Таинственная история Билли Миллигана (Множественные умы Билли Миллигана), стр. 100

В тот же день писателю разрешили посетить пятое отделение. Миллиган не узнавал его, пока писатель не подсказал ему.

– Ах да, – сказал он с отсутствующим выражением лица, – вы тот парень, с которым говорил Билли.

– Кто ты? – спросил писатель.

– Не знаю, – пожал плечами Миллиган.

– Как тебя зовут?

– Похоже, у меня нет имени.

Они поговорили немного, хотя Миллиган не понимал, что с ним случилось. Были долгие периоды молчания, пока писатель ждал появления одной из известных ему личностей, чтобы получить нужную информацию. Через некоторое время «безымянный» сказал:

– Ему больше не разрешат рисовать. Остались две картины, и кто-нибудь их уничтожит, если они останутся здесь. Заберите их, если они нужны для вашей книги.

Миллиган вышел из комнаты и вернулся с двумя холстами. Одна картина, без подписи, осталась не закончена. Это была мрачная картина ночи: черные деревья на фоне синего неба, черный сарай и извилистая дорога. На другом холсте – яркий красочный пейзаж, подписанный: «Томми».

– Так ты Томми? – спросил писатель.

– Я не знаю, кто я.

На следующее утро Алан Голдсберри получил повестку явиться в Окружной суд по гражданским искам в Афинах, к судье Роджеру Дж. Джоунсу.

Помощник генерального прокурора Дэвид Белинки ходатайствовал от имени штата Огайо перевести Миллигана в Лиму, в клинику для душевнобольных преступников. Гаса Холстона должны были вернуть в Ливанскую тюрьму.

Голдсберри обратился к судье Джоунсу с просьбой дать ему время переговорить со своим клиентом.

– Я убежден, что мистер Миллиган имеет право знать о требовании прокурора и согласно параграфу 5122.20 имеет право потребовать немедленного слушания. Поскольку он не был поставлен в известность, я хочу от его имени заявить, что он имеет право присутствовать на слушании. Мне кажется, его собираются лишить этой возможности.

Судья не согласился, и Белинки вызвал в качестве единственного свидетеля Расселла Креминса, начальника охраны в Афинском центре психического здоровья.

– Мистер Креминс, вы знаете о каких-либо оскорблениях действием, нанесенных Миллиганом кому-либо из персонала клиники и имевших место в последнее время?

– Да. У меня есть рапорты от… от одного человека, М. Уилсона, санитара клиники, а также от офицера Клайда Барнхарта, дежурившего в тот вечер. Дата этого инцидента – двадцать шестое сентября тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Меня беспокоит надежность содержания мистера Миллигана в изоляторе, где он сейчас находится.

– Как лицо, отвечающее за безопасность, уверены ли вы в том, что сможете задержать мистера Миллигана в случае попытки к бегству?

– Да, охрана сможет задержать его.

– Имеете ли вы точные сведения о том, что случилось в день побега? – спросил Белинки.

– Да, имею. Мистер Миллиган и другой пациент, мистер Гас Холстон, взломали дверь приемного покоя, где они проходили лечение. Стулом был сбит замок с двери на пожарную лестницу, и они побежали вниз. Миллиган и Холстон побежали на стоянку, где у Миллигана была машина, он открыл дверцу и хотел сесть в машину…

По его словам, Миллигану не дали сесть в машину, тогда Миллиган и Холстон побежали к холму. Троим охранникам удалось поймать Миллигана и вернуть его в пятое отделение.

Выслушав показания Креминса, судья Джоунс удовлетворил ходатайство генеральной прокуратуры отослать Миллигана в Лиму.

4 октября 1979 года, в два часа дня, на Билли надели наручники и, не дав ему времени ни с кем попрощаться, кроме доктора Кола, увезли его за 180 миль, в Лиму, в Государственную клинику для психически ненормальных преступников.

Глава двадцать третья

5 октября 1979 года, «Коламбус диспэч»:

«ВЫСОКОЕ НАЧАЛЬСТВО ТОРОПИТСЯ С ПЕРЕВОДОМ МИЛЛИГАНА

Как стало известно из надежного источника, прямое вмешательство Департамента по проблемам психического здоровья ускорило перевод Уильяма С. Миллигана, насильника с множественной личностью, в Государственную клинику строгого режима в Лиме.

Наш источник сообщил, что приказ о переводе вышел после того, как представитель Главного управления по проблемам психического здоровья, Коламбус, штат Огайо, несколько раз звонил в Афинский центр психического здоровья, где Миллиган содержался в течение десяти месяцев.

Источник также добавил, что один звонок был от директора отдела психического здоровья Тимоти Морица… Два члена законодательного собрания штата – демократ Майк Стинциано и Клэр Болл-младшая – неоднократно заявляли, что программа лечения насильника была слишком мягкой.

В четверг и Стинциано, и Болл одобрили решение перевести Миллигана на лечение в Лиму, но Болл добавила: “Я удивляюсь лишь тому, почему его так долго не переводили?”

Стинциано сказал, что он будет продолжать следить за делом Миллигана, чтобы быть уверенным, что Миллигана не выпустят из учреждения строгого режима, пока он не перестанет представлять опасность для общества».

Через день после перевода Миллигана судья по гражданским делам в Ланкастере С. Фаррелл Джексон вынес решение по ходатайству Миллигана о снятии обвинения в ограблении аптечного магазина:

«Суд считает, что бремя доказательства безумия Уильяма С. Миллигана на день 27 марта 1975 года лежит на обвиняемом Уильяме С. Миллигане… После тщательного анализа всех доказательств суд не может считать, что 27 марта 1975 года Уильям С. Миллиган был безумен и поэтому не мог оценить ситуацию в свою пользу и осмысленно признать себя виновным. Следовательно, решение суда являлось справедливым, и ходатайство Уильяма Стэнли Миллигана об отзыве его признания виновным не может быть удовлетворено».

Голдсберри подал жалобу в апелляционный суд четвертой инстанции на основании того, что судья Джексон неправильно оценил вес показаний – мнения четырех высококвалифицированных психиатров и психолога против единственного мнения доктора Брауна.

Он подал жалобу и в Лиму, штат Огайо, в суд округа Аллен, заявляя, что его клиенту не дали возможность переговорить со своим адвокатом и что он был переведен в учреждение с более строгим режимом без надлежащего судебного процесса.

Неделю спустя в окружном суде округа Аллен, где арбитр должен был рассмотреть ходатайство Голдсберри о возвращении Миллигана в Афины, писатель впервые увидел Билли в наручниках. Это был Учитель. Он застенчиво улыбался.

Оказавшись в комнате наедине с Голдсберри и писателем, Учитель рассказал о своем лечении в Лиме за последнюю неделю. Доктор Линднер, директор по медицинской части, поставил диагноз «псевдопсихопатическая шизофрения» и прописал стелазин, психотропное лекарство из группы торазинов, которое только способствовало расщеплению личности.

Они разговаривали, пока судебный пристав не сообщил им, что арбитр готов начать слушание. Голдсберри и Билли попросили разрешить, чтобы писатель сидел за столом с ними, напротив помощника генерального прокурора Дэвида Белинки и свидетеля от штата Огайо, доктора Льюиса Линднера – худощавого, с узкой бородкой и острыми чертами лица, на котором поблескивали очки в металлической оправе. Он смотрел на Миллигана с неприкрытой насмешкой.

После короткого обмена мнениями между защитниками и арбитром последний вынес решение – руководствуясь лишь законом, без заслушивания свидетельских показаний. Поскольку судья Джоунс ранее определил, что подобающим местом госпитализации является клиника в Лиме, и поскольку к концу ноября Миллигану будет предоставлено право дать свидетельские показания на пересмотре его дела по истечении 90-дневного срока, принимается временное решение: через шесть недель суд решит, является ли Миллиган все еще психически больным и нужно ли содержать его в Лиме.

Учитель обратился к суду: