Единственная, стр. 31

Я указала на троны:

— Ступай, верноподданный, и отдай свой долг королю.

Зрители ахнули и принялись перешептываться, но я и ухом не повела. Все, что я сейчас видела, — это кислое лицо короля. Если он решил сыграть на моем характере, я готова была ответить ему тем же.

Адам медленно одолел ступени. В его взгляде страх мешался с радостью. Проковыляв к тронам, он упал на колени и простер к королю руки, полные драгоценностей.

Король Кларксон пробуравил меня взглядом, давая понять, что это отнюдь не конец, но все же протянул руку и взял у Адама украшения.

Толпа взорвалась неистовыми криками, но когда я обернулась, на лицах остальных девушек отражались смешанные чувства. Адам торопливо попятился назад. Наверное, опасался, как бы король не передумал. Я отчаянно надеялась, что под прицелом такого количества камер и на глазах у такого количества людей кто-нибудь проследит, чтобы он благополучно добрался до дома. Когда Адам с грехом пополам спустился по лесенке обратно, то попытался обнять меня, хотя руки у него по-прежнему были в наручниках. Заливаясь слезами, он благословлял меня, а когда выходил из зала, то выглядел самым счастливым человеком на свете.

Глава 20

Королевская семья покинула зал через боковую дверь, а мы с девушками вернулись обратно тем же путем, которым пришли сюда под стрекот камер и аплодисменты зрителей.

Глаза Сильвии, когда мы очутились за порогом, метали громы и молнии. Казалось, она изо всех сил сдерживается, чтобы не придушить меня. Заведя нас за угол, она открыла дверь в небольшую гостиную.

— Сюда, — приказала она отрывисто, как будто боялась не сдержаться, и захлопнула за нами дверь, не потрудившись присоединиться к нам.

— Тебе всегда непременно нужно быть в центре внимания, да? — накинулась на меня Элиза.

— Я не сделала ничего, кроме того, о чем пыталась попросить вас. Вы сами мне не поверили!

— Вечно ты строишь из себя святошу. Они преступники! Мы не сделали ничего такого, чего не сделал бы любой судья. Мы просто сделали это в красивых платьях.

— Элиза, ты видела этих бедолаг? Некоторые из них едва держались на ногах. И приговоры за такие преступления были слишком суровыми, — попыталась я воззвать к ее разуму.

— Америка права, — поддержала меня Крисс. — Пожизненное заключение за кражу? Что нужно было украсть, чтобы заслужить такое? Дворец вместе со всей обстановкой?

— Ничего такого он не крал, — поклялась я. — Это была одежда для его дочерей. Послушайте, что вы вообще знаете о жизни? Вам повезло родиться в высших кастах. Если ты принадлежишь к низшей касте и теряешь основного кормильца… дело плохо. Я не могла отправить его в тюрьму и тем самым обречь его семью стать Восьмерками. Я просто не могла.

— Где твоя гордость, Америка? — не унималась Элиза. — Где чувство долга, где почтение, наконец? Ты самая обычная девушка, даже не принцесса. А если бы и была принцессой, тебе все равно не позволили бы принимать такие решения. Ты обязана подчиняться правилам, которые устанавливает король, а ты ставишь себя выше их! С самого первого вечера!

— А если это несправедливые правила?! — закричала я в ответ.

Едва ли можно было выбрать худший момент.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался король Кларксон. В коридоре маячили королева Эмберли с Максоном. Король схватил меня за руку — к счастью, эта была здоровая — и поволок к выходу.

— Куда вы меня ведете? — спросила я прерывающимся от страха голосом.

Он ничего не ответил и молча потащил меня по коридору.

Я оглянулась на девушек. Селеста обхватила себя за плечи. Элиза стиснула руку Крисс. Как бы она ни была на меня сердита, такой поворот событий ее, похоже, не радовал.

— Кларксон, не руби сплеча, — негромко произнесла королева.

Мы завернули за угол, и король запихнул меня в какую-то комнату. Королева с Максоном вошли следом. Король толкнул меня к небольшому диванчику.

— Сядь, — приказал он, хотя в этом не было никакой необходимости, а сам принялся мерить комнату шагами, точно лев, запертый в клетке. Потом остановился и накинулся на Максона.

