Леди-послушница, стр. 36
– Пугаю? А ранее?
– Не будем говорить о том, что было ранее. И… Когда же наконец появится наш эскорт? – с волнением стала озираться она.
Юстас на миг опустил голову, а когда поднял, то его белые зубы так сверкнули в жуткой улыбке, что это больше напоминало оскал зверя.
– Никто сюда не приедет. Мы здесь вдвоем. И я хочу вас! Здесь же, сейчас!..
Дальнейшее произошло стремительно. Как в жутком сне, Милдрэд увидела его совсем близко – одной рукой он охватил талию девушки, а другой приблизил ее голову к себе и стал целовать. Замершая, оглушенная, она не сопротивлялась, но уже через мгновение стала вырываться, бить его по голове и плечам, уворачиваться. Тщетно – она и не подозревала, насколько он силен. Ей хотелось закричать, завизжать, но от ужаса голос пропал. А Юстас гнул ее как тростинку, пытаясь повалить, пока они оба не упали, и он оказался сверху, придавив ее собой. С ужасом Милдрэд ощутила, как он покрывает поцелуями ее шею и лицо. Девушку едва не замутило от отвращения, она хотела кричать, но только стонала и давилась глухими рыданиями.
В какой-то миг он приподнялся, она увидела над собой его искаженное лицо, покрытое струпьями, с кровоподтеком у рта. Ее передернуло от отвращения, и она плюнула в это лицо.
Юстас замер.
– Никогда, – твердо и упрямо выдохнула она. Ее глаза светились презрением. И добавила: – Чудовище!
Принц ощутил болезненный укол в груди. Чудовище – он слышал это слово с детства. Все говорили о нем так – отец, мать, жена, слуги. И вот теперь она. И больше не было тепла в ее глазах. Ну что ж. Он и поступит, как чудовище. Он возьмет ее как зверь, он сгрызет ее, против воли, как волк получает лань. От нее ничего не останется.
Он стер плевок и засмеялся сухим смехом, который перешел в демонический хохот, громоподобный вначале, потом даже с каким-то повизгиванием. И вдруг сильно ударил ее по лицу. Потом еще раз, еще…
Ее голова моталась из стороны в сторону, но она не издавала ни звука. Это разъярило его еще больше, но и возбудило сверх всякой меры. Он схватил ее, поволок, как тряпичную куклу. Она казалась ему сломанной игрушкой, но покорной, уступившей. Юстас тащил свою добычу, глухо рыча, сам не понимая, отчего мечется. Опомнился у каменных руин старой башни – здесь некогда приносили человеческие жертвы. Вот и он сейчас овладеет ею, потом перережет горло, и никто ни о чем не узнает. Это будет его жертва тому темному, кто таится в нем, тому, кто не позволяет никому – даже ей! – произносить это мерзкое слово… Его второе имя – чудовище!
У него уже не было сил сдерживаться. Он бросил ее на россыпь камней, стал лихорадочно теребить завязку штанов. Девушка лежала как неживая, но едва он стал задирать подол ее платья, очнулась, вскинулась – и ему вновь пришлось повалить ее на землю ударом. Потом он рванул ее сюрко у горла – плотная ткань не сразу поддалась, а ему так хотелось добраться до ее тела, ощупать ее кожу. Он урчал как зверь, когда мял ее грудь… такую тугую, упругую, податливую. Юстас даже не замечал, что она сопротивляется, ловит его руки, выгибается, почти сбрасывая его. Но он все же примял ее под себя, стал раздвигать сильным коленом ее сведенные ноги.
– Нет! – она все же закричала, чувствуя, что он одолевает, схватив его за волосы и стараясь оторвать от себя его лицо, уворачивалась от лихорадочных поцелуев. – Не смей кусать меня! Мерзость! Убью тебя!
И вдруг ощутила под шарившей вокруг ладонью что-то твердое, грубое и острое. Едва осознавая, что делает, она сжала камень в руке и изо всех сил ударила Юстаса по голове. Еще раз, еще.
Когда он обмяк, она не сразу поняла это и лишь ощутила, что ей стало легче. Скинув его с себя и вскочив, Милдрэд хотела бежать, но не могла сдвинуться с места. Оцепенев от страха, она смотрела на окровавленный осколок камня у себя в руке и неподвижного принца на земле. Он лежал, уткнувшись лицом в каменистую насыпь, капюшон спал с его головы, и волосы на затылке были темными от крови.
