Момент истины, стр. 34
— Блейк? — спросила Эйва и почувствовала, как дрогнуло сердце при упоминании его имени.
— Кто ж еще? — Иронически отозвалась Китти. — Кстати, он тоже резко изменился. Больше не стреляет по сторонам мрачными взглядами и не рыкает на подчиненных. Стал спокойным и тихим, как козленок. Видно, он заключил с собой мир. Первую ночь он обязал меня докладывать ему о твоем самочувствии каждый час. Он спал здесь же, в больнице. И…
— В больнице?! — взволнованно переспросила Эйва.
— В больнице. И когда я звонила ему, создавалось такое впечатление, будто он спит с телефонной трубкой под щекой. — Китти вдруг глянула на свои изящные часики — прелестную вещицу с алмазами и рубинами, подаренную Гари. — Вот подожди, когда он узнает, что ты пришла в себя, такое будет!..
— Китти, мне нужно немного привести себя в порядок. Может быть, ты поможешь мне расчесать волосы? И достань, пожалуйста, губную помаду. А еще я хочу увидеть и Тони вместе с доктором.
В эти последние недели выздоровления у Эйвы перебывало великое множество посетителей. Репортеры и операторы программ новостей, идя навстречу просьбам зрителей и читателей, снова и снова возвращались в своих репортажах к событиям морского карнавала. Постепенно репортажи на эту тему переехали с первых полос газет на вторые, потом на третьи и, наконец, на последние. К Эйве заглядывали ее подруги медсестры, доктора, монашки, Сара Арго. Приносили ей кто книги, кто игры, кто журналы.
Тони навещал ее ежедневно!
Крепнущая с каждым визитом дружба между этим когда-то мрачным, скрытным мальчишкой и ею была для Эйвы дороже всего на свете. Поначалу робко, но потом все более увлекаясь, Тони посвящал ее в свои школьные дела, сообщал о происшествиях, высказывал свое мнение об очередных успехах Джо Хаммера и Тода. Эйва и Тони играли в шашки, постепенно переходя к все более сложным играм. Каждый стремился выиграть и пускался ради этого на игровом поле во все тяжкие. В такие минуты они оба весело смеялись. И хотя их отношения все больше и больше наполнялись взаимным доверием и привязанностью, в своих разговорах они еще долгое время не касались той темы, которая важнее других была для сердца Эйвы: о возрожденной любви Тони к отцу.
Собственно, это и так было видно. Когда Блейк заглядывал к ней по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи и забрать сына, тот не отворачивался от отца с угрюмым видом, как делал это еще так недавно, а просил умоляюще:
— Ну еще только одну партию, пап, а? Реванш!
— Хорошо сынок, еще одну партию. Последнюю, — устало соглашался доктор.
Однажды вечером, когда Тони окончательно потерял надежду обыграть Эйву в карты, он задал вопрос, который послужил началом их серьезного откровенного разговора. Китти к тому времени уже не была постоянно приставлена к выздоравливающей Эйве. Обед закончился, в этот час больница отдыхала.
— Я сегодня видел, — тихо проговорил Тони, опустив глаза на свои напряженно сцепленные руки, — в первый раз после того… ну… что случилось…
Женская интуиция подсказала Эйве, что наступает очень деликатный момент.
— Продолжай, Тони, — сказала она осторожно, боясь разрушить тоненькую ниточку связи, протянутую между ними в эту минуту. — Ты видел Гари?
Взгляд Тони встретился с ее взглядом.
— Да, — отрывисто проговорил он без всякого выражения. — Я… Если честно, то я не знал, что делать. Он… Я думал, что буду его ненавидеть, но ненависти не почувствовал… Просто… мне стало его жалко.
Эйва поймала его руку.
— Ну что ж, это не так плохо, а? Это ведь неплохо, что ты почувствовал жалость вместо ненависти, правда?
— Да, наверное, — грустно согласился мальчик. — И я понял, что он никогда не был великим и хорошим. Не таким хорошим, как мне представлялось. Не таким хорошим, как мой папа.
Эйва кивнула.
— Понимаю, — сказала она серьезно. — И тебе было больно расставаться с иллюзиями, да?
Тони робко улыбнулся:
— Да, вроде… Я понял, что был для него только надоедливой репейной колючкой.
Эйва взяла карты и стала раскладывать их на постели. Едва сдерживая себя, она постаралась говорить спокойно:
— На протяжении своей жизни каждый человек не раз сталкивается с необходимостью менять свои прежние взгляды, Тони. Мы отказываемся от прежних ценностей ради новых, более высоких. И чем старше мы становимся, тем разборчивее. Потому что с возрастом к человеку приходит мудрость. Самое главное: человек учится на собственном опыте.
Тони взял карты и стал раскладывать их веером.
— Теперь я знаю, что отец не виноват в гибели мамы.
— Конечно.
— И он не боится воды. Он вовсе не трус.
Эйва была твердо уверена, что Блейк Стонтон прочно занял подобающее ему место в сердце сына и что эта сыновняя привязанность больше не пошатнется.
С океана дул резкий октябрьский ветер, когда Блейк Стонтон привез девушку в потемневший солярий. Звезды проглядывали сквозь туман, прятались и появлялись снова, мерцая волшебным светом.
Доктор поставил стул перед широким окном и усадил на него Эйву. Сам он опустился на табурет рядом и взял ее руки в свои.
— Наконец-то мы остались одни, — сказал он.
Теперь, глядя в туманную ночь и держа свои руки в руках Блейка, Эйва чувствовала только радость и счастье от того, что все это не сон, что все это происходит на самом деле.
— У меня смутное подозрение, что ты все это подстроила нарочно.
— Зачем бы я это делала нарочно, Блейк? — спросила она со своей обычной прямотой. — Зачем?
Он пожал плечами и улыбнулся.
— Может быть, потому что ты боишься? Боишься моих чувств? Ведь я привез тебя сюда, чтобы сказать тебе, милая, что я люблю тебя.
Эйва пробежала пальцем по тыльной стороне его ладони. Лицо ее порозовело. Как всякая женщина, она не сразу капитулировала перед его признанием… Перед словами, которых она ждала и которые прозвучали так волшебно, что превзошли все ее долгие ожидания.
— Мы же всегда ссоримся, разве не так? — задумчиво проговорила она. — Ты презираешь все, что люблю я. Море и серфинг…
— Нет, больше не презираю! Я испытываю горячую признательность к тем диким волнам, которые доставили тебя к моему сердцу, которые подарили мне тебя, Эйва. И… И если ты согласна принять меня такого, какой я есть, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты была счастлива…
И все же ей нужно было узнать еще одну вещь…
— Скажи, ты понял, что я нужна тебе в тот день… когда ты бросился за мной в воду?
Он рассмеялся из-за ее любопытства.
— Да, в тот день. Впрочем, у меня было плохое настроение еще на конференции. Мне было как-то не по себе. Не знаю почему. Знаю только, что мчался домой так, будто за мной гнались все демоны ада. Вероятно, я просто хотел поскорее увидеть тебя, Эйва. Может, ты звала меня?
Она загадочно улыбнулась и приблизила к нему свое лицо.
— Кто знает? — проговорила она едва слышно.
Блейк осторожно обнял ее. Его поцелуй был нежным, наполненным обещанием.
— Никогда не думал, — сказал он, отпустив Эйву, — что море когда-нибудь подарит мне такую драгоценность.
Эйва потянулась к Блейку, глядя на него сверкающими от слез глазами. Последние остатки сомнений исчезли.
— О, милый! Я всегда любила тебя! Я любила тебя с первого дня.
Блейк принял ее в свои объятия, и она увидела через его плечо далекий дом на скалах, дом старого капитана, который, словно впередсмотрящий, напряженно вглядывался в море… Они будут просыпаться в этом доме под звуки музыки утреннего прибоя и засыпать под ночной шорох волн. В этом доме у них будет все. Они будут упиваться переменчивостью моря, штормами и штилем. Они всегда будут благодарны морю за то, что оно подарило им момент истины.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.