Тайны Шлиссельбургской крепости, стр. 19

Более того…

Когда Мария Алексеевна после лечения в Карлсбаде возвращалась в Москву, она встретилась, оказывается, с царевичем Алексеем, уезжающим за границу, и заставила его написать письмо матери.

Задавали во время жестоких пыток вопрос об этой встрече и царевичу Алексею, и выяснили, что «царевна Марья ведала о его побеге и говорила, что в (народе) осуждают отца, будто он мясо ест в посты и мать (Алексея) оставил».

«Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей?» – свидетельствует Евангелие.

Так и Петр I.

Доказав себе, что царевна Мария Алексеевна участвовала в государственном преступлении, он с легким сердцем заточил шестидесятилетнюю сестру в Шлиссельбургскую крепость.

По некоторым сведениям, царевну Марию Алексеевну в дальнейшем – отходчивое сердце было у ее державного брата! – перевели под домашний арест в особый дом в Петербурге. Однако расплывчатость и неопределенность сведений о конце ее жизни позволяет предположить, что перевалившая на седьмой десяток царевна в Шлиссельбурге и завершила свой жизненный путь.

Считается, что деревянные хоромы, возведенные И.Г. Устиновым для Марии Алексеевны, и стали первым тюремным зданием крепости.

Ну а царевич Алексей умер 26 июня 1718 года под пытками в Трубецком раскате Петропавловской крепости.

Из книг «Гарнизона» [20] мы знаем, что в этот день Петр I со своими ближайшими сподвижниками ездил в крепость и там «учинен был застенок». Видимо, Петр снова пытал сына.

И так пытал, что тот нечаянно умер на пытке.

На радостях Петр I устроил на следующий день бал в Петербурге по случаю годовщины Полтавской битвы.

Он не знал еще, что Петр Петрович («Шишечка»), второй его сын, ради которого и был замучен царевич Алексей, умрет уже на следующий год. При вскрытии выяснится, что Петр I напрасно освобождал ему путь к престолу – «Шишечка» был неизлечимо болен от рождения.

На этом и завершается драма, которую можно было бы назвать «Семейная жизнь первого русского императора». Начинается драма, которую предстояло пережить уже всему русскому народу, всей России.

Как пишет историк Д.И. Иловайский: «недостаток национальной политики в течение петербургского периода имеет своим началом излишнее преклонение Преобразователя перед иноземщиной и крайне неуважительное отношение к своей коренной народности, к ее вековым преданиям и обычаям, многие из коих заслуживали более бережного с ними обращения, а не жестоких пыток и казней или глумления над ними всепьянейшего собора, беспощадного брадобрития и т. п. Петр далеко не оценил громадных жертв, принесенных народом ради завоевания балтийских берегов, не оценил преданного, даровитого русского племени, которое сумело бы без особого принуждения усвоить себе действительно нужные и полезные преобразования, и только страстная натура царя, его нетерпеливость, тирания и не всегда присущее умение отличить необходимые реформы от несущественных вызывали в народной среде ропот и дух противоречия, доходивший иногда до явного неповиновения, особенно со стороны приверженцев старого церковного обряда, которые видели в нем даже антихриста. Культурный разрыв наружно европеизованных высших классов с народною массою, а также недостаток единения царя с коренным русским народом начались именно с Петра Великого. Этот недостаток единения поддерживался и усиливался благодаря в особенности немецким бракам, каковые явились одною из наиболее упрочившихся Петровских реформ».

Глава шестая

«Святитель нИколай» и святой Князь Александр Невский. Заточение в Шлиссельбурге

Умер под пытками в застенке Петропавловской крепости царевич Алексей.

Умер «Шишечка», ради которого убил Петр I старшего сына Алексея.

Обнародовали составленный Феофаном Прокоповичем Духовный регламент, устанавливающий новый порядок управления Церковью. Вся церковная власть, по образцу протестантских государств, сосредоточилась в Духовном коллегиуме.

Наконец-то, после двух десятилетий военных трудов и лишений, завершилась Северная война, и 30 августа 1721 года подписали в Ништадте мирный договор со Швецией, согласно которому Эстляндия, Лифляндия, Ингрия, часть Финляндии с Выборгом отошли к России.

Великая была одержана победа, но, наверное, таких поражений не знал еще ни один побежденный народ. Россия в итоге этой победоносной войны оказалась разорена, а русский народ в основной своей массе – крепостное право, приобретая характер откровенного рабовладения, распространилось и на промышленное производство! – превращен в нищих невольников.

22 октября в честь заключения Ништадтского мира Сенат провозгласил Петра I императором и преподнес ему титул отца Отечества. И сразу же в объявленном империей Отечестве начался четырехлетний голод. Русские люди «голодали, пухли и умирали».

На всякий случай 17 мая 1722 года по настоянию Петра I Синод отменил тайну исповеди. Священников обязали сообщать в Преображенский приказ обо всех злоумышлениях «без всякого прикрывательства»…

1

Два последних года жизни Петра I можно назвать годами подведения итогов.

«Отец Отечества» всегда серьезно относился к проведению празднеств и торжеств, но теперь подготовка к годовщинам основания Санкт-Петербурга и Ништатского мира – главных достижений его царствования! – начинает теснить текущие государственные заботы.

Любопытно, что мифологизация празднеств приобретает при этом совершенно конкретный смысл и адресуется исключительно к самому Петру I.

В январе 1723 года Петр I отдал распоряжение доставить из Москвы в Петербург ботик, на котором плавал в детстве по Плещееву озеру.

«Ехать тебе с ботиком и везть до Шлиссельбурга на ямских подводах, – было указано гвардии сержанту Кореневу. – И будучи в дороге смотреть прилежно, чтоб его не испортить, понеже судно старое, того ради ехать днем, а ночью стоять, и где есть выбоины спускать потихоньку».

Вообще-то, если уж устраивать празднество в честь русского флота, справедливо было бы начать отсчет его истории с легендарных походов киевских князей на Царьград.

Или с не менее легендарного плавания кочей Семена Дежнева из Северного Ледовитого океана в Тихий океан в 1647 году.

Или со спущенного 19 мая 1668 года в селе Дединове на Оке первого русского военного корабля «Орел».

Или с первого русского морского судна «Святой Павел», спущенного уже при Петре I с Соломбальской верфи 20 мая 1694 года…

Можно привести множество оснований для выбора любой из этих дат.

Но начинать отсчет с детского ботика, с игрушки, которой в отрочестве забавлялся юный Петр, можно было, лишь решившись в эгоцентрическом ослеплении окончательно перевернуть на себя всю русскую историю.

Поражает, как тщательно, предусматривая все возможные осложнения, разрабатывает Петр I план перевозки ботика в Петербург.

«Для опасения от пожаров» воспрещалось ставить ботик в населенных пунктах, велено было оставлять его на ночь под охраной часовых вдали от строений.

В подорожной сержанта Коренева было указано, чтобы «от Москвы до Твери, от Новгорода и до Шлиссельбурга везде по городам и по ямам, под помянутый ботик и обретающимся при нем людям, давать по 16 подвод без всякого задержания»…

Дан был высочайший указ и шлиссельбургскому коменданту: «Послан от нас от гвардии сержант Коренев в Шлиссельбург с ботиком старинным, и когда он тот ботик в Шлиссельбург привезет, тогда поставить его в городе на площади против церкви, как возможно далеко от деревянных строениев, дабы от пожару безопасно было, и вели оный накрыть, и смотри прилежно, чтобы тот ботик чем не был поврежден».