Мир Ашшура. Дилогия, стр. 87
«Глаз» соскользнул вниз, на землю, и Фаргал увидел – все десять тысяч Алых, не считая тех, кто погиб, застыли, словно обращенные в камень.
– Фанкис! Нет! – взвизгнул Йорганкеш, вскакивая.
На мага было страшно смотреть. Он словно постарел на тридцать лет.
«Глаз» поплыл вправо. В сером тумане возникли ворота крепости. Створы их двигались.
Йорганкеш подскочил к чародею.
– Ты! Ты!..– закричал он, брызжа слюной в помертвевшее лицо фетса.– Что это? Что?!
– Заклятие неподвижности,– чуть слышно проговорил Фанкис.
– Так делай что-нибудь! ДЕЛАЙ!
Император, схватив мага за отвороты халата, тряс его, как куклу. Голова фетса дергалась на тощей морщинистой шее.
Гурлагер подошел к Императору и бережно отнял его руки от одежды Фанкиса.
– Мне надо время…– пробормотал тот.
– Сколько?!
– Много… Я не успею…
Крепостные ворота раскрывались, и каждый из присутствующих понимал, что это означает.
Глаза Фаргала сузились. Знакомая ярость поднималась изнутри. Эгерини заскрежетал зубами и рванулся прочь из круга. Задетый им царский телохранитель, не успевший убраться с его дороги, еле удержался на ногах.
Никогда еще эгерини не бегал так быстро. Вихрем промчался он между шатров, через вершину холма, затем вниз по склону, огромными прыжками, под испуганные возгласы расположившихся у костров копейщиков, перепрыгивая через лежащих и сшибая тех, кто, на свою беду, не успевал увернуться.
Последние сотни наемников вышли из лагеря четверть часа назад, и караульные уже успели закрыть ворота. Фаргал не стал терять времени и попросту перемахнул через частокол в пять локтей высотой и сразу же наткнулся на замыкающую сотню тысячи Шорга.
– Тимиур! – закричал эгерини.– Коня!
Сотник тут же возник из темноты. Фаргал прыгнул в седло. Жеребец, которому передалось возбуждение всадника, завертелся волчком.
Подскакал Шорг с факелом в руке.
– Ну, что там творится? – Тысяцкий показал факелом в сторону Ладдифа.– Вылазка? Бьют?
– Фаргал!
Йариш-Карам на большеголовом злом жеребце вынырнул из темноты.
– Мы играем, Фаргал?
– Да! – прогремел эгерини.– Да, мы играем!
Его конь боком, приплясывая, пошел вдоль застывших во мраке шеренг.
– Волки! – гаркнул Фаргал не хуже боевой трубы.– Черепаха высунула башку! Врежем ей, волки! Сожрем ее, пока не одумалась! Порвем ей глотку!
– Р-ра-а! – грянули Фаргаловы сотни.– Р-ра-а!
– Волки! – срывая голос, закричал Фаргал.– За мной! Ма-арш!!!
И, забыв все наставления Кен-Гизара, первым помчался к крепости.
Темная живая река хлынула вниз по склону, затем напрямик, по ячменному полю, топча зрелые колосья. Быстрее, быстрее…
Боевые колесницы фетсов попарно выкатывались из крепости. Тяжелые колеса подпрыгивали, наезжая на трупы, расчетам и возничим то и дело приходилось хвататься за высокие борта. Рядом с колесницами, в ногу, как учили, бежали пешие копейщики. У каждого пятого – горящий факел. Над ними, на гребне стены, тоже пылали огни. Впереди, в двух сотнях шагов стояли, сидели, лежали Алые. Со стен не стреляли по ним. Зачем тратить снаряды, если без этого можно обойтись. Бьющие в упор стрелометы очень быстро превратят лучших воинов Карнагрии в ошметки мертвого мяса, а пехота добьет тех, кто уцелел.
Колесницы начали разворачиваться в боевую линию. Грохот колес заглушал все прочие звуки, поэтому всадники вынырнули из мрака внезапно, словно воплотившиеся демоны.
– Фар-гал! Фар-гал!
Рев тысячи глоток обрушился на фетсов, наполнив их животы страхом.
– По огням! Бей по огням! – разом заорали сотники. И тут же тысяча стрел взмыла в воздух, вверх, чтобы по высокой дуге упасть сверху на ошарашенного врага.
