Спасти темного властелина, стр. 23
– Ну и чем таким ты хотел меня купить, а, мерзкая тварь?!
– Пусть выйдут лишние, – непреклонно сделал жест рукой гоблин. – В отличие от предыдущих сведений, эта информация при попадании в не те руки способна утратить актуальность. Зерул из своей гробницы никуда не денется при всем желании.
– Хорошо, – хотя Фиэль никогда не изучала магию льда, сейчас ее словами можно было замораживать продукты для длительного хранения. – Все выйдите! Стоп! Лонари, останься. Тоже послушаешь, мало ли что со мной потом станет…
– Ты уверена, что нужно во все это впутывать девочку? – скептически посмотрел на нее Тимон. – Стоит ей не удержать язык за зубами, и вам придется солоно. Вам – это жителям Светлолесья. Тем, кто еще уцелел.
– Она рейнджер! – в голосе Фиэль не было уверенности. Пальцы ее сплетались в магических жестах, обеспечивая комнате максимальную изоляцию от внешнего мира, которую только могла создать волшебница. – Она обязана донести информацию кому следует, даже если погибнет весь отряд. Ну же, говори, и не заставляй меня жалеть, что я участвую в этом нелепом фарсе!
– Увядание.
Стоило гоблину произнести всего одно слово, и внутри у Златокудрой что-то оборвалось. Ей мучительно не хотелось становиться наложницей этого странного существа.
– То, что так терзает жителей Светлолесья, – добавил гоблин.
– Ты можешь излечить нас?! – не сдержалась девушка-рейнджер. – Или твой хозяин?! И что он потребует взамен?! Наши души?!
Гоблин проигнорировал молодую эльфийку.
– Кристалл Дня создал ученик Иллариона Шторма, познавшего тайны демонической магии и создавшего второй Кристалл Мира, – сказал он. – Который потом темные эльфы использовали как основу для своей Священной Рощи. Это было три тысячи лет назад.
Фиэли заскрипела зубами так, что они могли раскрошиться:
– И что? Их давно уже нет в живых! Один умер от перенапряжения, второго бросили в каменный мешок, чтобы он сгнил там живьем! Или ты знаешь, где живет маг, способный повторить подвиг одного из великих чародеев древности? Кто это? Сам Зерул? Один из архидемонов? Шаризед? Кто-то из драконов?!
– Ученик действительно умер, – гоблин напрягся, сосредоточился, и в центр колдовской печати спланировала подушка с ближайшей кровати. Всем своим видом сейчас он напоминал ленивого кота, которому не надо абсолютно ни о чем беспокоиться. – Хе. Против меня эта ваша поделка слабовата получилась. Видимо, наносить ее надо было не на доски, а на камни. Или, может, просто на подавление существа с такими возможностями подобная дрянь не рассчитана? А, неважно! Так вот, ученик умер. А учитель жив, чего ему сделается, барану бессмертному? Да еще в одиночной камере, куда посторонним и ходу-то нет. Более того, он даже не сильно спятил за тысячелетия пребывания в заключении. И, если вытащить его оттуда и убрать как можно дальше от ночных эльфов, он без проблем наклепает вам новые Кристаллы. Хоть Дня, хоть Мира, хоть обычные стеклянные. На бусики.
– Проклятье, – из Златокудрой, казалось, разом выдернули все кости. Она нервно рассмеялась и осела на пол как куль с мукой. – Кажется, я только что продала себя в рабство.
Глава 8
За окном что-то взорвалось. Махая в воздухе лоскутными крыльями, вниз упало камнем нечто не слишком крупное и жутко матерящееся прямо на лету. Потом вознеслось вверх, не прекращая сквернословить. Затем опять вниз, только уже не изрыгая непристойности. То ли дыхание у него кончилось, то ли язык прикусил.
– Тебе надо исчезнуть.
Лонари Серебряный Цветок в удивлении уставилась на свою начальницу. Многих слов она могла ждать от Фиэль Златокудрой, но только не этих.
– Причем быстро и так, чтобы тебя сам проклятый король вместе со своей сворой демонов не нашел.
– Но почему? – в голове молодой эльфийки мысли лихорадочно сменяли одна другую. – Из-за этой мелкой зеленой вонючки, что ли? Да он же не опаснее брехливой собаки, даже с учетом магии, едва ли не прущей из всех щелей! Или… он тебе приказал?!
