Офицер, стр. 60

Кирилл встал, обулся, надел гимнастёрку, подпоясался портупеей и натянул фуражку. Глянув в ростовое зеркало, проверил, чтобы всё было в порядке, и распахнул дверь купе, столкнувшись нос к носу с Верой.

— Товарищ комбриг, а я за вами…

— Что-то случилось?

— Ну, мы тут…

— Вера, — Кирилл удивлённо посмотрел девушке в глаза. — Ты не заболела? Нормально доложить не можешь?

— Пойдёмте, товарищ комбриг, — девушка качнула головой в сторону выхода, и Новикову ничего не оставалось, как последовать за ней.

На дощатом перроне он сразу увидел плотно стоявшую группу своих парней, среди которых мелькала пара белых милицейских гимнастёрок, и подошёл ближе.

Командира сразу узнали, шум скандала стих, и Кирилл увидел худого грязного мальчишку, стоявшего в середине толпы.

— Докладывайте, — приказал Новиков, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сержант, стоявший рядом с мальчишкой, поднял голову:

— Этот залез в карман, а у меня там деньги всего отделения, товарищ комбриг. Ну, я его руку зажал, а он вот, — сержант вытянул ладонь, в которой лежал небольшой нож явно кустарной работы, — чуть бок не пропорол, хулиган.

— Да отправить его в колонию, товарищ комбриг, — милиционер, стоявший рядом, покосился на награды Кирилла. — Хотя, конечно, он уже три раза сбегал и опять убежит.

— Так. — Кирилл присел перед мальчишкой, глядя прямо в глаза: — Значит, воровства мало. Нужна ещё и статья за нападение на сотрудника НКВД? — Он помолчал, и взгляд его скользнул по одежде, которую явно чинили женские руки, и на неумело, но старательно подстриженные волосы. — А чего из колонии бегаешь? Там и кормят нормально, и учат профессии. Кто у тебя здесь, мама? Сестра? — И увидев, как дёрнулось веко у мальчишки, кивнул: — Сестра, значит. Родителей нет? Ясно. А сестра живёт у кого?

— Болеет она, а от этих… — беспризорник качнул головой, — не дождёшься. Уморят за краюху.

Кирилл поднял взгляд на милиционера.

— У кого девочка?

— Да есть тут один. — Сержант милиции хотел сплюнуть, но сдержался. — Начальник ОРСа. Гнида редкостная. Девчонка у него в служанках, словно при царе.

Кирилл перевёл взгляд на мальчишку.

— А нож чего потянул? Неужели не понимал, что пограничник тебе этот нож вместе с рукой оторвёт?

— Да просто малец потерялся от боли, товарищ комбриг, — вступил в разговор высокий кряжистый боец, с Красной Звездой на гимнастёрке. — Миха — он такой, сразу на болевой тянет.

— Ясно. — Кирилл снова присел перед мальчишкой. — С нами пойдёшь? Сразу скажу, будет не просто сложно, а очень сложно и тяжело. Колония раем покажется. Учёба, тренировки и занятия по восемь часов в день. Но если не сдюжишь, сразу отправлю в детский дом, и второй такой возможности у тебя больше не будет. Другие будут, а такой — нет.

— Сдюжу, товарищ комбриг, — твёрдо сказал подросток, сжимая от волнения кулаки.

Кирилл встал и нашёл глазами Веру:

— Товарищ лейтенант, пойдите с милиционерами и доставьте сюда сестру вот этого вот безобразника.

Вера, уже неплохо разбиравшаяся в тонкостях поведения своего начальника, кивнула:

— Есть, товарищ комбриг! — и, прихватив милицию, зашагала к зданию вокзала.

— Сергиенко.

— Я, товарищ комбриг! — Михаил Сергиенко мгновенно вытянулся в струнку.

— Парня принять на довольствие как воспитанника, отмыть, привести в человеческий вид. Как сделаете, отведёте к начальнику строевой части. Скажете, я приказал оформить на него документы.

— Сделаем, товарищ комбриг.

Когда толпа рассосалась, Кирилл походил ещё по перрону, купил свежих газет и, уже подходя к вагону, увидел Веру, несущую на руках девочку лет шести, и поспевающих следом милиционеров.

