Богатырская история (сборник), стр. 6
По толпе пробежал встревоженный шёпот. Потом стали раздаваться растерянные возгласы:
– …что же делать…
– …бежать надо…
– …прятаться…
Алёна обвела всех горящим взглядом. Подняла руку, призывая к тишине.
– Никто бежать не собирается! – воскликнула она. – Не для того мы вас сюда созвали. Мы все встанем на защиту города, а поведёт нас Фёдор-богатырь. Вернее, Фёдор Иванович, – тут же поправилась она. – С ним нам никакой Кощак не страшен, вы сами видели, какой он богатырь. Жизни своей не пожалеем за землю родную!
Настроение в толпе резко изменилось.
– …правильно говорит! – закричали люди.
– …не пожалеем живота своего!
– …веди нас, Фёдор-богатырь!
– …дать ему меч богатырский, кольчугу и шлем!
Сразу несколько женщин поспешили за богатырскими вещами.
Федька посмотрел на Алёну, и та исподтишка ему подмигнула, вот видишь, мол, я же тебе говорила. Никто, конечно, этого подмигивания не заметил, кроме… Сивки. Но она, разумеется, никому о нём не сказала.
Так Федька стал Фёдором-богатырём.
А тем временем гонец-перебежчик, о котором Алёна толковала, проспался, проснулся, быстро выскочил на крыльцо, вскочил на коня и поскакал к воротам.
– Скорей открывайте! – закричал. – Мне назад надобно!
Стражники гонца узнали, а про подложное письмо и слыхом не слыхали, так что открыли они ему ворота, и подлый гонец умчался, только его и видели.
Глава восьмая
Посол
Долго ли, коротко ли, а преподнесли горожане Федьке богатырское облачение и оружие, то бишь меч, кольчугу, пояс богатырский, шлем, сапоги и расшитый плащ. Федька, как положено, поблагодарил, в пояс поклонился и всё домой отнёс.
Дома он все вещи внимательно осмотрел да на лавку сложил. Авось, думает, не понадобятся. Пусть себе полежат спокойно, потом верну.
Хоть события и развивались так бурно, Федька пока себя богатырём даже не мыслил. Мало ли, отчего дерево упало, всё могло быть. Он потом тайком от всех ещё одно дерево пытался повалить – ничего не вышло, только кулак себе сильно ударил. А дерево, кстати, в два раза тоньше было, чем тот дуб. Непонятная, одним словом, вышла история.
От этих непонятностей у Федьки аж голова разболелась. Надо, думает, лечь поспать, отдохнуть маленько, может, что и прояснится. Так он и сделал.
Поспать, однако ж, Федьке не пришлось. Только он на печь залез, голову приклонил да глаза закрыл, как прибежала запыхавшаяся Алёна.
– Ты чего, – говорит, – разлёгся! Вставай немедленно, будешь посла принимать!
Федька аж чуть с печи не свалился от удивления.
– Какого такого посла? – спрашивает.
– Посла от Кощака, – говорит Алёна. – Он уже в ворота вошёл и сюда теперь идёт. Фролка ему дорогу показывает. Он желает с богатырём разговаривать.
– Да где ж я ему богатыря-то найду! – зачесал в затылке Федька. – Ты же знаешь, богатыри все из города ушли.
– А ты-то кто!
Алёна аж поперхнулась от возмущения. Встала, подбоченилась, глаза горят.
– Ты что ж, – кричит, – позабыл, что ли? Или уже совсем все мозги проспал! Ты же ведь у нас и есть Фёдор-богатырь!
– Я? – смутился Федька. – Да какой я богатырь!
– А кто дуб свалил? – наступала на него Алёна. – При всём честном народе! А?
– Ну я, – признал Федька.
– Выходит, ты богатырь и есть.
– Выходит, так, – вынужден был согласиться Федька.
Он хотел ещё кое-что сказать, поделиться с Алёной своими сомнениями, но не успел.
Она уже подбежала к лавке, схватила вещи, стала Федьке в руки совать.
– Ты бы, – говорит, – Фёдор Иванович, надел бы всё на себя, да мечом бы перепоясался – негоже посла в домашнем принимать.
И снова Федька хотел возразить, надевать на себя богатырское облачение совершенно ему было неохота, тем паче, что нелегка ноша богатырская, тяжёлые вещи-то. Но опять вспомнил про дуб и ничего не сказал. Всё равно Алёну не переспоришь.
– Ладно, – говорит, – надену. Ты только мне подсоби малость.
Вздохнул он глубоко и с помощью Алёны надел кольчугу, шлем, перепоясался, а на плечи плащ набросил.
На ноги сапоги натянул. Сапоги, конечно, чересчур большие были, но делать нечего, других-то нет, а без сапог богатырь быть не может.
Алёна на него посмотрела, аж в ладоши захлопала.
– Это, – говорит, – совсем другое дело. Вот теперь ты самый настоящий богатырь, никаких сомнений нету.
– Ладно, – вздыхает Федька. – Где твой посол-то? А то я так долго не протяну в этом облачении. Больно тяжело, дышать трудно.
– Ты, главное, – говорит Алёна, – перед этим послом не робей! Пусть он сам перед тобой робеет.
Не успела она это сказать, как в дверь постучали. Пришёл Фролка, и за ним посол.
– Здрасьте! – сказал Фролка и, сильно хромая (нога-то по-прежнему болела!), отошёл в сторонку. За спиной у него был мешок, в котором лежало что-то длинное и тяжёлое.
А посол ничего не сказал, молча вошёл в горницу, даже не поклонился. Лицо плоское, желтоватое, глаза узкие, раскосые. Ноги кривые. И одет по-чужеземному, в тюрбан да халат, золотом расшитый, а за поясом кривой меч – ятаган.
Федька, ясное дело, несколько испугался. Но виду не кажет.
– Чего надо? – говорит.
– Это что ещё за деревенщина с послом разговаривает! – возмутился посол. – Перед послом великого хана Кощака надобно колени преклонить, да край плаща ему поцеловать – в знак уважения и покорности.
– Ну, это ты хватил! – возмутился Федька. – Я и перед батюшкой родным на колени не становился, а перед тобой тем более не собираюсь.
– Ты хоть и богатырь, – в свою очередь разозлился посол, – но ростом не вышел. Да и ума, я смотрю, у тебя маловато. Иначе б ты такие речи не вёл. Ну да ничего, обещаю тебе, что завтра, ещё до захода солнца, вороны выклюют эти глупые глаза у твоей отрубленной головы.
– Уж не ты ли мне её отрубишь? – совсем осерчал Федька. – Это мы ещё поглядим!
– А может, и я! – отвечал посол. – А сейчас слушай меня внимательно, малорослый богатырь! И передай всем вашим жителям. Великий и милосердный хан Кощак явил вам свою милость, обратил своё благосклонное внимание на ваш ничтожный городишко. А посему повелевает он немедленно открыть ворота и вынести из домов всё, что в них есть ценного. За это великий хан обещает сохранить ничтожные жизни каждому второму жителю вашего презренного города.
Федька аж дара речи лишился от такой наглости.
Но тут же взял себя в руки, переглянулся с Алёной и спокойно сказал:
– Передай своему хану, что наш народ на милость врага не сдаётся. Не нужны нам кощаковские милости.
– Ну что ж, – усмехнулся посол, – такую ты, значит, речь повёл.
При этом он злобно прищурился, отчего его и без того узкие глаза превратились в две щёлки. Затем распрямился, расправил плечи и надменно произнёс:
– В таком случае, невежа-богатырёк, я, доблестный воин Курахман, вызываю тебя на поединок, и мы в честном бою решим наш спор. Завтра поутру и сразимся с тобой в чистом поле, перед городскими воротами. Но знай, презренный, как только твоё нечистое тело коснётся земли, непобедимое ханское войско войдёт в город и тогда уже не рассчитывайте на милость великого хана.
– Не тот дурак, кого люди хвалят, а тот дурак, кто сам хвалится! – не выдержала Алёна, у которой давно чесался язык.
– Это что ещё такое? – нахмурился Курахман.
– Это пословица народная, – объяснила Алёна.
– Я говорю, что это такое? Никак неразумная девчонка разговаривает?