Волшебница недовольно дернула щекой при упоминании своего, мягко говоря, неоднозначного положения:
– Нет! Тимон еще ни разу не воспользовался своим правом принудить меня к чему-либо. Но повторяю: тебе надо исчезнуть. Желательно сильно изменить внешность и спрятаться где-то в крупной общине беженцев. Возможно даже, людской. Все-таки при помощи хирургии и некоторой целительской магии нам под представителей этой расы замаскироваться не так уж и сложно. У меня есть знакомые достаточной квалификации, вот рекомендательное письмо к ним…
– Но почему? – повторила Лонари. Она не желала где-то прятаться. – Даже если мы погибнем, то слова гоблина узнают командиры других отрядов мстителей, а надежнее их и нет-то никого. Ты же сама передавала письма, которые надлежит вскрыть в случае нашей смерти или исчезновения на слишком долгий срок. Хотя я до сих пор уверена, что эта тварь нам просто наврала, спасая свою шкуру.
– За сорок дней, что мы знаем Тимона, выпущенная им в никуда энергия в полтора раза превысила запас среднего природного магического источника. – Златокудрая печально вздохнула и подперла голову ладонью. Мимо окна в последний раз пролетела вверх обсуждаемая ими персона, едва-едва дотянув до высоты второго этажа. Видимо, начальный импульс сошел на нет и теперь, чтобы продолжить летные испытания при помощи батута, требовался еще один взрыв. – Слишком уж масштабно для обычной мистификации, не находишь? Но главное даже не то, врал он или нет, хотя я склоняюсь к последнему. Дело в том, как он на тебя смотрит.
– Как похотливый кобель! – фыркнула было девушка, но осеклась, увидев, как дернулся уголок рта командирши. – Ну и что? Да он же на половину женщин нашего отряда периодически слюни пускает! Сначала на одну, потом на другую!
– Их и даже меня он просто хочет, – объяснила Фиэль. – А тебя он хочет покарать. Причем весьма жестоко. Мне приходилось вращаться в высшем свете. Даже с леди Селеной мы представлены друг другу. Разных я типов повидала. И эта сущность, изображающая из себя очень неадекватного гоблина, опасна как цирковой тигр, затаивший обиду. Сейчас он корчит из себя большого котенка, канючит миску молочка и милостиво дает акробаткам чесать себя за ухом. А потом одним движением откусит голову помощнику дрессировщика, дернувшему его месяц назад за усы.
– Да не может этого быть, – Лонари все еще была практически подростком. Даже понимая, что куда более опытной командирше виднее, она пыталась спорить. – Он вчера, пытаясь показать поварихе из дварфов, как оголодал, укусил ее за задницу! Так она его поварешкой на вершину скалы загнала, хотя местные до того тот утес неприступным полагали!
– Однако потом он слезно просил у нее прощение и порывался самостоятельно вылечить место укуса поцелуями, пока снова не получил по лбу. Подобным образом гоблин ведет себя со многими женщинами, рядом с которыми не видит мужчин. Видно, встревать в уже существующие отношения ему какие-то принципы не позволяют. Но одиночек Тимон явно считает законной целью для своих странных ухаживаний. За одним исключением. И это исключение – ты, – голос Фиэль не предвещал ничего хорошего. – Те слова насчет превращения его в беспомощный обрубок и использования как передвижной источник маны… Рациональные, правильные с точки зрения наибольшей сиюминутной выгоды. Аморальные и отвратительные по любым меркам до полного изумления. Он их запомнил. И не простил. Хм, собственно, такое никто из находящихся в здравом уме позабыть не смог бы.
– Полагаешь, будет мстить?
Смерти Лонари не боялась. Трусы вообще в Светлолесье уже несколько лет не совались. Ну, если только в составе рабских караванов, которые нежить уводила в глубь захваченных земель. Однако и к напрасному риску рейнджеры никогда предрасположены не были, искренне считая лучшей тактикой выстрел в затылок из засады.
– Уверена, – кивнула Златокудрая. – Он не может контролировать свои сиюминутные порывы и плохо анализирует обстановку. В противном случае, вряд ли бы гоблин стал заключать со мной то проклятое пари на виду у всего отряда. Теперь ему приходится сдерживать себя. Иначе я либо потеряю статус главы нашего отряда, либо, скорее всего, его просто прикончит кто-то из бойцов, невзирая на последствия. Однако, как ни горько это признавать, но в долгосрочной перспективе эта тварь планировать умеет. А ум имеет весьма острый.