Король на площади, стр. 18

Кароль, глядя на нас, покачал пустым графином.

– Эрик, успокойся, я тебе еще такого добуду! Эмма, у тебя порезы и ссадины, надо было промыть… Сейчас все пройдет, ну хочешь, я подую и поцелую?

Я чуть не лягнула его в ухмылявшуюся физиономию. Но вместо этого неожиданно расплакалась. Пару секунд стояла тишина.

– Перенервничала, – со знанием дела произнес хозяин. – Принесу корпии и что-нибудь для перевязки.

– Эмма, не плачь… ну не плачь, храбрая моя девочка…

Заслоняя лицо рукой, я ткнула пальцем в сторону Кароля.

– Я не твоя девочка! И это просто пьяные слезы, понятно? Мне будет за них завтра стыдно…

Он отвел мою ладонь, с чарующей улыбкой заглянул в глаза:

– А ты случайно не припасла для меня хотя бы одного пьяного поцелуя?

Я фыркнула, и Кароль быстро коснулся губами моего лба. Я услышала сухой голос полицмейстера:

– Я должен умилиться и тактично удалиться?

– Да, – сказал Кароль.

– Нет, – сказала я.

– Разумеется, я послушаюсь даму… вот все, что я нашел.

Я попыталась перевязать ноги сама, но вскоре у наблюдавшего за этой процедурой Кароля лопнуло терпение: он толкнул меня в кресло и велел расслабиться. Закончив перевязку, принялся растирать мои ноющие лодыжки и икры. Руки одновременно жесткие и ласковые… Фандалуччи поглядел-поглядел и заметил:

– Я тебе даже где-то завидую, приятель.

– И я даже знаю где! – Кароль поднялся с пола. – Так, ноги перевязали, чулки и ботинки купим, но что делать с твоей квартирной хозяйкой?

Я вздохнула.

– Вот в чем вопрос… Я совершенно не собиралась менять место жительства. А теперь, видимо, придется, ведь дама Грильда – последний оплот добропорядочности в нашем испорченном мире.

Мужчины одновременно хмыкнули. Помолчали.

– Разве что…

– Милена?

– Да, я тоже про нее думаю. Она все уладит.

– Кто она? Где эта волшебница?! – потребовала я. – Я сейчас же пойду и кинусь к ней в ноги!

Кароль легким толчком отправил меня обратно в кресло.

– Далеко ты сейчас не уйдешь. Посиди здесь, пока мы все устроим…

Я даже уже успела задремать, когда меня осторожно подхватили на руки.

– Кароль?

– Тшш… спи. Мы едем к Милене.

Я обняла его за крепкую шею, хотя и сочла своим долгом предупредить:

– Но я тяжелая!

– Обожаю фигуристых женщин!

– Да, я помню о твоей поварихе… А Эрик что… не будет проверять меня на предмет ведьмачества?

Кароль помолчал.

– А надо?

– Я бы на его месте обязательно проверила! Тот, кто находится рядом, – тот и самый подозрительный… О-а-у, как же я хочу спать!

Он щекой прижал мою голову к своему плечу.

– Спасибо за совет. А теперь – прекрати болтать и спи.

Глава 18. В которой дама Милена оказывает гостеприимство

Я проснулась недопустимо поздно. И недопустимо долго валялась в кровати, нежась на пышной перине под пуховым одеялом, наслаждаясь теплом, мягкостью и ароматом надушенного чистого белья. Я сразу вспомнила, что произошло вчера и как ночью меня, сонную, сдавали буквально из рук в руки хозяйке этого дома. А вот как я очутилась в спальне – убей, не вспомню…

Наконец я с сожалением покинула уютное гнездышко. Переползла через безбрежную кровать, осторожно ступая распухшими ногами по пушистым коврам, подошла к окну. Отдернув штору, зажмурилась, ослепленная ярким солнцем. Распахнула высокие, складывающиеся гармошкой створки, чтобы как следует оглядеться.

Я находилась в Верхнем городе – районе Риста, примыкающем к королевскому дворцу. Улицы здесь широкие, дома высокие, при домах парки или хотя бы небольшие скверики за узорчатыми коваными оградами. Мурлыча легкомысленную песенку, я наслаждалась открывшимся видом. Уходящие вниз черепичные крыши, синяя утренняя дымка, еще лежащая в проулках, четкие линии серой дворцовой стены на фоне голубого неба…

– Живописно, не правда ли?

