Песнь Сюзанны, стр. 22

"Этот сейф предназначается для хранения личных вещей. Администрация «Плаза-Парк-Хайатт» не несет ответственности, за оставленные в сейфе вещи Наличные и драгоценности следует хранить в сейфе отеля в вестибюле. Чтобы набрать код, нажмите на четыре кнопки с цифрами плюс «ENTER» Чтобы открыть сейф, наберите ваш код и нажмите на кнопку «OPEN»

Сюзанна ретировалась и позволила Миа выбрать цифры. Та остановилась на единице и трех девятках. Набранный код совпадал в текущим годом, и грабители, скорее всего, попробовали бы эту комбинацию одной из первых, но, по крайней мере, он отличался он номера на двери. А кроме того, цифры Миа выбрала правильные. Цифры силы и власти. Знаковые цифры. Они обе это знали.

Задав код, Миа попробовала открыть сейф. Дверца не подалась, поэтому она последовала указаниям: вновь нажала на те же четыре кнопки с цифрами и на кнопку «OPEN». Внутри сейфа что-то зажужжало, дверца распахнулась. Она положила в сейф выцветший красный мешок с надписью «ТОЛЬКО СТРАЙКИ НА ДОРОЖКАХ СРЕДНЕГО МАНХЭТТЕНА», ящик едва уместился на полке, и плетеную сумку с орисами. Закрыла и вновь заперла сейф. Подергала за ручку, убедилась, что дверца не открывается, удовлетворенно кивнула. Пакет от «Бордерс» по-прежнему лежал на кровати. Она достала из него пачку денег, сунула в карман джинсов, в тот, где не было черепашки.

«Нужно купить чистую рубашку», — напомнила Сюзанна незваной гостье.

Миа, ничья дочь, не ответила. Понятное дело, рубашки ей было до фонаря, чистые или грязные. Миа интересовал только телефон. Какое-то время, пока предродовые схватки не донимали ее, она не хотела думать ни о чем, кроме телефона.

«А теперь мы посовещаемся, — продолжила Сюзанна. — Ты обещала, и это обещание тебе придется выполнить. Но не в том банкетном зале, — ее передернуло. — Где-нибудь снаружи, слышишь меня, я прошу. На свежем воздухе. Тот банкетный зал пахнет смертью».

Вновь Миа не стала спорить. У Сюзанны возникло смутное ощущение, что другая женщина роется в памяти, просматривает, отметает, просматривает, отметает… и, наконец, находит то, что может подойти.

«Как мы туда попадем?» — равнодушно спросила Миа.

Черная женщина, которая теперь являла собой двух женщин (опять), села на одну из кроватей, положила руки на колени. «Как на санках, — ответила Сюзаннина часть. — Я буду толкать, ты — направлять. И помни, Сюзанна-Миа, если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, я должна услышать честные ответы».

«Ты их услышишь. Только не ожидай, что они тебе понравятся. Или, что ты их все поймешь».

«Что ты…»

«Неважно. О, боги, никогда не встречала человека, который задает так много вопросов! Время коротко! Совещаться мы можем только до телефонного звонка. Поэтому, если ты хочешь, чтобы…» Сюзанна не дала ей закончить фразу. Закрыла глаза и откинулась назад. Кровать не остановила ее. Сюзанна провалилась сквозь нее, падая все дальше и дальше, сквозь пространство, сквозь время. Откуда-то издалека доносилось позвякивание колокольцев Прыжка или тодэша, как называли его Мэнни. "Вновь я куда-то иду, — подумала она. И:

— Эдди, я тебя люблю".

КУПЛЕТ:

Commala — gin — jive!

Ain’t it grand to be alive?

To look out on Discordia

When Demon moon arrives.

ОТВЕТСТВИЕ:

Commala — come — five!

Even when the shadows rise!

To see the world and walk the world

Makes ya glad to be alive.

Строфа 6. Галерея в замке

Она падала в свое тело, и ощущение это вызвало воспоминание ослепляющей яркости: Одетта Холмс шестнадцати лет, сидящая на кровати в комбинации и натягивающая на ногу шелковый чулок. То мгновение, пока воспоминание держалось, нос щекотал аромат духов «Белые плечи» и запах мыла «Кусочек красоты» компании «Пондс», мыла ее матери и позаимствованных у матери духов. Уже достаточно взрослая, чтобы ей дозволяли душиться, она думала: «Это весенний бал! Я иду с Натаном Фриманом!»

