Мир Ашшура. Дилогия, стр. 43

– Чтоб за живыми не подглядывали,– ответил за друга Мормад.– А то какое огорчение: представь, Ниггур, ты откинул копыта, а твоя любимая жена улеглась под чужого дядю! От такого можно по второму разу помереть.

– А у тебя, мальчишка, и вовсе жены нет,– отругнулся купец.– Так и помрешь без наследника.

– У него жена в каждом трактире,– сказал эгерини.– Закончи, Ниггур.

– Так вот, нынче времена новые, поэтому я кладу монеты на глаза живым. И они ничего не видят. Зато если увидят, вполне могут стать покойниками. И тогда уж монеты им на глаза больше не положат, времена не те.

– Неглупо,– заметил Мормад.– Но почему бы сразу не сделать живых покойниками? Какая экономия!

– Жадность, мальчик,– это порок для настоящего торговца,– усмехнулся Ниггур.– Вы, воры, ненавидите стражу, а стража ненавидит вас. А меня стража любит. Почему?

– Почему?

– Потому что я плачу две монеты там, где Владыка не платит ни одной.– И Фаргалу: – Будь спокоен, Большой Нож. Если кто-то лишний пронюхает, что ты здесь, именно квартальная стража сообщит мне об этом.

– Как все просто,– сказал Фаргал.

– Просто,– согласился купец.– Потому что Аракдени оценил твою голову в пятьсот золотых, а нынешний Владыка – в пятьдесят. Кто режет дойную корову, если мясо дешевле молока? Так, Мормад?

– Я запомнил все, что ты сказал,– ответил молодой разбойник.– Когда-нибудь я буду делать так же.

– Учись, пока я жив.– Ниггур усмехнулся. Слова Мормада ему польстили.– Ты уже набрал нужных людей? – спросил он Фаргала.

– Не то чтобы нужных, но лучшее из того, что было.

– Вот и хорошо,– одобрил купец.– А то ведь всего семь дней осталось.

Владыка Кирьюгер, маленького роста, коренастый и большеголовый, очень любил золото. Но – не больше власти. А не любил Кирьюгер, соответственно, тех, кто покушался на его власть и на его деньги, а кроме того, он не любил магов, женщин и речную рыбу. Но он умел награждать тех, кто предан, и наказывать тех, кто его предавал. Император отдал Карн-Апаласар в надежные руки.

Молодой человек в шелковой тунике, знавшей лучшие времена, с длинным мечом всадника на перевязи был на голову выше Кирьюгера. Но смотрел на него снизу вверх, потому что стоял на коленях.

– Поднимись, сын мой,– ласково произнес Владыка.– Ты уже благодарил меня, когда я обещал, что Император простит твоего брата. Поднимись, или я подумаю: ты усомнился в моем слове. Расскажи лучше, каков он из себя?

– Трудно поверить, что он – простолюдин,– сказал молодой человек, выпрямляясь и поправляя ножны.– С виду – совсем молодой, но держится с достоинством и манерами – словно благородный. А мечом владеет совсем хорошо, не хуже меня…

– Знаю,– перебил Кирьюгер.– А правду ли говорят о его колдовских способностях?

– Думаю – вранье,– произнес молодой человек.– Иначе он догадался бы, кто я. А он поверил мне куда быстрей, чем его ближний подручный Мормад. Они что-то затевают, Владыка! Но мы можем схватить их. Я знаю, где они живут.

Кирьюгер потер задумчиво подбородок:

– А много у него людей?

– С теми, кого он набрал в последние дни,– около сотни. Одни подонки! – Молодой человек поморщился.

– Сомневаюсь, что такой шайкой он причинит нам серьезный вред.

– Но разбил же он два отряда по сотне солдат!

Владыка усмехнулся.

– Разбил – это громко,– сказал он.– Я расследовал это дело. В одном отряде пятеро убитых и дюжина раненых. Во втором – вообще никаких потерь. Только одного из солдат укусила собака егеря. Бандиты бросили возы с добычей и удрали, пока пограничная стража сражалась с обернутыми в тряпки горшками. Если бы эти ослы выставили дозоры, а не полагались на колдуна, голова Большого Ножа уже украшала бы столб перед городскими воротами. Ты прав, мы можем его взять прямо сейчас. Мне уже донесли, в чьем доме он скрывается. Но мы его не тронем. Потому что мне нужна вся шайка. Мы возьмем их всех и казним всех до единого. Вот так, сын мой.– Владыка самодовольно улыбнулся.– Мы убьем не просто разбойника. Мы убьем миф о неуловимом Большом Ноже. И это выбьет из черни охоту выходить с кистенем на дорогу. Хочешь вина?