— Что с ней? — Кирилл осторожно тронул лоб девочки и, отметив высокую температуру, кивнул в сторону вагона, в котором ехали врачи медсанбата: — Давай к медикам, пусть займутся. — И повернулся в сторону милиционеров: — Спасибо, товарищи, за помощь, можете быть свободны.

— Так, эта, товарищ комбриг, — один из милиционеров замялся. — Товарищ лейтенант так приложила товарища Осипова, что тот может и не встать.

— Осипов — это начальник ОРСа? — и увидев, как милиционеры синхронно кивнули, добавил: — Какой трагический несчастный случай. Товарищу Осипову явно нужно поберечь здоровье. Буржуазные замашки до добра не доведут. Если всё же встанет, так ему и передайте.

Покинув станцию, так и оставшуюся для Кирилла безымянной, поезд набрал скорость и всё так же неторопливо направился дальше на восток.

Женская часть штаба бригады, у которой вдруг появилось занятие, затеяли вокруг бывших беспризорников такой ураган, что Кирилл через пару часов решил лично посмотреть, чего это мимо его купе постоянно бегают туда и обратно.

Вокруг девочки продолжали хлопотать медики, и услышав от командира медсанбата короткое: «Запущенное воспаление лёгких. Дали стрептоцид», — ретировался обратно в коридор.

А вокруг мальчишки клубился настоящий вихрь. Уже вымытый и нормально подстриженный, он стоял в большом не по размеру солдатском белье, а девочки из узла связи и санитарки снимали мерки и подгоняли найденный где-то комплект обмундирования.

— Как успехи?

— Сейчас, товарищ комбриг, — пожилая санитарка прислонила штаны к спине подростка. — Да не дёргайся ты. Уже почти закончили. Разгрузку подгонять будем?

— А как же! — Кирилл посмотрел на мальчика и подмигнул. — Ему же в строй вставать. Должен быть экипирован как все.

— Хорошо, сапоги Катькины подошли. Она у нас самая маленькая на ногу.

— Катя Павлова? — Кирилл, знавший многих десантников по именам и фамилиям, вспомнил маленькую, словно воробышек, девушку-снайпера и вопросительно посмотрел на Галину Сергеевну: — А сама как?

— Пока переоделась в туфли, а там придумаем. Ей же всё равно марши не бегать.

— Передайте, что я разрешил ходить в туфлях, пока не решим вопрос. А медикам скажите, пусть ей выпишут какую-нибудь справку насчёт того, что ей можно ходить только в туфлях.

18

Владивосток

Через две недели состав разгружался во Владивостоке.

Грузовики перевезли людей и имущество командования бригады во временный лагерь под Владивостоком. Отсюда до мест будущих боёв было всего около ста двадцати километров, и отсюда же планировалось выдвигаться к границе.

Эшелоны прибывали один за другим, и во временном лагере становилось тесновато. Первые батальоны уже начали выдвижение к границе, а навстречу им двигались части заслона и те подразделения пограничников, которые было решено отвести в тыл. И если отвод войск происходил демонстративно и днём, то выдвижение на позиции и занятие передовых рубежей делалось ночью и скрытно.

Японские наблюдатели исправно фиксировали происходящее, а спецназовцы, частично сменившие пограничников, имитировали обычную жизнь застав.

Нота японского правительства поступила в тот же день, что и в другой истории, и в качестве ответа подразделения Красной Армии заняли приграничные высоты: Заозёрную, Пулемётную, сопку Безымянную, высоты 62 и 68. Только на этот раз людей было больше, а окопы рылись полного профиля и как положено, да и пулемётов притащили по шесть штук на каждую высоту.

Сразу за озером, на высоте 54, расположились снайперы бригады спецназа и наблюдатели с оптикой и радиостанциями. Части сороковой дивизии РККА тоже были приведены в боевую готовность, но Кирилл больше надеялся на усиленный артдивизион, ставший в трёх километрах от спорных сопок, и на своих парней, уже ждавших сигнала.

29 июля японцы, как и предполагалось, начали накапливаться у подножия сопки Заозёрной, чтобы рано утром пойти на штурм. Плотный туман и ночь почти скрыли подготовительную фазу, но минам, установленным на склоне, было всё равно. В зону пулемётного огня не дошёл ни один солдат.