Улыбка сфинкса, стр. 17
Мрачную страницу в историю уничтожения египетских древностей вписало христианство. После того, как в 313 г. император Константин Великий признал христианство в качестве официальной религии Римской империи, в Египте начались гонения на поклонников древних культов. В VI в. император Юстиниан приказал закрыть храм Исиды на о-ве Филе. Статуи из него были перевезены в Константинополь. В христианскую эпоху искусство и архитектура древнего Египта, памятники его высокой культуры как бы погрузились в многовековую спячку. Пески пустыни медленно заносили Большого сфинкса, на крыше храма Хора в Эдфу, также занесенного песком, местные крестьяне построили свои хижины, даже не подозревая, что под ними скрывается древний храм.
Охота за древностями чрезвычайно распространилась в Египте после арабского завоевания. Особенно активно занимались ею в средние века. В это время появились даже специальные учебники для начинающих грабителей древних гробниц. Из очень немногочисленных свидетельств этой эпохи до нас дошли записки арабского путешественника, багдадского врача Абдель Латыфа, который прибыл в Каир около 1200 г. преподавать медицину. Когда он посетил Большую пирамиду в Гизе, то увидел возле нее немало охотников за сокровищами, которые с древними путеводителями в руках пытали свою судьбу.
Однако все это выглядит детскими шалостями по сравнению с тем, что началось в 1517 г., после включения Египта в состав Османской империи. В Египет устремился поток паломников, дипломатов и купцов. Широкое распространение приобрела торговля мумиями, на которые в средневековой Европе смотрели как на панацею от всех болезней. В XVI в. мумии стали в Европе самым дорогостоящим лекарством.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Само слово «мумия» — не египетского происхождения. Оно происходит от персидского слова «муммиа» и означает ароматическую смолу — битум, которую с древних времен находили в горных районах Среднего Востока. Она всегда пользовалась хорошей репутацией на Востоке как лекарство, залечивающее раны и глубокие царапины. Однако с течением времени добывать ее становилось все труднее, и предприимчивые европейские спекулянты начали продавать набальзамированные египетские мумии как адекватную замену этой лечебной ароматической смолы. Удачливым дельцам было несложно в те времена сколотить целое состояние на вывозе египетских мумий в Европу и продаже их аптекарям. В частности, некто Сандерсон, агент турецкой торговой компании, живший в Египте с 1585 по 1586 г., завел знакомство с крестьянами из окрестностей Мемфиса и ухитрился купить у них более 600 ф. набальзамированных мумий. Небольшой взятки оказалось достаточно, чтобы вывезти этот ценный груз из Египта. В Шотландии в 1612 г. фунт мумифицированного вещества стоил 8 шилл., так что Сандерсон одним махом сколотил целое состояние.
Вслед за охотниками за египетскими мумиями наступил черед собирателей древностей. Коллекционирование предметов древнеегипетского искусства превратилось в серьезный бизнес уже в XVI в. Первые крупные коллекции составили итальянские кардиналы. Особой популярностью у итальянских любителей древностей пользовались предметы греко-римского периода. Античные статуи и скульптуры из Александрии десятками перекочевывали в кабинеты европейских вельмож. Возросший спрос породил и профессиональных посредников по продаже египетских древностей в лице заезжих купцов, дипломатов и даже пилигримов.
С конца XVII в. утечка за границу памятников египетской древности принимает массовый характер. Этому способствовало и создание первых национальных музеев в Европе в середине XVIII в. В 1756 г. в Лондоне был открыт знаменитый Британский музей. В те далекие времена совет директоров музея не проявлял особой щепетильности в собирании древностей. Ему было все равно, каким путем вывозились из Египта предметы древнего искусства, папирусы, статуи. К этому времени в Египте появляются и первые археологи-любители, понявшие, что раскопки фараонских древностей — дело довольно прибыльное.
