холсты. И еще побольше свечей, пожалуйста.
Финеар задумался, и я взмолилась всем богам – своим и Кароля. Боги же наверняка в родстве друг с другом, так почему не напомнить о себе лишний раз всем им скопом?
– Ну что ж… – Он подозвал своего человека и отдал ему вполголоса какие-то распоряжения. Подарил мне беглую улыбку: – Но если ты решила таким образом просто протянуть время, то совершенно напрасно. Палач, довольно бездельничать!
– Я лишь ждал, не придется ли мне менять клиента, – прогудел тот в свое оправдание и вновь принялся за работу.
Глава 19. В которой Эмма рисует
…Я сидела перед собственным этюдником и гадала, кто кого здесь обманул: люди Финеара просто-напросто принесли из галереи все мои вещи – от этюдника и папки с бумагой до плаща.
…Значит, все-таки тогда следили за мной, а не за Силвером; я была просто ничего не подозревающим живцом. Если б я не вышла из дворца, король бы не отправился за мной следом, его бы не взяли в плен и сейчас не пытали бы и… И я решительно прекратила самобичевание (может, еще придется получить натуральных плетей от Финеара!). Королю самому не мешает наконец не только обзавестись нормальной охраной, но и бросить скверную мальчишескую привычку удирать от нее же!
– Ну так что? – поинтересовался Финеар. – Когда ты наконец приступишь к портрету?
– Уже, – отозвалась я, не задумываясь. – Я выбираю колористическое решение, подходящее для вашего будущего образа.
Финеар со значением поглядел на тусклое окно.
– Осенний день короток… Поторопись же!
– Тогда обойдемся без красок, – решила я. – Уголь – не лучший материал для передачи черт такого гладкого красивого лица, но за неимением времени…
– Ты собираешься изобразить и вот это тоже? – поинтересовался Финеар, двумя пальцами брезгливо оттягивая свою окровавленную повязку.
– Вовсе нет. Одежда ведь не главное, вы же понимаете! Король и в лохмотьях, и даже, – я стрельнула взглядом в сторону Силвера, – даже нагой все равно остается королем.
Финеар намек, конечно, понял, но одернуть наглую меня не успел – я тут же начала распоряжаться:
– А теперь попрошу вас занять удобную позу и по возможности стараться лишний раз не шевелиться!
Я сосредоточенно изучила князя и падающие на него тени, попросила переставить пару свечей и вновь уставилась на свою нежданную модель. Да, кажется, это обещает быть интересным и очень необычным для меня опытом…
– Начали! – скомандовала я скорее нетерпеливо завозившемуся Финеару, чем самой себе.
Через некоторое время князь устал сидеть в молчаливой неподвижности и спросил – весьма любезно: