Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод), стр. 153

Обезьян вскочил и шлепнул ягненка.

– Детка, – прошипел он, – отправляйся к мамочке сосать молочко. Что ты в этом смыслишь? А вы, остальные, слушайте. Таш – другое имя Аслана. Все эти старые взгляды, будто мы правы, а тархистанцы нет, – просто глупы. Теперь нам все известно. Тархистанцы называют то же самое другими словами. Таш и Аслан – просто разные имена сами знаете Кого. Поэтому мы можем больше не ссориться. Усвойте это как следует, тупые скоты. Таш – это Аслан. Аслан – это Таш.

Вы знаете, какой несчастной бывает иногда морда вашей собаки. Вспомните это и попытайтесь представить морды всех этих говорящих зверей – честных, покорных, сбитых с толку птиц, медведей, барсуков, кроликов, кротов, мышей, – еще более грустных. Хвосты их опустились, уши обвисли. У вас сердце бы разбилось от жалости, если бы вы увидели эти морды. Только один зверь не выглядел несчастным.

Это был кот – огромный рыжий котище в самом расцвете сил. Он сидел, выпрямившись и обернув хвостом задние лапы, в первом ряду, пристально смотрел на Обезьяна и тархистанского военачальника и ни разу не моргнул.

– Прошу прощения, – сказал кот, – вот это меня заинтересовало. Согласен ли с этим ваш тархистанский друг?

– Несомненно, – ответил тархистанец. – Превосходнейший Обезьян… я хотел сказать – человек… совершенно прав. «Аслан» не более и не менее чем «Таш».

– Главным образом не более чем Таш? – подсказал кот.

– Ничуть не более, – произнес тархистанец, глядя прямо в глаза коту.

– Ты удовлетворен, Рыжий? – спросил Хитр.

– О да, вполне, – холодно ответил кот. – Благодарю вас. Я хотел удостовериться. Кажется, я начинаю понимать.

До сих пор король и Алмаз хранили молчание. Они ждали, чтобы Обезьян приказал им говорить, ибо думали, что вмешиваться бесполезно. Но теперь, оглядевшись и увидев несчастные лица нарнийцев, Тириан понял, что они поверили, будто Аслан и Таш – одно и то же, и не выдержал.

– Обезьяна! – вскричал он могучим голосом. – Ты лжешь. Ты гнусно лжешь. Ты лжешь, как тархистанец. Ты лжешь, как обезьяна.

Он хотел продолжать и спросить, как жестокая Таш, которая питается кровью своих людей, могла оказаться тем же, кем был добрый Лев, чьей кровью спасена Нарния. Если бы он продолжал, правление Хитра могло кончиться в этот самый день, звери увидели бы правду и свергли обезьяну. Но прежде чем он произнес еще хоть слово, двое тархистанцев заткнули ему рот, а третий сбил с ног. Когда король упал, Обезьян провизжал испуганно и злобно:

– Уберите его! Уберите! Уберите туда, где ни мы его не услышим, ни он нас. Привяжите его к дереву. Я… То есть Аслан… будем судить его позже.

Глава четвертая

Что случилось этой ночью

Король был настолько ошеломлен неожиданным ударом, что с трудом понимал происходящее, пока тархистанцы развязали ему руки, потом вытянули их по бокам, прислонили его к ясеню, примотали веревками за лодыжки, колени, пояс и грудь и, наконец, оставили одного. Часто труднее всего переносить мелочи – и вот его больше всего мучило, что, падая, он разбил губу и теперь не мог вытереть тонкую струйку крови, щекотавшую подбородок.

Отсюда был виден маленький хлев на вершине холма и сидящий перед ним Обезьян. Король слышал, что тот все говорит и ему время от времени отвечают из толпы, но слов не разбирал.

«Хотел бы я знать, что они сделали с Алмазом», – подумал король.

Постепенно звери начали расходиться. Некоторые проходили совсем близко от Тириана. Они смотрели на связанного короля со страхом и жалостью, но ни один не заговорил. Час проходил за часом; сначала Тириану захотелось пить, потом есть. Наступил вечер, ему стало еще и холодно. Сильно болела спина. Солнце село, стемнело. И тут он услышал мелкие шажки и увидел, что к нему приближаются несколько маленьких существ. Слева шли трое мышей, в центре кролик, справа – двое кротов. Эти двое несли на спинах мешки, что в темноте выглядело весьма причудливо, и король не сразу понял, кто они такие. Затем звери, все сразу, встали на задние лапы, положили холодные передние ему на колени и покрыли их шумными звериными поцелуями. Они смогли дотянуться до колен, потому что говорящие звери в Нарнии выше своих бессловесных английских собратьев.

