Лаборатория имен, стр. 22

Собака! Ну, конечно. Тут человеку есть нечего, а у него собака. Сам не ест, тощий, как смерть, и все достается псу, который сейчас откушав тридцать три блюда, почивает на кровати Горбуна, выставив его своим несварение за дверь.

– И здесь мы тоже получили парочку, – продолжал говорить Горбун, не поднимая век. – За отличную шкурку и за хороший аппетит. Мы нашли единственный город в мире, где дают такие медали. Мы с моим Жерлоком долго искали такой город, и все же нашли. Его шкурка этого достойна, не говоря об аппетите. Только последний здесь испортился.

Мальчик представил собаку, покрытую желтыми медальками, при хождении еле-еле передвигающей ноги, а когда подходит к миске, то не наклоняется, а сперва ложится, и в лежачем положении, лакает молоко и прочее, что ей положат. При этом ее шкурка лоснится и напоминает граненный алмаз. А за ней много охотников и ценителей дорогих шуб.

– А у вас ничего не осталось…? – сделал попытку мальчик, предполагая, что если собаке стало дурно, то наверняка что-то и осталось. – А то у меня с аппетитом полный порядок.

И мужчина, как будто услышал его и, наконец, решил ответить хотя бы на один вопрос:

– Пришлось выбросить. А вдруг в пище была какая-то зараза. Теперь будем терпеть до самого дома. Там моему Жерлоку всегда хорошо. Даже после праздничного ужина, состоящего из восьми блюд. На первое – овощное рагу с крупными кусочками мяса, на второе – варенная спаржа с языком, на третье – жаренная картошка с гусем и черносливом, на четвертое…

Мальчик не желал больше этого слушать. Он зажал уши и пошел к следующей двери, А этот Горбатый…

Он так и не проснулся. Назавтра этот мужчина и не вспомнит, что к нему кто-то подходил и спрашивал про… еду, которую как в каменном веке, сейчас добывал маленький человек по имени Карл, мечтающий найти один город и пробовать жить оставшуюся ночь в другом. Почти умирающий от голода…

21

Комната «8»… терять ему было нечего. Он уже забывал свое имя от голода. Он и не знал, что голод может так сильно подчинить. Будучи дома, он не понимал такой обыденной ценности, как во время приготовленный завтрак или наличие забитого под завязку холодильника.

– Заходите, – услышал он. Мальчик открыл дверь и попал в полную темноту. В центре комнаты светился зеленый огонек, и через мгновение Карл заметил, что за столом, на котором стоит прибор с огоньком, сидит человек.

– Мы только начинаем, – произнес он. – Садитесь в кресло.

Мальчик послушно сел. Ему в любом случае нужно было как-то расположиться, чтобы начать разговор, а тут хозяин сам предлагает сесть за стол, на котором пусть и нет пока ничего съедобного, однако сесть за стол уже приближает к понятию приема пищи.

– Я бы хоте спросить… – как пословицу повторил мальчик, но мужчина шикнул и прошептал:

– Обязательно спросите, примерно через минуту, – белое полотно, которому мальчик не придал особое значение, осветилось. На нем стали вырастать горы, плавно перетекающие в мускулатуру. Огромные экскаваторы зачерпывали землю, сгружая все в одном месте, превращая ровную плоскость в высоченные холмы. Эти холмы перерастали в мышцы на теле мужчины, делающего тягу с двухсоткилограммовой штангой. Камера плавно скользила по всему телу, останавливаясь на места особого напряжения – бицепсы, трицепсы, кубики на животе. Звучала напряженная музыка с тяжелым дыханием. И его лицо – потное, злое, стискивающее зубы перевоплощалось в горящий огонь – пламя, сжигающее целые леса. И снова горы, снова экскаваторы… темнота. Зажегся свет, и Карлу удалось увидеть человека, смотрящего странные фильмы. Светлые волосы, зачесанные назад, под сорок, черная пижама и черные тапочки с клювом. Он вскочил со своего места, придвинул стул, чтобы как можно ближе быть к «гостю».

– Ну, как? – возбужденно спросил он.

– Что как? – не понял мальчик.

– Появилось желание?

– Ну, наконец-то! – подумал мальчик. – Хоть один сразу понял, что он хочет.

