Перфекционистка из Москвы, стр. 28
– Не будь я без пяти минут психологом, я бы тоже так подумал. А так могу тебе дать квалифицированную консультацию: твой сын вполне здоров и даже почти счастлив.
– Психологом? – недоуменно повторил отец.
– Да, я заканчиваю факультет психологии.
– Почему? Зачем? И где? В каком-нибудь подвале с дипломом негосударственного образца? Как можно учиться на двух факультетах одновременно? По вечерам, урывками, когда позволит время? Я ведь знаю, что ты на медицинском все занятия посещал. Кому ты потом будешь нужен с таким дипломом и такими знаниями? Да тебя за порог психушки не пустят, не то что в престижные заведения.
Мама встала с кровати, услышав повышенный тон мужа, но выйти не решилась. Сын пока сохранял спокойствие, и это вселяло ей надежду на то, что всё еще закончится мирно.
– Я всегда знал, что ты не будешь согласен с моим решением. Поэтому я лишь ставлю тебя в известность. К концу года я защищаю диплом и начинаю работать помощником одного профессора – у него свой психологический центр. И диплома ему моего достаточно, и знаний. Это я медицине учился, когда позволит время, а любимым делом я занимался серьезно.
– Любимым делом? Я думал, лечить – твое любимое дело!
– Да, но не тела, а души. Как там поэт говорил? «Души прекрасные порывы…»
– Ерунда какая. Души порывы… Головой нужно думать! – отец вскочил и отвернулся к окну. Он тяжело дышал и шарил рукой по карману в поисках пачки сигарет. Вспомнив, что курить он бросил несколько месяцев назад, он взял в руку два железных шарика, которые ему подарили лекари-китайцы для успокоения нервов, и принялся катать их в ладони. Немного остыв, он продолжил. – Ну, хорошо. Пусть тебе нравится лечить души. Защищай диплом, становись психологом, но закончи медицинский! Одно другому не мешает! Никогда не знаешь, как жизнь повернется. Может быть, тебе через год надоест копаться в потемках сознания других людей?
– И возникнет желание копаться в зубах? Нет, папа. Как бы удобно это не было: для тебя и для меня, но я не могу больше молчать и делать вид, что всё отлично. Я никогда не хотел повторять твой путь. Я учился только потому, что мне надоело бороться против тебя… Вынужден признать, я не хотел в армию, мне нужны были средства на реализацию собственных устремлений. Мне нужна была энергия на другое. Я достиг, чего хотел. Теперь пришло время расставить все точки над i.
– Почему сейчас? Почему тебе понадобилось для этого почти пять лет? Деньги – это всё, что тебя интересовало?
– Нет, я нашел бы и другой способ финансировать себя, но ведь ты бы не оставил меня в покое. Мои мотивы тебя никогда не интересовали. Какой смысл их объяснять сейчас? Тебе всегда нужны были только результаты. Не будем начинать… Слишком поздно.
– Почему же? Если уж я пять лет выкидывал деньги на помойку, то скажи мне, пожалуйста, кого ты там встретил? Кто тебя надоумил?
– Ты не веришь, что я способен принять самостоятельное решение? Доля правды в твоих словах есть. Мне понадобилось мужество другого, чтобы решиться самому. Да, ты прав. Я встретил одного человека, который продемонстрировал мне мужество. Такие люди заслуживают уважения: они не боятся вычистить помойку не только вокруг себя, но и внутри, оттереть следы всех тех, кто там сорил с самого детства, с самого твоего рождения.
– Да, похоже, кто-то хорошо прочистил тебе мозги. Чувствую почерк женщины. Я прав? Ты влюбился? Гормоны заиграли? Поэтому ты так неадекватно реагируешь?
– Ты прав, на этот поступок меня вдохновила девушка.
– Я надеюсь, ты не собрался тут же на ней жениться?
– Нет. Она – мой первый пациент.
– Слава Богу, не хватало нам в доме еще одного сумасшедшего.
– Не будем это обсуждать. Я никогда не женюсь. Одной псевдосемьи под названием «брак» мне хватило.
– Не кощунствуй. Посмотрим, какая будет у тебя.
– Мне достаточно было вашей. Другой не будет. Никогда.
– Я рад, что хотя бы в этом деле ты сохраняешь холодный расчет. Девушку, которая подвигла тебя бросить медицинский институт, я никогда бы не принял.
– Этого тебе делать не придется. Не волнуйся, папа. Нам придется с ней расстаться. Когда она выздоровеет.
– А она больна? Разжалобила тебя?
