Ангел тьмы, стр. 45
Инспектор почувствовал, как тают его надежды.
– Но когда я высадил их и отправился в город, заметил, что парень оставил на заднем сиденье портфель. Поэтому я сдал задним ходом и ринулся к терминалу. Парень был так рад меня видеть, что обнял и дал двести долларов чаевых. Они как раз шли на посадку, и поэтому я заметил, куда они летят.
Марко широко улыбнулся. Инспектор сгорал от нетерпения.
– Мумбаи, Индия, – гордо объявил водитель. – Вы это хотели узнать?
У Клода Демартена выдался необычайно удачный рабочий день. Офис команды «Азраила» находился глубоко в чреве штаб-квартиры Интерпола и начинал свое существование в качестве клетушки без окон, но благодаря Дэнни Магуайру превратился в чудесную холостяцкую берлогу с мягкими диванами, черной доской и мини-холодильником, набитым дешевой высококалорийной американской едой, которую Клоду никогда не разрешали есть дома.
А что еще лучше, сегодня Клод в одиночку держал оборону. Ричард Стури занимался где-то своими статистическими кривыми, босс по-прежнему торчал в Штатах, а трое младших детективов находились в Лондоне, пытаясь, как с надеждой заявил Дэнни Магуайр, «обаять и взять приступом» Скотленд-Ярд, с целью заполучить файлы с информацией о деле Хенли.
Так что, обновив базу данных и позвонив в парижский банк Дидье Анжу с намерением кое-что прояснить, Клод трижды побил себя в игре дартс, насладился очередной партией «Уорлд оф Уоркраф» и съел два громадных пакета «Читос», что в некоторых районах Франции официально считалось преступлением. Так что, когда зазвонил телефон, он пребывал в прекрасном настроении.
– Интерпол. Команда «Азраил». Чем могу помочь?
– Соедините меня с Магуайром.
Клод узнал голос инспектора Лю. Обычно он казался бесстрастным, но сегодня в нем прорывались нетерпеливые нотки: то ли волнение, то ли гнев, чего раньше Клод никогда не слышал.
– Это срочно.
– Видите ли, помощника директора Магуайра всю неделю не будет в офисе. Он в командировке. Может, я сумею помочь? Я офицер Клод Демартен.
– Нет.
– Ну хотя бы передать что-то? Это инспектор Лю из Гонконга?
Лю молчал. Ему не хотелось обмениваться любезностями с этой французской обезьяной. Он хотел поговорить с главным. С другой стороны, он обладал жизненно важной информацией.
– Вы что-то узнали в Австралии? – не отступал Демартен. – Уверяю, что как только мистер Магуайр позвонит, я попрошу его связаться с вами. Но есть ли что-то важное для нас? Тогда мы быстрее сможем вам помочь.
– Передайте Магуайру, что они в Индии, – сухо обронил Лю. – Если захочет узнать больше, пусть поднимет чертову трубку. – Телефон замолчал.
Индия. Демартен сейчас мог думать только о том, как прекрасно вписываются новости в теорию Стури о том, где Азраил нанесет следующий удар. Немец и без того задирает нос. Теперь же он станет совсем невыносимым.
Не успел он взять телефон, как раздался новый звонок.
– Привет, Клод. Это я.
– Босс! Как раз вовремя! Слушайте, только что звонил Лю.
– Не важно, – оборвал Дэнни. – Немедленно перешли мне лучшие фото всех вдов. Только лица.
– Сейчас сделаю. Но я насчет Лю. Он требует, чтобы вы немедленно перезвонили. Он…
– Немедленно, Клод. Я жду у ноутбука. – Магуайр отключился.
Что это творится с великими детективами? Почему они теперь не дают времени даже закончить фразу?
Сидя на постели в номере отеля, Дэнни смотрел на страницу электронной почты.
Одна минута. Пять минут. Десять. Какого дьявола?! Сколько времени нужно, чтобы загрузить и послать несколько вшивых фоток?
Услышав наконец короткое «дзинь», возвещающее о новом сообщении в запароленной папке «Азраил», Дэнни облегченно вздохнул, но тут же насторожился, увидев отсутствие прикрепленных файлов.
«Снимки сейчас будут, – писал Клод Демартен. – И кстати, инспектор Лю сказал, что они в Индии и вы должны немедленно ему позвонить».
В Индии?! Прекрасные новости! Как и слово «они». Это означало, что Лайза Баринг жива и все еще с… кем? Фрэнки Манчини? Через минуту Дэнни позвонит Лю и узнает всю историю. Как только Клод пришлет чертовы снимки.
Наконец, после того как прошло целое тысячелетие, а на самом деле полторы минуты, в папку упал большой файл, озаглавленный «Вдовы». Дэнни открыл его дрожащей рукой.