– Господин наш король, дорогой господин наш король! – раздались тихие пронзительные голоса. – Мы так сочувствуем вам. Мы не решаемся развязать вас, чтобы Аслан не рассердился. Но мы принесли вам ужин.

Тут же первая мышь проворно вскарабкалась наверх и уселась на веревке, обмотанной вокруг его груди, морща носик прямо напротив его лица. Вторая мышь вскарабкалась следом и устроилась как раз под первой. Остальные звери стояли внизу и передавали провизию наверх.

– Пейте, государь, потом вы сможете есть, – сказала верхняя мышь, и Тириан обнаружил у своих губ маленькую деревянную чашку. Она была не больше рюмочки для яиц, так что он едва ощутил вкус вина. Но мышь спустила ее вниз, где ее наполнили и вновь передали наверх. Так продолжалось, пока он не напился (кстати, жажду вообще лучше утолять множеством маленьких глотков, чем одним большим).

– Вот сыр, государь, – сказала первая мышь. – Не слишком много, а то вам снова захочется пить. – За сыром последовала овсяная лепешка со свежим маслом, за ней – еще немного вина.

– Теперь налейте немного воды, – сказала первая мышь. – Я умою короля. Тут кровь.

Король чувствовал, как что-то вроде маленькой губки освежило его лицо.

– Маленькие друзья, – сказал Тириан. – Чем я могу отблагодарить вас?

– Что вы, что вы, – запищали голоса. – Что еще могли мы сделать? Мы не хотим другого короля. Мы – ваш народ. Если б против вас был только Обезьян и тархистанцы, мы скорее дали бы изрубить себя в куски, чем позволили вас связать. Но мы не можем идти против Аслана.

– Вы думаете, это и впрямь Аслан? – спросил король.

– О да, да, – сказал кролик. – Он выходил из хлева прошлой ночью. Мы все его видели.

– На что же он похож? – спросил король.

– На огромного, страшного льва, разумеется, – ответила одна из мышей.

– Вы думаете, это Аслан убивает лесных нимф и продает вас в рабство тархистанцам?

– Это дурно, правда? – спросила вторая мышь. – Лучше б мы умерли раньше, чем все это началось. Но сомнений нет. Все говорят, что так приказал Аслан. И мы его видели. Мы не думали, что Аслан будет таким. Мы… мы хотели, чтоб он вернулся в Нарнию.

– Похоже, на этот раз он очень сердитый, – сказала первая мышь. – Видимо, мы, сами того не зная, совершили нечто ужасное. Он наказывает нас за что-то. Но, мне кажется, он мог бы сказать – за что!

– А вдруг мы и сейчас поступаем неверно? – произнес кролик.

– Мне все равно, – сказал крот. – Даже если это неверно, я бы опять поступил так же.

Но остальные зашептали: «Тише», «Осторожно», – а потом сказали королю:

– Простите нас, дорогой король, но мы должны вернуться. Нельзя, чтобы нас застали здесь.

– Оставьте меня, дорогие звери, – сказал король. – Ради всей Нарнии я не стал бы подвергать вас опасности.

– Доброй ночи, доброй ночи, – говорили звери и терлись носами о его колени. – Мы вернемся, если сможем. – И они засеменили прочь, а лес сделался еще более темным, холодным и одиноким, чем до их прихода.

Появились звезды, и медленно – о, как медленно! – текло время, пока последний король Нарнии, измученный, окоченевший, стоял, навытяжку привязанный к дереву.

Наконец что-то произошло.

Вдалеке зажегся красноватый свет. Потом на мгновение исчез и вновь появился, больше и ярче. Король увидел темные силуэты, они сновали туда-сюда, что-то приносили и сбрасывали на землю. Он догадался, что там разожгли костер и бросают в него вязанки дров. Он ясно видел хлев, освещенный красным заревом, толпу людей и зверей между ним и огнем и ссутулившуюся фигуру позади. Это, наверное, был Обезьян. Он что-то говорил толпе, но Тириан не мог разобрать слов. Обезьян трижды склонился до земли перед дверью хлева, потом поднялся и открыл дверь. Что-то на четырех ногах скованно и неуклюже вышло из хлева и стало лицом к толпе.