Республика Шкид (сборник), стр. 49

Выскочил Янкель.

– Извините, Виктор Николаич… Не подумали…

– Ну ладно, – добродушно улыбнулся завшколой, – бог с вами… Развлекитесь.

Потом, подумав, вынул из кармана портмоне и сказал:

– Дайте-ка мне на счастье парочку билетов.

Класс дружно загромыхал аплодисментами. Джапаридзе вручил Викниксору два первых билета.

После уроков класс снова заполнился шкидцами. Приходили уже с продуктами: хлебом, сахарным песком, а кто и с деньгами, принесенными из дому. Большинство покупало по одному-два билета, некоторые платили по соглашению с комиссией сахарином, папиросами или чем другим; кухонный староста Громоносцев, обладавший хлебными излишками, ухлопал десять фунтов хлеба, купив двадцать билетов.

– Коньки выиграть хочу, – заявил он. – И обмотки выиграю.

Пришедшего после обеда Асси насильно заставили купить пять билетов. К вечеру было продано сто два билета. Парта Джапаридзе разбухла от скопившихся в ней, на ней и под ней хлеба и сахарного песку. Кроме того, в кармане у Дзе похрустывало лимонов сорок денег.

На другой день вечером в Белом зале должен был состояться тираж.

В Белом зале собралась вся Шкида.

Посреди зала стоял стол, уставленный разыгрываемыми вещами, рядом другой стол, и на нем ящик со свернутыми в трубочки номерами. Шкида облепила столы и стоящую около них Тиражную комиссию.

– В очередь! – закричал Японец.

Шкида вытянулась в очередь. Первым стал Викниксор, за ним халдеи, потом воспитанники.

– Тираж лотереи-аллегри считаем открытым, – объявил Джапаридзе.

Викниксор, улыбаясь, засунул руку в ящик и вынул два билета. Развернули, оказались номера шесть и шестьдесят девять.

Джапаридзе посмотрел в список:

– Дамасский кинжал вороненой стали и лист бумаги.

Бумагу Викниксор взял, от «кинжала» же отказался, как только взглянул на него.

Потом вынимал билет Сашкец. Вытянул он два листа бумаги. Асси вытянул четыре порции бумаги и книгу «Как разводить опенки в сухой местности». Косталмеду достался карандаш, которым он тотчас же записал расшалившегося в торжественный момент тиража второклассника Рабиндина, носившего прозвище Рабиндранат Тагор.

Потом стали вытягивать билеты воспитанники.

Купец, мечтавший выиграть обмотки, вытянул будильник «оне механизмус». В первый момент он было обрадовался… Но, получив в руки часы и осмотрев их, он пришел в неописуемую ярость.

– Убью! – закричал он. – Аферисты, жулики, мошенники!..

Тираж на время приостановился. Тиражная комиссия, сгрудившись у стены, мелко дрожала, как в лихорадке. Накричавшись, Купец с остервенением бросил «оне механизмус» на пол и вышел из зала.

Тираж возобновился.

Коньки выиграл Якушка, самый крохотный гражданин республики. Обмотки достались Голому барину.

Тираж подходил к концу, когда в зал ворвался Цыган. Как староста, он был занят на кухне и только что освободился.

– Даешь коньки! – закричал он.

– Уже… готовы, – ответил кто-то.

– Как то есть готовы?

– Выиграны.

– А обмотки?

– Выиграны.

– А, сволочи!.. – закричал Цыган и подскочил к столу с намерением вытащить двадцать билетов.

Но билетов в ящике оказалось лишь двенадцать – восемь штук загадочным образом исчезли.

И все доставшиеся Цыгану билеты оказались барахлом: десять – бумага, один – книжка «Кузьма Крючков» и один – безделушка – слон с отбитым хоботом.

– Сволочи! – закричал Цыган. – Сволочи, мерзавцы!.. Жульничать вздумали!.. Аферу провели!.. Хлеб у людей ограбили!..

Он схватил стол, с силой кинул его на пол и бросился к Тиражной комиссии. Комиссия рассыпалась. Лишь один Янкель, не успевший убежать, прижался к стене. Громоносцев кинулся на него и так избил, что Янкель два часа после этого ходил с завязанной щекой и вспухшими глазами. Но только два часа.

Через два часа Янкель уже разгуливал веселый и бодрый. В Янкелевой голове назревала блестящая, по его мнению, мысль. Он решил возместить убытки, понесенные им от Цыгана. Для этой цели он о чем-то долго шептался с Джапаридзе.