Вопящие от ужаса копейщики в панике бросились врассыпную, бросая факелы, оставив колесницы на произвол судьбы. Но бегство не спасало от сыпавшихся стрел, и сотни пронзенных корчились и падали на окоченевшие трупы погибших при штурме карнагрийцев. Солдаты на колесницах тоже падали и умирали раньше, чем успевали что-то предпринять. Левое крыло фетсов было смято и уничтожено в считанные мгновения. На правом расчеты попытались развернуть боевые машины в сторону врага. Кое-кому это удалось, но натасканные Фаргалом наемники, не обращая внимания на пехоту, прямо с седел прыгали в колесницы и резали не обученных рукопашной стрелков.
Фетсы на стенах ничем не могли помочь тем, кто внизу. Но зато из ворот Ладдифа вырвались всадники и обрушились на бойцов Фаргала. Тут же подоспевшие тысячи Шорга и Йариш-Карама, в свою очередь, ударили во фланг конным фетсам.
Фетсов было больше, но сражались они вяло. Битва, где каждый рубится с каждым, и никто не приказывает, что делать в следующий момент,– не их стиль.
А ворота Ладдифа по-прежнему оставались открытыми.
Фаргал, получив короткую передышку, привстал на стременах, огляделся и застонал от досады. Будь у него хотя бы еще пять тысяч наемников, он прямо сейчас ворвался бы в Ладдиф!
Сброшенный со стены камень превратил в лепешку сцепившихся наемника и фетса. Второй камень положил еще троих. На стенах решили, что битва так и так проиграна, и принялись давить своих и чужих, не разбирая.
– Охой! – закричал Фаргал, не жалея горла.– Волки! Ко мне!
И принялся прокладывать себе дорогу сквозь толпу сражавшихся.
– Волки! К воротам!
Далеко не все услышали голос эгерини. И не все услышавшие сумели откликнуться. Но когда жеребец Фаргала вырвался из месива схватки и галопом понес всадника в воротам Ладдифа, не меньше шести сотен наемников последовали за эгерини.
Правда, как только сверху посыпались камни, у большинства фетских командиров возникла схожая мысль, и вслед за отрядом Фаргала, приотстав, может быть, на полсотни шагов, поскакали вражеские всадники. Нет, они не преследовали, они только пытались спастись!
Полсотни шагов для конного – сущая ерунда. Но иногда это – жизнь.
Темное пространство между вратными столбами уже пронизывали красные зыбкие проблески. Кто-то из фетских чародеев вступил в дело. Но прежде чем страшные нити сплелись в смертоносный занавес магического пламени, Фаргал и следовавшие за ним пересекли опасную границу, разметали редкие шеренги защитников и оказались по другую сторону стен. И тут же волшебная стена налилась смертельной силой и убийственное облако накрыло отставших. Вопли терзаемых волшебным огнем были поистине ужасными.
Фетсы, охранявшие ворота (их было не так уж много), бросились в атаку.
– Бей! – заревел Фаргал, взмахивая мечом, с которого летели кровавые брызги.
Конь его вертелся и бил копытами по головам врагов, как настоящий демон.
И вдруг обнаружилось, что рубить больше некого.
Эгерини вытер вспотевшее лицо тыльной стороной ладони, поглядел назад. Ворота Ладдифа на высоту шести локтей перегораживала красная пелена, пульсирующая, как разрубленная грудь фетса, умиравшего под копытами Фаргалова жеребца.
Наемники, опустив оружие, по одному съезжались к эгерини. Здесь были не только бойцы Фаргала, но солдаты и Шорга, и Йариш-Карама, так же безоговорочно признавшие власть эгерини. И постепенно осознававшие, в каком положении они оказались.
Тысяч пятнадцать живых и мертвых фетсов остались снаружи. Но внутри городских стен их было не меньше. А наемников не наберется теперь и пяти сотен. Как только враги подтянут войска к воротам, им хватит получаса, чтобы перебить оказавшихся в мышеловке карнагрийцев.
9
Длинная привратная площадь была стиснута с двух сторон снижающимися от стен каменными сходами… Построенные под острым углом друг к другу, сходы как бы замыкали пространство за воротами. Правда, эти сложенные из обожженного кирпича стены не достигали и половинной высоты крепостных, но все равно – ловушка.
Щелкнула тетива. Один из лучников подстрелил показавшегося на стене фетса.
«Нет,– подумал Фаргал. – Здесь не удержаться».
Выход? Прорваться в город? Рассеяться, укрыться… Один он бы наверняка спасся. Поскольку знает город, поскольку… Наверху раздались крики, топот сандалий по каменной дорожке вдоль крепостного гребня… Ну все. Время кончилось.