Девочка из города (сборник), стр. 14
Подснежники
А весна развертывалась все богаче, все краше. Неожиданно расцвела старая береза. Наступило утро, и Валентинка увидела ее, всю увешанную темно-красными сережками, всю обрызганную золотистой пыльцой.
Таинственный, заманчивый, темнел за усадьбами лес. Снизу уже что-то зеленело – трава, кусты… Вот если бы можно было пойти заглянуть в эту неведомую лесную страну! Только можно ли это?
Как раз деду понадобилась оглобля. Он взял топор и сказал:
– Ну-ка, девчонки, кому в лес за сморчками надо?
Романок побежал за корзинкой. Таиска проворно сняла полусапожки, бросила их на завалинку и зашлепала босиком по лужам:
– Пойдемте! Дедушка места знает, покажет.
– Дедушка, я тоже пойду? – спросила Валентинка. – Мне тоже можно?
– А почему же нельзя? – удивился дед.
– А босиком тоже можно?
– Ну, это дело твое. Не боишься ногу напороть – иди босиком.
– Тогда подождите, не уходите! Я сейчас!
Валентинка вбежала в избу. Никого не было: Груша в школе, мать на работе. Она поспешно сняла свои худые ботики и башмаки и сунула под приступку. Пробегая мимо лежанки, она нечаянно зацепила ремешок желтой сумочки, лежавшей на подушке. Сумочка упала, и заветные картинки выскользнули на пол, развернувшись веером. Вот избушка под снегом, вот караван в пустыне, вот корабль Магеллана, плывущий в неведомые страны… Валентинка схватила их и как попало засунула в сумочку. Пусть куда хочет плывет Магеллан! Валентинка идет в лес, в настоящий дикий лес! Она босиком побежит по лужам и по свежей траве, и они пойдут через поле, и, может быть, она отыщет настоящий, живой гриб! Пускай Магеллан плывет куда хочет!
Дорожка бежала полем. Колхозницы пахали землю. Валентинка видела в книжках, как пашут, но там всегда были нарисованы мужчины… Ну что ж – нынче война. Мужчины ушли воевать, а женщины взялись за плуг.
А кто это там пашет на рыженькой лошадке? Кто эта женщина, такая слабая на вид, но такая ловкая и умелая? Она не дергает беспрестанно вожжами, не кричит без толку на лошадь, но лошадь у нее идет ровно, и плуг под рукой этой женщины не виляет в стороны, а ведет прямую, глубокую борозду… Кто эта женщина в такой знакомой голубой кофточке, выцветшей на плечах?
И Валентинка узнала:
– Смотрите, смотрите, вот наша мама пашет!
Нежной прохладой, влажными запахами, звонкими птичьими разговорами встретил их лес. Деревья были еще голые, но на кустах уже развернулись почки. А внизу, приподняв почерневшую прошлогоднюю листву, пышно и весело красовались цветы. Они заполнили все лесные прогалины: лиловые, красные, розовые среди темных мохнатых листьев.
– Дедушка, что это? – удивилась Валентинка. – Смотри, на одной веточке разные цветы?
– Это медуница, – ответил дед. – А что разные цветы, так что же: те, что лиловые, постарше, а те, что розовые, помоложе…
Немного дальше, в тени широких елок, еще лежали пласты снега. Но цветы росли и возле самого снега, и даже сквозь снег пробивались нежные зеленые ростки.
Таиска и Романок пошли вдоль опушки на вырубку – там, возле пней, весной родятся сладкие грибы сморчки. Но Валентинка осталась возле деда.
А дед рассказывал. Лесные цветы – это первые весенние цветы. Другие только еще в семенах просыпаются, а у этих под черной листвой уже и почки и бутоны готовы. Чуть снег посторонился – они и выскочили!