Потом все ушло. Сладкий запах мыла «Пондс» сменил свежий и холодный (а иногда сырой) ночной ветерок, и осталось лишь чувство, такая странное и такое удивительное, растягивания нового тела, словно оно было чулком, который кто-то надевал на голень и колено.

Она открыла глаза. Ветер дул порывами, бросая в лицо мелкую пыль. Она прищурилась, скорчила гримаску, подняла руку, словно собиралась отразить удар.

— Сюда! — позвал женский голос. Не тот голос, который ожидала услышать Сюзанна. Не резкий, торжествующий клекот. — Сюда, здесь не так дует!

Сюзанна повернулась и увидела высокую и миловидную женщину, которая махала ей рукой. И облик Миа во плоти изумил Сюзанну, потому что мать малого оказалась белой. Вероятно, в Одетте имелась некая белая составляющая, которая особенно раздражала Детту Уокер, исповедовавшую предельную расовую нетерпимость!

Она опять стала безногой и сидела на грубо сколоченной тележке на одного. Стояла тележка у выемки в низком парапете стены. Сюзанна выглянула за парапет и перед ней открылась самая жуткая, самая пугающая местность, какую ей только доводилось видеть в своей жизни. Гигантские скалы тянулись к небу и налезали друг на друга, уходя к горизонту. Блестели, как инопланетные кости, под яростным светом лунного серпа. На почтительном удалении от этой лунной усмешки сверкали мириады звезд. Среди скал, отвесных стен и обрывов вилась узкая, пропадающая вдали тропа. Глядя на нее, Сюзанна подумала, что любому отряду пришлось бы идти по этой тропе лишь колонной по одному. "Взяв с собой достаточно припасов. Тут не растут ни грибы, ни физалис [36]". А за всеми этими скалами, тускло и злобно, источник находился за горизонтом, то разгоралось, то слабело темно-алое зарево. "Сердце розы, — подумала Сюзанна и тут же пришла другая мысль:

— Нет, кузница Короля". Она смотрела на пульсирующий, зловещий свет, ощущая свое бессилие, охваченная ужасом, не в силах оторвать взгляд. Сжаться… разжаться. Разгореться… притухнуть. Зараза, сообщающая о себе небу.

— Сейчас же иди ко мне, а не то вообще не сможешь прийти, Сюзанна из Нью-Йорка, — вновь позвала Миа, одетая в мексиканскую шаль из плотной материи и вроде бы кожаные штаны, оканчивающиеся чуть ниже колена. Голени были в струпьях и царапинах, на ногах — huaraches [37] на толстой подошве. — Ибо Король может завораживать даже на расстоянии. Мы — в Замке на стороне Дискордии. Ты хочешь закончить жизнь на скалах у подножия этой стены? Если он заворожит тебя и прикажет прыгнуть, ты прыгнешь. И стрелков, которые у тебя в друзьях, здесь нет, так что помочь тебе они не смогут, так? Нет, нет. Ты тут сама по себе, совсем одна.

Сюзанна попыталась оторвать взгляд от этого пульсирующего зарева, но поначалу у нее ничего не вышло. Паника пышным цветом расцвела в ее рассудке (если он заворожит тебя и прикажет прыгнуть) и она ухватилось за нее, как за спасительную соломинку, заострила и проткнула кокон страха, который обездвижил ее. Еще с мгновение напоминала статую, а потом так резко подалась назад, что ей пришлось ухватиться за край телеги. Иначе свалилась бы на булыжники, которыми вымостили вершину крепостной стены. Очередной порыв ветра, словно в насмешку, плесканул пылью в лицо и волосы.

Но это притяжение… зачарованность… волшба… как ни назови, отпустило, исчезло. Она посмотрела на собачью тележку (так Сюзанна о ней назвала, а как она называлась на самом деле, значения не имело) и сразу поняла, как с ней управляться. Большого ума для этого и не требовалось. Мула, которой тащил бы ее, не было. Роль мула отводилось ей самой. Телега эта и рядом не стояла с тем удобной, легкой креслом-коляской, которое они нашли в Топеке, и поездка на ней разительно отличалась от прогулки на крепких, сильных ногах, которые довели ее от скверика на Второй авеню до отеля. Господи, как же ей недоставало ног. Уже недоставало.