Вот они, улыбаются ему через годы, их лица плывут на экране слева направо в хронологическом порядке.
«Анджела Джейкс… леди Трейси Хенли… Ирина Анжу… Лайза Баринг».
Сначала все было не так очевидно. Чисто поверхностные различия: цвет и длина волос, легкие изменения в макияже, а некоторые снимки, как, например, Ирины, были расплывчаты и немного искажены. Возраст творил обычную черную магию, вытравливая паутину тонких морщинок на когда-то гладкой коже. Вес то прибывал, то убавлялся, из-за чего некоторые лица выглядели осунувшимися, в то время как другие – цветущими и даже с хомячьими щечками. Были и другие значительные изменения. Лицо Анджелы Джейкс было самым прелестным, молодым и невинным, не тронутым временем. Рыженькая Трейси Хенли, с другой стороны, казалась жестче и выглядела более искусственно. Хотя Трейси, несомненно, была красива, Дэнни теперь видел, что кончик носа ее был необычно узок, словно она перенесла пластическую операцию. У Лайзы Баринг был такой же маленькой нос, но казавшийся более естественным. Однако лоб более высокий и более гладкий.
С экрана на него смотрели их глаза. Морщинки и гусиные лапки могли появляться и исчезать, скулы, губы и носы могли переделать хирурги, но глаза не изменишь. Темно-карие, как расплавленный шоколад. Грустные. Чувственные. Завораживающие.
Впервые Дэнни посмотрел в них, когда отвязывал Анджелу Джейкс от трупа мужа. То и дело теряя сознание и снова приходя в себя, Анджела открыла глаза и взглянула на него. И жизнь Дэнни навсегда изменилась.
Годы спустя те же глаза заманили в объятия смерти Пирса Хенли. Загипнотизировали Дидье Анжу. Заколдовали Майлза Баринга. Превратили Мэтта Дейли во влюбленного глупца. Издевались над инспектором Лю.
Все лица были разными. Но глаза их выдавали.
«Азраил не «он». «Она». Это одна и та же женщина».
Глава 24
Мужчина ускорил шаг. Переулок был темным и пах пряностями и человеческим дерьмом.
«Шафран, кумин и экскременты, индийская эссенция». Мужчина рассмеялся собственной шутке. Но смех его был нервным, почти истерическим. За ним снова следили.
Лавируя между рикшами и спешащими коричневыми фигурами, он нырнул за лоток пекаря. Узкий проход вел под кирпичную арку и во двор, где в печах пеклись плоский индийский хлеб и лепешки паратха. Любопытные полуголые детишки так и кишели вокруг, заинтригованные белым лицом чужака. Он с колотящимся сердцем разогнал толпу малышей. Второго выхода со двора не было. Если преследователь видел, как он скользнул за лоток, его точно поймают. Поймают и убьют. Милости мужчина не ожидал.
Сначала он думал, что его преследует полиция, но это заблуждение скоро развеялось. Тени, маячившие за спиной, были куда более зловещими. Выходя в город, он чувствовал их присутствие, холодное и угрожающее, словно за ним следовали злобные призраки. Он изнервничался. И ему становилось все труднее принять решение.
Однако на этот раз ему, похоже, удалось ускользнуть. Никто не последовал за ним во двор пекаря. Он осторожно вышел в переулок, прошагал несколько кварталов и оказался на большой улице, где вездесущие рикши уступили дорогу более современным желтым такси. Почти Нью-Йорк. Он вытянул руку:
– «Тадж-Махал-Пэлис», пожалуйста. Поскорее!
Этот человек бывал в барах самых дорогих в мире отелей. «Шато-Мармонт» в Лос-Анджелесе, «Сан-Пьетро» в Позитано, «Пининсула» в Гонконге. Но ничто не могло сравниться по богатству и роскоши с «Тадж-Махал-Пэлис» в Мумбаи. Великолепному смешению мавританского, восточного и флорентийского стилей мог позавидовать любой махараджа. Главный бар выходил в вестибюль – огромное пространство с мраморными полами и сводчатыми алебастровыми потолками. Арку, покрытую изысканной резьбой, поддерживали две колонны из оникса. За аркой начинался бар, погруженный в полумрак и освещенный одними свечами. Обстановка здесь была более интимной, но такой же роскошной: диваны, обитые винно-красным бархатом, такие мягкие, что посетители словно сидели на облаках, и антикварные персидские ковры самых невероятных расцветок. Богато одетые пары смеялись и болтали, их хрустальные бокалы, в которых плескалось вино или лонг-айлендский чай со льдом, сверкали, как бриллианты. Короли на день…