– О небо! Я убила его!
От ужаса у нее пошла кругом голова, ноги ослабели, и она опустилась на колени подле насильника, какого недавно так жаждала убить. Теперь же понимала лишь одно: если она и впрямь лишила его жизни, то убьют ее саму.
Милдрэд не помнила, сколько просидела подле принца, глядя на его окровавленную голову и пытаясь собраться с мыслями. С одной стороны, она защищалась, но с другой, если она убила Юстаса, то… Ей ведь даже некуда идти. На ее руках кровь, ее поймают, погубят, уничтожат, казнят самой жуткой и позорной казнью, какая только может существовать.
Но разве она сможет жить, сделавшись убийцей? У нее была такая спокойная налаженная жизнь, ее все любили и баловали, и сама она старалась всем приносить радость. И вот в ее жизни появилось это. Мир рухнул – если в ее жизнь пришли насилие и смерть, то ей самой, Милдрэд Гронвудской, в этом мире нет больше места!
От этих сумбурных и полных отчаяния мыслей ее отвлек стон. Она вздрогнула и поглядела на доселе неподвижного принца. Он пошевелился, он приходил в себя. Значит, жив!
Вместе с ним что-то ожило в душе девушки. Какой бы ужас ни внушала ей мысль о смерти Юстаса, живой он был не менее страшен.
Вскочив, она кинулась туда, где паслись оставленные лошади. Быстро взобравшись в седло, Милдрэд только на миг оглянулась и, видя, что Юстас пытается привстать, пришпорила коня. Она не знала, куда поедет – в разорванном сюрко, без сопровождающих, без охраны, совсем одна в этом незнакомом месте. Но в этот миг она хотела лишь одного: умчаться подальше от того чудовища, какое открылось под замкнутой личиной принца Юстаса.
Глава 9
Епископ Генри только удивленно выгнул густые брови, когда ему сообщили, что принц вернулся без спутницы, да еще и с перевязанной головой. А когда Генри отправился в покои племянника и постучал, тот просто послал его к дьяволу.
От Юстаса вполне можно было ожидать подобного обращения, поэтому дядя предпочел не настаивать, а расспросить его спутников. Те отвечали неохотно. Оказывается, принц уехал с девушкой к старым развалинам на холме, велев им дожидаться в стороне. Они и ждали – до тех пор, пока не увидели, что леди Милдрэд вынеслась на коне из леса. Без Юстаса. Поглядев в их сторону, она стремительно поскакала прочь. Охранники выждали еще какое-то время, потом решили ехать на поиски принца. И обнаружили его среди развалин, причем голова Юстаса была разбита, его мутило, и чувствовал он себя ужасно. Однако тут же приказал вернуть беглянку. Куда там! Девушки и след простыл. А Юстас сам нуждался в помощи, поэтому они перевязали его и повезли в Винчестер. Причем принц уже повелел Хорсе и Геривею обшарить всю округу и непременно разыскать саксонку.
Генри еле сдерживал гнев. Итак, то, чего он опасался, случилось. Юстас посмел повести себя с дочерью Эдгара Гронвудского, как с обычной девкой. И как теперь замять эту историю? Похоже, красотка оказалась прыткой особой – угостила королевского сына камнем по голове и скрылась. И теперь все зависит от того, как она поведет себя в дальнейшем. Если сообразит просить убежища в одном из ближайших монастырей, то Генри еще сможет уладить дело. Но если она обратится к кому-то из лордов? А ведь в Винчестер должны прибыть на Пасху графы Дерби, Оксфорд и Лестер. Эти вельможи верны Стефану, но никто из них не симпатизирует Юстасу, и могут возникнуть неприятности.
– Пусть девушку продолжают искать, – приказал епископ.
Более того, он сам отправил своих людей на поиски саксонки, повелев в случае успеха спрятать ее в одной из окрестных обителей и держать там под стражей. Ах, если бы не Страстная пятница, если бы он не был так обременен делами!.. Да, от милого племянничка одни проблемы!
Когда Генри опять решил навестить принца, у дверей того стояли стражи, всем видом выказывая решимость никого не пропускать. Между тем епископ слышал, что из-за двери доносятся звуки, более всего похожие на рыдания. Даже что-то загрохотало, как будто Юстас крушил мебель. Генри чуть поморщился – в покоях принца каждый столик, каждая скамья украшены затейливой резьбой и инкрустациями ценных пород дерева, а этот все переломает!