Сказки народов Азии. Том 3, стр. 42
— Я теперь вижу, что ты говоришь правду, — сказал старый крокодил. — Что ж, велю сейчас пятидесяти крокодилам позвать сюда еще семьдесят, чтобы всего нас было сто пятьдесят. А тридцать крокодилов останутся сторожить тебя, пока другие разойдутся в разные стороны. Вскоре все будут здесь!
Пятьдесят крокодилов разошлись по сторонам: кто вылез на берег, кто нырнул в воду. Очень скоро все вернулись обратно, а с ними еще семьдесят. Теперь их было сто пятьдесят. Овраг так и кишел крокодилами, и все они страшно разевали пасти.
— Ну, чего ты еще хочешь, канчиль? — спросил крокодил. — Нас тут уже собралось полтораста.
— Если вас и в самом деле полтораста, ни больше и ни меньше, можете меня есть! Но уверены ли вы в этом?
— Ни больше и ни меньше, точь-в-точь полтораста, я только что пересчитал.
— Ну, ваше счастье, если ты сосчитал правильно! Но если ты ошибся, это для всех вас кончится плохо.
— Да лучше ты сам пересчитай, чтобы не было ошибки.
— А я полагаюсь на вас! Раз ты говоришь, что здесь сто пятьдесят крокодилов, ни больше и ни меньше, то, пожалуйста, рвите меня на части!
— Нет, нет, я боюсь, лучше ты пересчитай нас!
— Что ж, я готов, но только расположитесь так, чтобы я вас хорошо видел. Ложитесь все рядком, бок о бок, от холма вон до того берега.
Улеглись крокодилы в ряд, друг к другу боками прижались.
— Считай быстро, да смотри не ошибайся, — сказал крокодил.
— Разреши мне наступать ногами на спины твоих друзей, — попросил канчиль. — Пусть только они не сочтут меня неучтивым.
— Ничего, ничего, ведь это для пользы дела!
Стал канчиль со спины на спину перепрыгивать, крокодилов считать:
— Раз, два, три, четыре… восемь… десять… двадцать… двадцать четыре… пятьдесят… шестьдесят… девяносто… сто… сто двадцать… сто пятьдесят! — Тут он прыгнул на берег и со всех ног бросился удирать.
— Подожди минуточку, канчиль, я хочу кое о чем спросить тебя! — закричал старый крокодил.
— О чем же это?
— Да вот насчет того, что ты говорил!
— Мясом моим хочешь полакомиться? И не надейся! Возвращайся туда, откуда ты пришел, подлый крокодилище! Желаю тебе и твоим друзьям, чтобы охотники прострелили вам головы! А теперь я помчусь во весь дух.
Пустился канчиль бежать и скоро добрался до пригорка, поросшего тростником. Тут канчиль остановился, чтобы передохнуть. Вдруг тростник зашевелился, словно от ветра, и канчиль увидел, что к нему приближается крокодил. Отскочил он как ужаленный и воскликнул:
— Ах ты, подлый крокодил! Ишь чего задумал — исподтишка нападать! Хорошо, что я вовремя тебя заметил!
Пустился канчиль наутек и добежал без передышки до небольшого озера. Его мучила жажда, и он решил напиться. Не успел он наклониться к воде, как увидел там что-то продолговатое, вроде плетеной корзинки. Канчилю стало не по себе, но он все же не растерялся и сказал:
— Послушай-ка, если ты крокодилья голова, то не шевелись, а если ты кусок дерева, то подплыви ко мне.
Это был, конечно, крокодил, и он тотчас же поплыл к берегу, чтобы канчиль принял его за кусок дерева!
Канчиль бросился бежать со всех ног.
— Ну и глуп же крокодил, не понимает, когда над ним издеваются! — сказал канчиль, углубившись в лесную чащу. — Раз уж он так придурковат, никогда ему не удастся провести меня. А я буду измываться над ним как захочу.
Канчиль очень устал и остановился под большим, развесистым деревом, где было тихо и прохладно. Тут он прилег отдохнуть — бояться ему больше было некого.