Подпрыгнув от неожиданности, я развернулась: ни звука отворяемой двери, ни шагов, но женщина уже стояла в паре ярдов от меня. Темные яркие глаза рассматривали меня беззастенчиво и критически.

– Впрочем, вы и сами весьма… живописны.

Я сообразила, что в своей тонкой нижней рубашке на фоне солнечного окна все равно что нагая, и поспешила отступить в тень портьеры.

– У вас фигура богини! – милостиво заметила женщина.

– Надеюсь, все-таки не Моры [3], – пробормотала я. – Дама Милена, я полагаю?

– А вы, я полагаю… – она сощурила блестящие глаза, – его новая любовница?

Изысканной любезностью меня легко привести в смятение, поскольку соответствовать получается не всегда, но вот грубость и напор совершенно не смущают.

– Нет, у меня другое имя и другая фамилия, – ответила я спокойно, берясь за одежду, заботливо разложенную в ногах кровати. Ночью ее почистили и даже починили особенно вопиющие прорехи. – Эмма Торенц, к вашим услугам.

Если кто и живописен, так это сама хозяйка! Черные локоны, темные глаза, карминовые губы, точеный профиль. Даже домашнее платье необычно яркое – фиолетовое, отороченное лиловыми кружевами. И писать ее следует исключительно маслом…

Милена мой пристальный взгляд расценила как вызов, потому что вскинула голову и тряхнула тугими локонами; но прежде чем раскрыла рот, я произнесла сердечно:

– Большое спасибо, дама Милена, что приютили меня на ночь! Я понимаю, наше позднее появление вызвало некоторую…

– Ажитацию, – холодно подсказала хозяйка, наблюдая за мной сквозь роскошные – на зависть опахалу! – ресницы. Я не стала спорить:

– Ее. Поэтому, с вашего позволения, я оденусь и сейчас же покину ваш гостеприимный дом.

Совершенно не представляя, куда направить свои стопы – и в смысле географическом (Верхний город я знаю плохо), и в бытовом (наверняка мой сундук давно упакован и стоит у дверей, поджидая загулявшую хозяйку). Навряд ли Грильда даст мне рекомендации для других почтенных домовладелиц. Да и стопы мои сейчас босы и голы…

Глаза Милены сузились. Кажется, она не ожидала такой реакции. Или – что вероятнее – ей были даны совершенно иные указания. Например, «держать и не пущать». Потому что она произнесла почти человеческим голосом:

– Не дурите. К завтраку приглашена ваша квартирная хозяйка, которой было сообщено, что я осматривала ваши картины и так увлеклась, что задержала вас до поздней ночи. Посему вы и заночевали у меня дома. Позвонить горничной?

– Зачем? – удивилась я, одеваясь под прикрытием балдахина.

– Действительно, – процедила Милена, когда, подвязывая рукава, я явилась пред ее ясные очи. Прошедшийся по моей одежде выразительный взгляд рассмешил меня: и впрямь горничная к такому ни к чему! – Итак, покажите же мне какую-нибудь вашу картинку!

– Картинку?

– Вы ведь рисуете на заказ? Должна же я поддерживать разговор о чем-то с вашей квартирной хозяйкой… Вероятно, цветочки и миленькие котики?

Я подняла брови.

– Ну да, что-то в этом роде… К сожалению, заказных вещей у меня с собой нет.

– Ах, ну покажите, какие есть! Я же видела, с вами вчера была папка с рисунками. – Милена опустилась на кровать и похлопала рядом ладонью: выдавай, мол!

Я с большой неохотой раскрыла планшет с папкой. А вот здесь, дама, будьте любезны, поосторожнее. Здесь у меня больное место…

Я отступила, сжав пальцами локти. Ревниво следила за руками Милены, достающими зарисовки. Руки у нее тоже красивые, белые; остренькие подпиленные багряные ноготки, пальцы унизаны перстнями с крупными цветными камнями. Первыми – смешно! – действительно оказались «цветочки»: мы надолго задержались у решетки какого-то сада, из-за которой рвался на волю трогательно непреклонный фиолетовый ирис. Кароль ныл у меня над ухом, что купит мне все ирисы на свете, если я наконец оторвусь от этого заморыша… Ирис полетел в сторону. А вот и «котик»: черная кошка, сидящая на стене рядом с кованым указателем в виде такой же кошки. В сторону. Зарисовки улочек, мостов, стен с вьющимся плющом…