Японец и Пантелеев убирали зал; убрав, пошли в класс. Первое, что поразило их при входе, это лицо Джапаридзе – бледное, искаженное страданием.

– Что такое? Говори! – закричал Японец, почувствовав беду.

– Хлеб, – прошептал Дзе, – хлеб, сахар… все…

– Что?

– Похитили… украли…

– Как… Дочиста?

– Нет… вот кальмот.

Джапаридзе вынул из парты горбушку хлеба фунтов в пять.

Пантелеев и Японец переглянулись и вздохнули.

– А деньги? – спросил Японец.

Дзе на мгновение задумался. Потом вывернул почему-то один правый карман и ответил:

– И деньги тоже украли.

Пантелеев и Японец взяли горбушку хлеба и вышли из класса.

– Ну и сволочи же, – вздохнул Японец.

– Д-да, – поддакнул Пантелеев.

Растратчик Джапаридзе тем временем давал взятку изобретательному Янкелю, или, проще, делился с ним растраченным капиталом – хлебом, сахаром и лимонами.

Так кончилась первая лотерея-аллегри.

Но пример нашел отклик…

Скоро Купец в компании с Цыганом и Воробьем устроили такую же лотерею. Лотерея прошла слабо, но все же дала прибыль. Это послужило поводом к развитию игорного промысла в четвертом отделении.

Новичок Ельховский – Саша Пыльников – придумал новую игру – рулетку, или «колесо фортуны». Пантелеев, имевший по прошлому знакомство с марафетными играми, научил товарищей играть в «кручу-верчу» и в «наперсточек». Четвертое отделение превратилось в настоящий игорный притон. Дошло до того, что не стало хватать игроков, все сделались владельцами «игорных домов». Сидит каждый у своей игры и ждет «клиентов». Наскучит – подойдет к соседу, сыгранет и зовет его к себе… За старшими потянулись и младшие. Игры стали устраивать и в младших отделениях…

Но скоро лотерейная горячка в Шкиде прошла. Потянуло к более разумному времяпрепровождению.

Кончился период бузы, на Шкиду нашло желание учиться.

«Даешь политграмоту»

О комсомоле. – «Даешь политграмоту». – Человек в крагах. – Богородица. – Конституция 1871 года. – В клубах табачных. – Настоящий политграмщик.

Часто улигане спрашивали президента своей республики Викниксора:

– Виктор Николаевич, почему у нас в школе нельзя организовать комсомол? Объясните…

Президент хмурил брови и отвечал, растягивая слова:

– Очень просто… Наша школа дефективная, почти что с тюремным режимом, а в тюрьмах и дефективных детдомах ячейки комсомола организовывать не разрешается…

– Так мы же не бузим!

– Все равно… Пока полного исправления не достигнете, нельзя. Выйдете из школы, равноправными гражданами станете – можете и в комсомол, и в партию записываться.

Вздыхали граждане дефективной республики Шкид и мечтали о днях, когда станут равноправными гражданами другой республики – большой Республики Советов.

А пока занимались политическим самообразованием. Читали Энгельса и Каутского [12], Ленина и Адама Смита [13]. Некоторое время все шло тихо.

Но вот однажды поднялась буря, Шкида выкинула лозунг: «Даешь политграмоту!».

Послали к Викниксору делегацию.

– Хотим политграмоту как предмет преподавания наряду с прочими – историей, географией и геометрией.

Викниксор почесал бровь и спросил:

– Очень хотите?

– Очень, Виктор Николаевич… И думаем, что это возможно.

– Возможно, да не просто, – сказал он.

– Вы уж нажмите там, где требуется…

– Хорошо, – пообещал Викниксор, – нажму, подумаю и постараюсь устроить.

Тянулись дни, серые школьные будни. Осень лизала стекла окон дождевыми каплями, и вечерами в трубах печей ветер пел дикие и унылые песни…

В эти дни уставшие от лета и бузы шкидцы искали покоя в учебе, в долгих часах классных уроков и в книгах, толстых и тонких, что выдавала Марья Федоровна – библиотекарша – по вторникам и четвергам.

вернуться

12

Каутский Карл (1854–1938) – один из лидеров германской социал-демократии и II Интернационала.

вернуться

13

Смит Адам (1723–1790) – английский экономист, один из виднейших представителей классической буржуазной политической экономии.