50 знаменитых загадок истории Украины, стр. 30
О том, что случилось с князем Игорем и как княгиня Ольга отомстила древлянам за убийство своего мужа, мы знаем из преданий и легенд. Но было ли это на самом деле? Как-то плохо вяжется такая жестокость с образом княгини-христианки, мудрой правительницы. Хотя кто знает? Ведь в древности на многие вещи люди смотрели иначе…
Так или иначе, но Ольга — отнюдь не регентша при малолетнем наследнике престола, а полноправная властительница как фактически, так и юридически, — восстановила порядок и удержала своих дружинников от внутренних и внешних авантюр, провела административную реформу, направленную на внутреннюю консолидацию страны. Эта женщина, как старшая в роду, не являлась соперником Святослава; тому предстояло обрести полноту власти естественным путем, ввиду старости матери. Для укрепления собственной державы супруга Игоря Рюриковича Старого, ставшая едва ли не более знаменитой, чем ее муж, решила прибегнуть к уже не раз опробованному соседними правителями и прекрасно оправдавшему себя средству — смене религии. И тогда вокруг великой киевской княгини Ольги стали сплачиваться представители христианской общины. Но это — уже совсем другая история…
Тайна «Слова о полку Игореве»
Уже более двух веков миру известен этот уникальный памятник древности, но до сих пор произведение неизвестного автора продолжает оставаться одной из наибольших загадок истории не только Украины, но и всего человечества. Наверное, ни у одного из литературного произведения в мире не было такой запутанной судьбы, которая больше напоминает детектив. Мы не знаем, кто был автором «Слова о полку Игореве», погибла ли рукопись в пламени знаменитого пожара в Москве или, может, была спасена. Следы древнего текста время от времени «всплывают» то в Европе, то в Америке, то в Сибири. И человечество каждый раз ждет новой встречи с героями седой древности, но…
Весть о грандиозной находке оказывается очередной дешевой сенсацией.
Современная иллюстрация к «Слову о полку Игореве»
Основой этого древнейшего памятника древнерусского писательства стали летописные события. «Слово о походе князя Игоря Святославича на половцев» («Слово о полку Игореве») является шедевром художественной литературы XII столетия. Считается, что оригинал текста до наших дней не сохранился (хотя утверждать это окончательно, скорее всего, все же не следует).
«Слово…» изучают уже в течение многих десятков лет, но специалисты до сих пор не могут похвалиться тем, что поняли и полностью охарактеризовали текст. Медлительность работы над памятником поясняется обстоятельствами, в которых «Слово…» появилось и исчезло, и спорностью тех форм, в которых оно дошло до нашего времени.
Современная история «Слова…», можно сказать, началась в 1791 году, когда обер-прокурором Святейшего Синода (фактически всемогущим начальником Всероссийской церкви) был назначен граф Алексей Мусин-Пушкин. Этот московский аристократ не отличался какими-то особыми способностями, но имел склонность к меценатству и проявлял большой интерес к новинкам литературы, науки и искусства. Кроме того, граф был известным коллекционером. Он не преминул воспользоваться своим новым положением и почти неограниченной властью. Через разных «комиссионеров» меценат начал прибирать к рукам памятки старины, в особенности книжной, которые раньше хранились при монастырях, церквях и кафедральных соборах. Дело в том, что для проведения такой широкомасштабной акции обер-прокурору лучших времен и желать не приходилось. В соответствии с реформами императрицы Екатерины значительное количество монастырей прекратило свое существование, а в тех, которые остались, сокращалось число монахов. Большинство подобных учреждений переводились на государственное содержание. Граф сразу сообразил: настал его час.
Среди поспешно приобретенных коллекционером памятников прошлого был большой фолиант. В собрании Мусина-Пушкина он значился под номером 323. Книга начиналась хронографом и потому в списке фигурировала под этим названием. Позднее граф рассказывал, что приобрел этот раритет вместе с другими книгами через своего «комиссионера» у архимандрита Иоиля, игумена Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле. Иоиль будто бы находился в затруднительном положении и потому продал «все свои русские книги», среди которых был и «хронограф № 323».