Вьетнамские сказки
Отчего у ворона оперение черное,
а у павлина пестрое и красивое
Вьетнамская сказка
Перевод Н. Никулина
Как-то раз говорит ворон павлину:
— Карр! Знаю я дом, где живет рисовальщик. Краски у него — всех цветов. Давай украдем их и распишем друг другу оперение! Такими сразу красавцами станем!
Слушает павлин и головой кивает. В тот же день пошли обе птицы к дому рисовальщика. Смотрят, сам рисовальщик после обеда почивает, а краски его и кисти там и сям разбросаны — он вазы расписывал, но не успел до обеда дело закончить.
Схватили птицы в клюв кисть да какую-то краску. Только много ли в клюве унесешь? Вернулись еще раз, опять по одной краске в клюве унесли. Как вернулись в третий раз, глядят, проснулся рисовальщик. Пришлось птицам убираться ни с чем. Дома они разглядели украденное добро: кисть, черную тушь, зеленую краску и золотистую краску.
— Карр! Ладно! — сказал ворон. — Хватит и этого. Давай возьмемся за дело.
Велел ворон павлину лечь на землю, а сам за работу принялся. Ворон был на все руки мастер: шею и туловище павлина он расписал зеленой краской, голову подкрасил золотистой. Потом принялся хвост разрисовывать.
— Карр! Раскрой, братец, свой хвост веером, — сказал ворон павлину. — Хочу я тебе все свое искусство показать.
Стал ворон на каждом перышке рисовать кружочек да обводить черной тушью и золотистой краской. Посмотришь на такую работу, залюбуешься!
Ворон был доволен: славно потрудился.
— Карр! Становись теперь, братец, на солнышко, — сказал он, — да просохни как следует.
Когда павлин просох, настало время ему приниматься за дело. А был он неумейка и лентяй, к тому же зеленая и золотистая краска кончилась, вся ушла на оперение павлина. Осталась только тушь.
Стоит павлин и не знает, как ему ворона разрисовать. А тут вдруг прилетает горный ворон, двоюродный братец нашему ворону. В те давние времена горный ворон был белый, будто известь. Не успел он на землю опуститься, как поднял крик:
— Карр! Карр! Братец ворон! Ты что это там делаешь? Скорей на восток! Лети на восток!
— Зачем? Что это ты переполошился? — спрашивает ворон двоюродного брата.
— Карр! Карр! Летим на восток, летим скорей! Ждет нас добыча! Богатая добыча!
Услышал ворон про добычу, встрепенулся, засуетился, глаза от жадности загорелись.
— Подожди немного, братец! — кричит. — Я сейчас! Вот только меня малость разрисуют, и полетим вместе.
— Некогда ждать! — отвечает горный ворон. — Нам надо до ночи к месту долететь!
— Коли так, — обратился ворон к павлину, — поспеши, братец, покрась меня как придется!
Тут горный ворон взглянул на павлина попристальней:
— Карр! Братец ворон, а вы с павлином, оказывается, искусные рисовальщики. Сделайте милость, распишите и меня. Я тоже хочу стать красавцем!
— Ладно. Разделим оставшуюся тушь по-братски: тебе половину и мне половину.
Схватил павлин тушь, рад, что ворон спешит и стараться совсем не надо, да и облил ворона с головы до ног. И еще взял кисть, покрыл тушью даже клюв и лапы ворона. Стал ворон черным-пречерным, совсем как обгорелая головешка.
Теперь пришла очередь расписывать оперение горного ворона. Павлин и его окатил тушью с головы до ног. Но горный ворон успел шею втянуть, потому стал он весь черный, только вокруг шеи белый воротничок.
Посмотрел ворон, во что павлин превратил оперение горного ворона, и только каркнул с досады: мол, какому неумейке я такое важное дело доверил. Но что толку: исправить ничего уже было нельзя. Ворон и его братец изругали павлина, на том и разошлись. Кончилась дружба ворона с павлином.
С тех пор павлин щеголяет в красивом наряде. Ты, наверное, видел: ходит он плавно, да еще приговаривает: