Римские фантазии (сборник), стр. 79
Джанни Родари
1964
Быть и иметь
Учитель Грамматикус ехал как-то в поезде и слушал разговор своих соседей по купе. Это были рабочие с юга Италии, которые ездили за границу. Они долго работали там, а теперь возвращались на время домой навестить своих близких.
— Я имел поездку в Италию пять лет назад, — сказал один из них.
— А я имел поездку в Бельгию, работал там на угольной шахте, и это было очень трудно.
Учитель Грамматикус слушал их некоторое время и молчал. Но если б вы присмотрелись к нему, то заметили бы, как он сердится и как похож на чайник с водой, которая вот-вот закипит. Наконец вода закипела, крышка подскочила, и учитель Грамматикус воскликнул, строго глядя на своих попутчиков:
— «Имел поездку! Имел поездку!..» Вот опять привычка южан употреблять глагол «иметь» вместо глагола «быть»! Разве вас не учили в школе, что надо говорить «я был в Италии», а не «я имел поездку в Италию»?
Рабочие притихли, исполненные уважения к этому почтенному седовласому синьору в черной шляпе.
— Глагол «иметь» нельзя употреблять в таком сочетании, — продолжал учитель Грамматикус, — это грубая ошибка! Это неправильное выражение!
Рабочие вздохнули. Потом один из них прокашлялся, как бы набираясь храбрости, и сказал:
— Очень возможно, синьор, что вы и правы. Вы, должно быть, много учились. А я окончил только начальную школу, но и тогда мне больше приходилось пасти овец, чем сидеть над учебником. Очень возможно, что это неправильное выражение.
— Конечно, неправильное!
— Вот-вот! И это, наверное, очень важно, не спорю. Но мне кажется, что это еще и очень грустное выражение, очень! Ведь нам приходится искать работу в чужой стране… Приходится оставлять надолго свои семьи, детей.
Учитель Грамматикус растерялся:
— Конечно… В общем… Словом… Однако, как бы там ни было, все-таки надо говорить «я был», а не «имел поездку». Так говорят только немцы. А мы должны употреблять другой глагол: я был, мы были, он был…
— Эх, — сказал рабочий, вежливо улыбаясь, — я был! Мы были!.. Знаете, где бы мы больше всего хотели быть? У себя на родине! Хоть мы и имели поездку во Францию и ФРГ, больше всего мы хотели бы быть здесь, в Италии, никуда не уезжать отсюда, иметь тут работу, хороший дом и спокойно жить в нем.
И он посмотрел на учителя Грамматикуса ясными и добрыми глазами. Учителю Грамматикусу очень захотелось ударить себя кулаками по голове. И он пробормотал про себя: «Глупец! Глупец ты, больше ничего! Ищешь ошибки… Неправильное выражение!.. Ошибка-то, и куда более серьезная, совсем в другом!»
Падающая башня
Однажды учитель Грамматикус приехал в Пизу, поднялся на знаменитую падающую башню, подождал, пока перестанет кружиться голова, и закричал:
— Граждане! Пизанцы! Друзья мои!
Пизанцы посмотрели наверх и засмеялись:
— Ого, наша башня заговорила, выступает с речью!
Потом они увидели учителя, который между тем продолжал:
— Знаете ли вы, почему ваша башня падает? Я скажу вам, в чем дело. Не слушайте тех, кто говорит, будто оседает фундамент или еще что-нибудь в том же духе. Все дело в том, что в фундамент действительно заложена ошибка, только совсем иного рода. Архитекторы, что строили башню, не сильны были в орфографии. Поэтому они и построили башню, которая имела не равновесие, а РАВНАВЕСИЕ. Вы меня поняли? Даже палочка не может удержаться в РАВНАВЕСИИ, не то что башня. Вот, следовательно, и решение проблемы. Надо влить в фундамент хорошую порцию буквы «о», и башня сразу же приобретет равновесие, выпрямится.
— Не бывать этому никогда! — дружно возразили пизанцы. — Прямых башен на свете сколько угодно, куда ни глянь. А падающая есть только у нас, в Пизе. Так зачем же мы станем выпрямлять ее? Возьмите этого сумасшедшего! Отведите его на вокзал и посадите в первый же поезд, который отправляется подальше.
Два стражника подхватили учителя Грамматикуса под руки, отвели на вокзал и посадили в первый же поезд, который направлялся в Гроссето, останавливался на всех полустанках и тратил полдня, чтобы одолеть сто километров. Так что у учителя было время поразмыслить о человеческой неблагодарности. Он чувствовал себя обиженным, как Дон Кихот после битвы с ветряными мельницами. Но не пал духом. В Гроссето он изучил расписание поездов и тайком вернулся в Пизу, решив назло пизанцам все-таки сделать башне инъекцию «о». Случайно в тот вечер светила луна. (Вообще-то не случайно, конечно, а по своему лунному расписанию.) При свете луны башня была так красива, так легко склонялась к земле, что учитель пришел в восторг и залюбовался ею. А затем подумал: «Ах, как же прекрасны бывают иногда ошибки!»
Италия с маленькой буквы
Однажды вечером учитель Грамматикус проверял тетради своих учеников. Служанка сидела рядом и усердно точила ему один за другим красные карандаши, потому что учитель расходовал их невероятное множество.
Вдруг учитель Грамматикус в ужасе вскочил из-за стола и схватился за голову.
— Ах, Боллатти! Боллатти! — вскричал он.
— Что еще натворил этот ученик Боллатти? — спросила служанка. Она уже давно знала всех учеников по именам, знала, кто какие любит делать ошибки, и помнила, что у Боллатти они всегда просто ужасные.
— Он написал «Италия» с маленькой буквы! Ах! На этот раз я отдам его под суд! Я все могу простить, но только не такое неуважение к своей стране!
— Ну уж! — вздохнула служанка.
— Что ты хотела сказать этим своим «Ну уж!»?
— Синьор учитель, что может сказать скромная служанка вроде меня? Карандаши вам точить умею — и то слава богу.
— Но ты вздохнула!
— Ну а как же тут не вздохнуть? Ведь если разобраться по существу…
— Ну вот! — вскричал учитель. — Теперь я должен сидеть и любоваться этой строчной буквой, как будто от этого она превратится в прописную! Дай мне вон тот карандаш, и я немедленно поставлю тут единицу, историческую единицу!
— Я только хотела сказать, — спокойно продолжала служанка, — что, может быть, Боллатти хотел лишь намекнуть…
— Послушаем, послушаем! Теперь мы уже на что-то намекаем! Скоро докатимся до анонимных писем…
Тут служанка, у которой была своя гордость, встала, стряхнула мусор с передника и сказала:
— Вам нет нужды знать мое мнение. До свидания.
— Нет, подожди! И говори. Я весь внимание. Говори же, выскажи прямо свою мысль!
— В общем, вы не обижайтесь. А разве и в самом деле нет Италии с маленькой буквы — всеми забытой? Разве мало таких сел, где нет врача, нет телефона… Разве нет таких дорог, по которым могут пройти только мулы… И разве нет в нашей стране таких бедных семей, где дети, куры и поросята спят все вместе прямо на земле?…
— Да о чем ты говоришь?!
— Дайте мне закончить. Я говорю, что действительно есть Италия с маленькой буквы — страна стариков, о которых никто не заботится, детей, которые хотели бы учиться, но не могут, сел, где остались только женщины, потому что мужчины все уехали в другие города и страны на заработки…
На этот раз учитель слушал ее не перебивая.
— Так что, может быть, ученик Боллатти думал обо всем этом и потому не смог написать название родины с большой буквы…
— Но в этом-то и состоит его ошибка! — рассердился учитель. — Действительно есть, есть еще Италия с маленькой буквы, но я считаю, что ее давно пора писать с большой.
Служанка улыбнулась:
— Ну так и сделайте — исправьте на большую букву! Но не ставьте единицу. Ведь у ученика Боллатти были самые добрые намерения, и за это его обязательно надо похвалить.
— Неизвестно еще, были ли у него эти самые добрые намерения…
Служанка снова села рядом и улыбнулась. Она была уверена, что спасла хорошего мальчика от плохой отметки и — кто знает? — возможно, еще и от крепкого отцовского подзатыльника.
И она опять принялась спокойно точить красные карандаши.