10

Караван двигался медленно. Вокруг тянулось жнивье – урожай с полей был уже убран, вдоль дороги стояли высокие копны сена. Пустота и безлюдье, пока не настанет время нового сева. Юг Земли Карн-Апаласар. Здесь начиналась Срединная равнина. Хорошая земля, где вдосталь и солнца и влаги.

Караван двигался медленно, и молодому карниту-сотнику, командовавшему охраной, от этой медлительности было невмоготу. Он то и дело пускал коня вскачь, вырываясь на четверть мили вперед или – галопом вдоль дороги – назад, где запыленные волы мерно тянули возы на высоких сплошных колесах. Скрипели оси, щелкали кнутами погонщики в широкополых соломенных шляпах, басом взревывали волы. Чуть подальше, где не так густо висела пыль, шагали пешие стражники замыкающей полусотни. Шагали налегке, без доспехов, шлемов, щитов (все на повозках) – а чего бояться? – своя земля, мирная. Тем более впереди есть кому принять бой, если что. Молодой сотник был согласен с этим. Равнина просматривалась на много миль, и никакой отряд не сумел бы подобраться скрытно. Так считал благородный карнит. Он развернул коня и поскакал в голову каравана. Скоро граница.

Белый камень возвышался справа от дороги. Большой камень – всаднику до верхушки не дотянуться. На обращенной навстречу каравану стороне надпись:

«Земля Нузи». И громовая стрела Ашшура над древними буквами.

С другой стороны – такая же громовая стрела и – «Земля Карн-Апаласар».

Больше ничего – ни герба, ни имени Владыки. Владыки уходят. А земля остается.

Сотник ехал впереди. За ним – передовой десяток, а за десятком – императорский чиновник в легкой повозке. Вокруг повозки – второй десяток, а за ним – передовая полусотня. Остальные воины двигались внутри колонны.

Три всадника, спешившись, стояли в тени межевого камня. Сотник смотрел на них с любопытством, но без всякого беспокойства. Караван приближался. Когда между сотником и камнем оставалось шагов сто, всадники разом прыгнули в седла и разъехались, перегородив дорогу.

Сотник и тут не встревожился, а напротив, заинтересовался еще более. Ударив каблуками своего скакуна, он вырвался вперед и лихо осадил в нескольких шагах от всадников.

Троица не спешила его приветствовать. Возглавлял ее рослый воин с густой бородой, в по-боевому надвинутом шлеме. Двое других – на полкорпуса позади. В руках – копья, на щитах – значки стражников Владыки Нузи. Но доспехи совсем не такие, какие носят обычные стражники.

За спиной сотника раздался топот копыт. Это передовой десяток снялся в галоп и поспешил к своему командиру. Почувствовав их за своей спиной, сотник приосанился.

– Я – Бешдер из рода Мериг,– громко, с достоинством, произнес он.– Доверенное лицо Владыки Карн-Апаласара. Назовитесь!

– Гарвар,– представился высокий всадник.– Слуга Владыки Нузи. Вам следует заплатить въездную пошлину. По серебряной монете – с повозки и тысячную долю с золота и драгоценностей, если у вас они есть.

Брови сотника поползли вверх. Он впервые слышал о пошлинах, взимаемых при пересечении границ земель. Мостовые, вратные – да, но пограничные? Но сотник был молод и не решился сразу послать слугу Владыки Нузи к демонам. Он оглянулся назад. Повозка императорского чиновника приближалась.

– Груз каравана не принадлежит Владыке Карн-Апаласара,– сказал сотник.– Он принадлежит Императору!

И задрал подбородок, очень довольный найденным доводом.

– Я хочу увидеть ваши грамоты!

Этот Гарвар держался так, словно у него за спиной не два воина, а тысяча.

Повозка императорского чиновника подъехала к всадникам и остановилась. Следом за ней остановилась передовая полусотня, и один за другим начали останавливаться возы.

– В чем дело? – недовольно спросил императорский чиновник.