Дед показал Валентинке ветреницу – легкий белый цветок, задумчиво глядевший из полумрака чащи. Раскопал слой листвы, и она увидела закрученные спиралью бледные ростки папоротника. Отыскал для нее странное растение – петров крест. Почти целый год живет оно под землей и только ранней весной, когда еще светло в лесу, выкидывает из-под земли толстый чешуйчатый стебель и начинает цвести, а потом снова убирается под землю. Правда, эти чешуйки вовсе не похожи на цветы. Ну что же? Каждый цветет как умеет.
Все удивляло Валентинку, все приманивало ее: и лимонная бабочка, прилетевшая на медуницу, и красные шишечки, чуть наклюнувшиеся на концах еловых лап, и лесной ручеек в овражке, и птицы, перелетающие с вершины на вершину…
Дед выбрал деревце для оглобли и начал рубить. Звонко аукались Романок и Таиска, они уже шли обратно. Валентинка вспомнила о грибах. Что же, она так и не найдет ни одного? Валентинка хотела бежать навстречу Таиске. Недалеко от опушки, на краю оврага, она увидела что-то голубое. Она подошла ближе. Среди легкой зелени обильно цвели яркие цветы, голубые, как весеннее небо, и такие же чистые, как оно. Они словно светились и сияли в сумраке леса. Валентинка стояла над ними, полная восхищения.
– Подснежники!
Настоящие, живые! И их можно рвать. Ведь их никто не сажал и не сеял. Можно нарвать сколько хочешь, хоть целую охапку, целый сноп, хоть все до одного собрать и унести домой!
Но… оборвет Валентинка всю голубизну, и станет прогалинка пустой, измятой и темной. Нет, пусть цветут! Они здесь, в лесу, гораздо красивее. Только немножко, небольшой букетик она возьмет отсюда. Это будет совсем незаметно!
Когда они вернулись из лесу, мать была уже дома. Она только что умылась, полотенце еще висело у нее на руке.
– Мамушка! – еще издали закричала Таиска. – Мамушка, ты гляди, каких мы сморчков набрали!
– Мамка, давай обедать! – вторил Романок.
А Валентинка подошла и протянула ей горсточку свежих голубых цветов, еще блестящих, еще пахнущих лесом:
– Это я тебе принесла… мама!
Гуси-лебеди
Аниска
Это было интересное зрелище. Розовый дождевой червяк высунулся на свет возле самого муравейника. Муравьи вцепились в него и начали вытаскивать из земли. Червяк, видно, почуял недоброе. Он уперся. А потом и совсем испугался, заворочался, начал пятиться обратно в землю. Но муравьи не давали ему уйти…
Аниска сидела над ними неподвижно. Муравьи бегали по ее босым ногам, но не кусались – никогда муравей не тронет человека, если его не пугать. Изредка она поднимала ресницы, оглядывалась на густые березки, осыпанные острыми солнечными огоньками, на мохнатые сосенки, на коричневые иглы муравейника, теплые и блестящие под солнцем, на цветущие лесные травы… И, улыбнувшись неизвестно чему, снова устремляла свои темно-серые, немножко косые глаза на червяка и муравьев.
Низко, почти над головой, пролетела любопытная синичка. Села на куст и поглядела на Аниску сначала одним глазом, потом другим: «Что это? Человек сидит? Или так, растет что-то?…»
Аниска улыбнулась:
– Что смотришь?
«Человек!» – в страхе чивикнула синичка и скрылась.
Аниска снова опустила глаза:
– Вытащили!
Муравьи волокли червяка к себе в муравейник. Червяк скорчился, уцепился за траву. Тогда черные хищники навалились на него и розняли на две половинки.
Аниска, удивленная такой свирепостью, смотрела, как они запихивали червяка в отверстия муравейника.
– Аниска, ау!
– Аниска, ты где? Ты что делаешь?!
Аниска встала. Девочки пробирались к ней сквозь кусты.
– Чего нашла? Чего нашла? – звонко и торопливо, как птица, повторяла Танюшка. – Что смотришь?
Она заглянула своими быстрыми черными глазами в Анискину корзинку. В корзинке топорщились сухие еловые шишки – Аниска набрала разжигать самовар.
– Ничего? А почему здесь сидишь?
Аниска помедлила – рассказать или не надо?