Справедливости ради надо сказать, что наряду с беспринципными авантюристами, которыми руководил только дух наживы, существовали и бескорыстные почитатели древнеегипетского искусства. Одним из первых был французский консул в Каире Бенуа де Майе. За свое шестнадцатилетнее пребывание в Египте (1692–1708) де Майе только одну Большую пирамиду в Гизе обследовал более 40 раз. Он вел широкую переписку с европейскими учеными, пытаясь привлечь их внимание к долине Нила.
В середине XVIII в. король Дании Христиан VI направил в Египет специальную экспедицию во главе с Фредериком Норденом, художником и строителем кораблей. В 1755 г. Норден опубликовал свою книгу «Путешествие в Египет», имевшую большой успех в Европе. Впервые читающая публика получила возможность познакомиться с рисунками и планами древнеегипетских памятников, которые были сделаны с достаточной достоверностью.
Вслед за Норденом долину Нила посетил знаменитый философ эпохи Великой французской революции граф Константин Франсуа Вольней.
Памятники культуры древнего Египта вызвали восхищение Нордена и Вольнея. Однако их записки не проливали, да и не могли пролить нового света на историю Египта. Невозможно было изучать древний Египет без знания его языка. Расшифровка иероглифов стала насущной задачей новой отрасли исторической науки — египтологии.
Недолгое царствование султана Эль-Кебира
1 термидора 7 года Великой французской революции гражданин Бушар, офицер инженерных войск наполеоновского экспедиционного корпуса в Египте, нашел в коптской деревушке недалеко от г. Розетта треугольный обломок базальтовой плиты, покрытой ровными рядами надписей. В тот момент вряд ли кто-либо мог предположить, что это заурядное событие станет отправной точкой в развитии египтологии, а знаменитый Розеттский камень, найденный Бушаром, тем ключом, с помощью которого известный французский ученый Жан-Франсуа Шампольон сумеет расшифровать древнеегипетские иероглифы, сравнив высеченные на камне на греческом и древнеегипетском языках (демотическим и иероглифическим шрифтами) тексты, датированные временем царствования Птолемея Филопатора.
Египтология — дочь французской экспедиции в Египет. Масперо любил повторять, что документы о ее рождении появились во время кампании Бонапарта.
Действительно, группа французских ученых, входивших в состав экспедиции Бонапарта, проделала огромную работу по изучению памятников древнеегипетской культуры и заложила серьезный научный фундамент для развития египтологии. После экспедиции Бонапарта мрачную фигуру европейского контрабандиста, вывозившего бесценные памятники тысячелетней истории древнего Египта в Европу, постепенно вытесняет фигура ученого, для которого папирусы и древние камни, испещренные иероглифами, не что иное, как книга, рассказывающая об истории и культуре древней страны. Европейские ученые медленно, порой наугад погружались в чтение совершенно новой для них главы в истории человечества.
Однако в эпоху колониального раздела мира даже такая, вроде бы далекая от политики, сфера, как изучение древнеегипетской культуры, оказалась втянутой в водоворот политической борьбы, сопровождавшей создание крупных колониальных империй. За спинами ученых незримо стояли фигуры дипломатов, разрабатывавших хитроумные комбинации, а за дипломатами, направляя их действия, маячили призраки представителей парижских банкирских домов, дельцов из лондонского Сити, владельцев манчестерских мануфактур.
Даже сейчас, когда страсти первых сенсационных открытий поутихли, в Париже и Лондоне по-разному смотрят на историю египтологии. Глава находящегося в Каире французского Института восточной археологии Серж Сонерон в своей книге, посвященной египтологии и египтологам, на первое место среди исследователей древнего Египта ставит Шампольона, далее Огюста Мариета, первого директора египетской Службы древностей, а затем уже Гастона Масперо — преемника Мариета, немецкого археолога Эмиля Бругша и англичанина Уильяма Флиндерса Питри. Это, впрочем, общепринятая точка зрения. Однако в английских книгах, посвященных первым шагам египтологии, вы прочтете, что расшифровка иероглифов была осуществлена Янгом и Шампольоном. Англичане традиционно подчеркивают первенствующую роль в этом деле английского учителя гимназии Янга.