– Она пытается вылечиться.
– С твоей помощью?
– С моей, хотя она и сама всё может. Теперь предлагаю разойтись, папа. Разговоры наши еще никогда ни к чему не приводили, кроме ссор. Спокойной ночи.
– Подожди, я последнего слова не сказал, – холодно произнес отец.
Алексей застыл в дверях.
– Я слушаю.
– Ты можешь делать, что тебе заблагорассудится, как и прежде. Встречаться, с кем угодно, приходить домой, когда угодно, делать, что хочется в свободное от учебы время. Ты даже можешь получить второй диплом, но я прошу тебя не бросать медицинский.
– Иначе?
– Иначе мне придется дать тебе понять, что ты имел благодаря мне.
– Что же?
– Всё. Ты меня понимаешь.
– У меня есть время подумать?
– Да, неделя.
Глава 15
Всю ночь мне не спалось. Думала о своей глупой покупке, о том, что Алексей не пришел. Даже один раз показалось, что услышала его голос на улице. Будто он кричал: «Александра! Александра!»
Еду в ГУМ и представляю, как брошу в лицо продавцу коробку и заберу обратно деньги. Прямо из кассы. Эффектно, но попахивает уголовщиной. Лучше устрою скандал, буду громко кричать, грозить рассказать всем и вся, вызвать милицию, директора ГУМа, телевидение. Они сами деньги отдадут, да еще приплатят, лишь бы не доводить дело до огласки. Наконец-то представится возможно проявить весь актерский потенциал! И режиссерский тоже! Нет, немые сцены имеют в кинематографе гораздо сильный эффект. Я молча поставлю коробку на прилавок, покажу чек и спокойно, с достоинством, заявлю, что хочу вернуть товар, как это предусмотрено законом о защите прав потребителя. Тем более, что продавец о нем упоминал. Да, это будет очень сильно. По-моему, я однажды видела такое в фильме. Герои фильма, правда, после того, как продавец не согласился принять товар обратно, расстреляли из автомата все полки. У меня такого преимущества нет. К сожалению, а то бы я не только полки! Эх, мама, не горячись…
Интересно, как бы в такой ситуации поступил Алексей? Он бы, скорее всего, в нее не попал. Он бы этого болтуна сразу раскусил. Это я, дура, уши развесила, решила поиграть в войну дочерей и матерей. Этим нужно было в четырнадцать лет заниматься, как все нормальные подростки, а не в двадцать три года. В этом возрасте уже можно ожидать от человека зрелых решений, а не таких глупостей.
Приближаюсь к ГУМу, ускоряя шаг, как паровоз, в топку которого кочегар поддает всё больше и больше угля. Какого угля! Ядерного топлива! Дайте мне этого наглеца, обманщика, обесчестившего такое прекрасное имя! Я его разорву на части, пусть и сама при этом погибну.
Вот она – дверь! Дергаю за ручку. Закрыто. С удивлением для себя обнаруживаю, что подвальное помещение, в которое меня вчера водил продавец, находится не в ГУМе, а в здании напротив. Почему-то вчера я на это не обратила внимания. Стою в растерянности несколько минут и, неуверенно переминаясь с одной ноги на другую, несколько раз стучу. Тишина. Немного подумав, отправляюсь к продавцам ГУМа за советом. «Однодневка, – лениво заявляет женщина из бутика шелковых шарфов и галстуков. – Эти подвалы к ГУМу не относятся. Вы у них что-то купили?» Она смотрит на меня то ли с ужасом, то ли с ехидством. «Бедняжка. Идите в милицию. Напишете заявление. Вы не первая сегодня и не последняя. Может быть, их найдут», – добавляет она с безнадежностью в голосе и показывает в сторону лестницы. Я понуро бреду к посту милиции, но путь мне преграждает итальянское кафе мороженого. Нужно немного охладить реактор.
Крошечное, милое кафе, как всё итальянское. «А деньги откуда?» – просыпается мама. Есть ведь что-то всё равно нужно! Заглядываю в кошелек. Один шарик как раз могу себе позволить. Лучше сейчас потратить деньги на удовольствие, чем потом на лекарство. Я прячу деньги обратно в кошелек и гордо вступаю на деревянный помост, отделяющий тихий островок Италии от шумной Москвы. Заспанный официант с белыми нарукавниками приветствует меня белозубой улыбкой. Черные кудри и бородка у него, как у настоящего итальянца. Только акцент немного восточнее. Впрочем, он очень милый, обслуживает быстро и ловко, на обаяние не скупится – благо, я единственная посетительница.