— Ты поручился за нее! — рявкнул он. — Сказал, что она будет вести себя как положено. Сначала эта выходка в эфире «Вестей», потом ты лезешь под пули на крышу, а теперь еще и это? Нет, Максон, с меня хватит.

— Отец, ты же слышал, как восторженно кричала толпа? Людям по душе ее сострадательность. Она сейчас — твой главный актив.

— Прошу прощения? — Его голос был как айсберг, медленный и смертоносный.

Максон немного помолчал, опешив от ледяного тона, но потом все-таки продолжил:

— Когда она предложила людям обороняться, реакция народа была положительной. Я бы сказал, что только благодаря ей у нас не так много жертв. А что касается сегодняшнего… Отец, у меня не поднялась бы рука отправить человека в тюрьму за такое мелкое преступление. Как ты мог ожидать этого от того, кто в своей жизни повидал, как его друзьям доставалось за меньшее? Она как глоток свежего воздуха. Большая часть народа принадлежит к низшим кастам, и она им нравится.

Король покачал головой и снова принялся расхаживать туда-сюда.

— Я не вышвырнул ее, потому что она спасла тебе жизнь. Мой самый ценный актив — ты, а не она. Если мы потеряем тебя, мы потеряем все. И я имею в виду не только твою физическую гибель. Если ты не будешь предан нашему делу всей душой, если ты не будешь целеустремленным, всему этому конец. — Он обвел рукой комнату и умолк. Воцарилась тишина. — Ты все больше поддаешься чужому влиянию, — вновь загремел король. — С каждым днем ты понемногу изменяешься. От девиц, в особенности от этой, нет никакого толку.

— Кларксон, может…

Король взглядом заставил жену умолкнуть, и мы так и не узнали, что она хотела сказать.

— У меня к тебе предложение, — обратился он к Максону.

— Меня оно не интересует, — отрезал тот.

Король Кларксон примирительным жестом вскинул руку:

— Выслушай меня. — (Максон вздохнул.) — Эти девицы — сплошное разочарование. Даже связи азиатки ничего для меня не сделали. Двойку волнует только собственная слава, а третья, хотя и не совсем безнадежна, все равно не дотягивает до идеала, если уж на то пошло. Ну а эта, — он кивнул в мою сторону, — если и обладает какими-то достоинствами, то все они полностью перечеркиваются ее неспособностью держать себя в руках. Все давно пошло наперекосяк. А я тебя знаю. Знаю, что ты боишься что-то упустить, так вот я подумал… — (Я как завороженная смотрела на короля, расхаживающего вокруг Максона.) — Давай все отменим. А девиц отправим по домам. — Максон открыл рот, чтобы возразить, но король вскинул руку. — Я не предлагаю тебе остаться холостяком. Я лишь хочу сказать, что в стране полно подходящих девушек. Почему бы тебе не выбрать несколько и не пригласить их во дворец? Может, среди них найдется кто-нибудь похожий на дочь французского короля. Помнишь, как она тебе нравилась?

Я опустила глаза. Максон никогда не упоминал ни о каких француженках.

Мне казалось, мой мир вдруг дал трещину.

— Отец, я так не могу.

— Еще как можешь. Ты принц. Полагаю, мы повидали достаточно, чтобы признать Избранных никуда не годными. На этот раз ты сможешь выбирать себе девушек сам.

Я снова подняла глаза. Максон разглядывал пол под ногами. Я видела, что он старается держаться.

— Возможно, на какое-то время нам даже удастся утихомирить повстанцев. Подумай об этом! — добавил король. — Если мы отправим девушек по домам, выждем несколько месяцев, чтобы сделать вид, будто с Отбором покончено, а потом наберем новую группу красивых, образованных, приятных девушек… это может многое изменить.

Максон попытался было что-то сказать, но передумал.

— В любом случае задай себе вопрос, действительно ли она, — король снова кивнул на меня, — тот человек, с которым ты можешь прожить всю жизнь. Она склонна к театральным эффектам, эгоистична, жадна до денег и, если уж быть совсем откровенным, обладает ничем не примечательной внешностью. Посмотри на нее внимательно, сын.