Однако никто, кроме Мусина-Пушкина, о «затруднительном положении» Иоиля понятия не имел. Ходили даже слухи, будто обер-прокурор всю эту историю просто придумал, чтобы те способы, которыми он собирал церковную старину, остались неизвестными при дворе. А на самом деле рукопись он приобрел в псковском монастыре Святого Пантелеймона.
В настоящее время установлено, что Мусин-Пушкин начал интересоваться хронографом и еще тремя книгами из Спасо-Преображенского монастыря еще в 1787 году. Именно тогда он брал упомянутые сборники (они значились в монастырском реестре под № 286, 249, 274, 280) домой — «для ознакомления». Конечно, это не было криминалом: подобные вещи случались довольно часто. Вот только монастырские служащие весьма тщательно следили за тем, чтобы выданные на руки высокопоставленным лицам книги обязательно возвращались в обитель. Учет литературных памятников проводился скрупулезно, поскольку за обнаруженную пропажу платить приходилось монастырскому начальству. Так вот, обнаружилось, что Мусин-Пушкин нашел способ прибирать к рукам заинтересовавшие его вещи, не воруя сами сборники. По свидетельству современников, граф грешил тем, что попросту… вырывал из старинных томов понравившиеся ему страницы! Интересно, что при сопоставлении описей монастырской библиотеки разных лет обнаруживается любопытный факт: хронограф, в состав которого входило «Слово о полку Игореве», между 1787 и 1788 годами «похудел» на 20 страниц! Именно такой объем имели четыре повести (в том числе «Слово…»), особо заинтересовавшие коллекционера. Два других сборника уменьшились соответственно на 14 и 3 страницы. Лишь одна книга, представлявшая собой единый текст, а не собрание отдельных работ, вернулась к монахам в первозданном виде.
При анализе библиотечных реестров оказалось, что надпись «отдан», стоявшая ранее напротив названия хронографа, тщательно затерта, а в описи 1788 года значится, что все четыре книги, с которыми «ознакамливался» Мусин-Пушкин… уничтожены! Но ведь Спасо-Ярославский монастырь в мае 1788 года был закрыт, а уже в феврале 1791-го бывший архимандрит Иоиль получил на руки свидетельство о сдаче им монастырского имущества работникам епархии; перед этим комиссия старательно проверила все, что ранее принадлежало ликвидированной обители. Так вот, сохранилось свидетельство, что все книги, в том числе под № 286, 249, 274, 280, значатся сохраненными и находящимися в епархии, а на Иоиле не «висит» никаких недостач. Но в то время даже к архиепископам, не говоря уже об архимандритах и игуменах, предъявлялись жесточайшие требования по сохранению движимого и недвижимого имущества. Выходит, в 1791 году все четыре тома благополучно наличествовали в монастырской библиотеке. Так откуда же взялась надпись «уничтожены»?!
Оказалось, все просто. В ноябре 1791 года, согласно указу о сборе исторических свидетельств о Руси, летописные книги были проверены, описаны и внесены в особый Реестр. Далее Мусин-Пушкин, занявший место обер-прокурора Святейшего синода, получил доступ к библиотеке. Приблизительно в 1792–1795 годах коллекционер изъял интересовавшие его тома, старательно удалил из описи 1787 года пометку о том, что он брал домой данные книги, а в реестре 1788 года указал, будто эти тома были уничтожены. Таким образом, вся ответственность за исчезновение древних памятников перекладывалась на монастырь. Но бывшие служители Спасо-Преображенской обители не пришли в восторг от идеи оборотистого графа. Кто-то из них (возможно, сам Иоиль), приписал рядом с пометкой об уничтожении: «3 докладу Его преосвященства», переадресовав ответственность на архиепископа Арсения.