– Да, я хочу есть, – озвучил Карл свое желание.

– Странно, – пожал плечами Блондин, – после этой хроники должно появиться несколько другое желание. Накачать мышцы, например. Или хотя бы увеличить массу. Вот ты я вижу худоват.

– Так накорми меня, – кричало внутри, – чтобы я набрал и массу, и не вызывал содрогание.

– Но я и вправду хочу есть, – воскликнул мальчик. – Я ничего не имею против вашего кино, но оно тут не причем.

Это сильно озадачило человека в черном. Он встал, подошел к экрану, потрогал его, провел пальцем по всей поверхности, повернулся, подошел к проектору, провел и по нему пальцем, как будто это должно было помочь понять. Однако это ему дало некоторое объяснение:

– Значит, его нужно смотреть в сытом состоянии.

– Я готов всю ночь смотреть этот фильм, если вы настаиваете, – с трудом произнес мальчик, понимая, что этот номер совершенно не похож на пункт бесплатной выдачи горячих булочек с маком, – только если вы накормите меня, – произнес он едва слышно, чтобы не слишком шокировать Человека-кино.

– Накормить? – удивился тот, снова стал ходить по комнате, вернулся к столу и сел за него. – А, нет, – замотал он головой, увидев голодный взгляд мальчика. Неотступного, как кинофильм, навязывающий заниматься – Да, у меня было кофе. Если хочешь. Там на подоконнике.

Мальчик быстро подошел к окну. Почему-то казалось, что помимо кофе, там должно быть что-то еще. Но хозяин этого мини-кинотеатра не обманывал. Банка с кофе примерно на две чашки. Без сахара и молока. От этого кофе стало еще хуже. Тем более он был не самого лучшего качества.

– Спасибо, – поблагодарил его мальчик, чувствуя как горький напиток раздражает стены желудка и делает его еще более слабее. – А больше ничего нет?

– Есть… нет… – ответил мужчина, – это сейчас не так важно. Важно то, что ты чувствовал. В тебе что-нибудь пробуждалось?

– Аппетит, так как снежная гора напоминала мятую картошку, а эти мышцы на колбасу.

– Нет, это все не то, – недовольно среагировал Мужчина в черном костюме. – Должно появиться тяга к наращиванию мышц, тяга пойти в спортивный зал и бегать каждое утро. Я показываю кино, и у человека появляется желание. Я демонстрирую эмоции, – он улыбнулся, показывая так, как будто мальчик не были знакомы ни радость, ни грусть, ни чувство раздражения. – Если человек хочет смеяться, то у меня даже два фильма. Но я знаю, что тебе нужно, – воскликнул он. – У меня есть то, что тебе надо.

Он выключил свет, зарядил фильм, и через мгновение на экране показалось голова коровы, перемалывающая пищу. Она была крупная и ужасно противная. Однако ела с таким аппетитом, что мальчик стал невольно грызть ногти. Рот коровы превратился в человеческий. Розовые полные губы молодого человека с едва заметным пушком над губой двигались. Они кушали суп.

– Это первое, – прокомментировал Человек-кино.

«Актер» медленно погружал ложку в тарелку и, поднимая ее, улыбался, потом ответственно погружал в рот и, глотая содержимое, закрывал глаза. Оставалось только догадываться, что это было за такое блюдо, от которого закрываются глаза. Потом появилось второе – картошка с котлетой.

– Это второе, – внимательно следил за действиями хозяин темной комнаты. Рука ловко орудовала котлетами. Вероятно, они были вкусны, так как язык то и дело появлялся, чтобы облизать губы. Последний кусочек котлеты был ловко обмазан картошкой и запущен в рот. Рука придвинула к себе стакан с компотом.

– И компот, – радостно прокомментировал Человек, демонстрирующий эмоции. – Абрикосовый.

Мальчик почувствовал, как его мутит. Он мечтал о том, чтобы этот персонаж на экране подавился, чтобы испортилась лента, чтобы произошло что-то непоправимое. Только бы он не видел, как эти полные губы открываются, чтобы залить внутрь целый стакан абрикосовой влаги. Но кино закончилось сразу же после того, как компот был выпит. Снова свет и опять взбудораженное лицо Хозяина и новое ожидание со старым вопросом: