Мистерия (СИ), стр. 32
— Ну, прости. — Она ластилась к нему кошкой. Сбросила пропахшую дымом и печеной картошкой ветровку на кресло, хотела, было, переодеть и джинсы, но не стала — так и забралась, царапая серебристую униформу приставшими к штанинам ежиками репея, на колени, обняла за шею.
— Я на Магии была. Говорила с Майклом и Марикой, задержалась, чтобы поужинать. Они так искренне зазывали…
— А меня кто зазывал домой?
— Я. — Она улыбалась ему в шею, ерошила пальцами волосы на затылке, елозила губами по теплой коже, неслышно мурчала. — Как здорово, что ты вернулся. Очень здорово. В «аквариуме» все завершилось?
Дрейк не стал уточнять, что такое «аквариум», — привык, что Бернарда постоянно давала вещам новые имена собственные, а после долго хихикала над ними.
— Да, я поставил процесс на автомат, дальше постройка будет идти по заложенным данным.
Автомат. Ничего себе! Теперь все эти рыбки-звездочки сами собой выстроят в неведомых краях огромные инкубаторы. Слишком глобальные процессы, не умещающиеся в ее сознании по сложности. Дина отбросила мысли о собственной мозговой (по сравнению с Дрейком) никчемности в сторону: вечер дома, вместе — невероятное и нежданное чудо…
— Какое пьем сегодня?
Как давно они, оказывается, вот так просто не сидели за столом. Кончик ее носа, уткнутый в его мягкую улыбку, близость теплого тела, исходящее от него чувство успокоения и защищенности, проницательный, теплый и чуть уставший взгляд серо-голубых глаз.
— Твое, что ты привезла из Фралции.
— Франции…
Он иногда подтрунивал над ней, тоже коверкал слова, знал, что она не удержится и поправит, и тогда он обязательно заставит ее умолкнуть на полуслове касанием собственных губ.
— Как ты его называла? Жоболе?
— Божоле!
— Нет, Жоболье.
— Божолье! Тьфу…
И они тихо рассмеялись от шутки, понятной лишь двоим. Тепло, уют тихой гавани, что укрыла их ненадежным щитом во время шторма, — пусть всего лишь минута счастья, но эта минута — «их» минута. Короткая, но целиком и полностью.
Глава 5
Прежде чем случилось то, что навсегда изменило течение серых, похожих друг на друга, как песчинки в пустыне, будней, она «проводила» еще троих.
Высокий и плечистый мужчина, подошедший к ней во время краткосрочного сна-медитации, попросился в Каримф.
Тайра какое-то время рассматривала его вылепленное, будто из гипса, лицо, вьющиеся светлые волосы, крепкие ноги и широкие идеально чистые босые ступни, затем равнодушно пожала плечами.
— Поделишься энергией.
Полупрозрачный дух легко согласился. Шли около часа, затем незнакомец, выполнив обещание и обдав Тайру теплым лучом, нырнул в свод-окно и исчез за пределом незнакомого мира.
Каримф она не разглядела — ни к чему травить душу. Передернулась, попыталась распределить подаренную телу энергию и зашагала в обратном направлении. Прикрыла невидимым пологом колышущуюся в сознании развернутую карту Криалы, что, кажется, прижилась там и теперь возникала по первому требованию, и отправилась искать следующего «гостя» — вдвоем всегда веселее, нежели в одиночку.
Нашла некоторое количество часов спустя — женщину. Явно заплутавшую в тумане, скитающуюся среди клубов невоплощенной энергии уже не первые, судя по написанной на узком лице панике, сутки.
— Куда тебе? — Спросила просто.
Женщина отшатнулась — приняла за очередную тень — шарахнулась назад и едва не упала на землю.
— Я — проводник. — Именовала себя Тайра устало. — Могу довести до цели, если поделишься энергией.
«Хорошо, что тот, в простыне, сам предложил обмен. А то бы и не знала, чем взымать за услуги…»
— Энергией?
Голос оказался подстать глазам — напуганный, робкий, потонувший в безнадеге.
Она что, впервые в жизни медитировала и сразу провалилась в Криалу? Вот ведь волшебница-недоучка.
Тайра пожурила себя за цинизм — наверное, Коридор делал ее равнодушной к чужим страданиям. А, может, то были последствия отданной муару души.
— Ты спишь где-нибудь у себя в мире, а дух твой скитается. Зачем он пожаловал сюда, что ты хотела найти?
— Найти? Я не искала, это все кошмарный сон. Я просто хочу проснуться, я хочу домой.
Узкий подбородок незнакомки дрожал; Тайра подумала, что тоже хочет домой, но не заявлять же об этом вслух? Не садиться кружком, не складывать руки на колени и не вытирать друг другу сопли носовыми платками?
— Как зовется твой дом?
— Домом. Нужен… адрес? Это в Мельбурне…
— Мельбурн — так зовется твой мир?
— Нет, это город.
— А мир как называется?
— З…Земля.
Тайра длинно и протяжно вздохнула, сдержала язвительное замечание о том, что земля — это то, что находится под ногами — почва, а ей бы название мира — М-И-Р-А, а не одной из его составляющих — и уже хотела задать наводящий вопрос, когда на задворках сознания, где с готовностью развернулась — вынырнула из-под полога — знакомая карта, засветилась одна из точек.
Земля. Терра. Pamant. Aarde. Zeme. Vero… — поплыли названия на незнакомых языках.
Земля. Действительно… Есть такой мир. И не так далеко — по внутренним часам всего час пути и почти без вращений реальности, а то так и тошнит от них.
— Пойдем. Я знаю, где это.
В черных глазах дрожащей, одетой в белый с кружевами балахон до колен женщины вспыхнула надежда.
— А чем, вы говорите, надо поделиться?
— Благодарностью. Благодарить ты умеешь?
— О-о-о, это да!
— Вот и прекрасно. Тогда держись за моей спиной и не ступай вбок.
— Хорошо. Я все сделаю, как скажете.
Ким часто говорил о великом Предназначении, о Пути, о надобности каждого живущего найти собственное место в мире. И неужели служение «проводником» и есть ее Путь? Может ли статься, что предназначение Тайры — выводить заплутавших духов из коридора в реальные физические миры, оставаясь неспособной переступить ни одну из границ? Не для того ли она родилась, росла, была отдана родителями в Пансион, терпела унижение наставниц, а после и Раджа, чтобы однажды оказаться в тюрьме, а после вот так просто и бесцельно отдать душу?
Какой глупый путь… Плохой путь — тоскливый и неинтересный. Но Старшие не благоволили ее смерти, не позволили муару забрать и плоть, значит, для чего-то это было нужно? И не вмешивается ли Тайра, провожая путников по пространству Коридора, в причинно-следственные связи жизней тех, кого доводит до цели? Может, было бы правильным тому закутанному в простынь мужчине, попасть не в Тируан, а случайно зайти в соседнюю дверь? Белобрысому шагнуть не в Коримф, а проснуться с осознанием провала, неудачи? А этой даме и вовсе никогда не проснуться на Терре, доставшись, как и Тайра, на созерцание теням.
Где ответы? Какие они?
— Пришли.
— Да? Как хорошо… Как быстро. Что теперь я должна делать?
— Сказать мне «спасибо». Только искренне, от души.
Незнакомка постаралась: обдала Тайру таким потоком любви, будто то была ее родная дочь, не меньше.
После ее ухода, тело еще долго пересбрасывало энергию то сверху вниз, то снизу вверх, пытаясь равномерно уложить ее между макушкой и двумя ступнями. Почти мучительный процесс, но сладкий и даже приятный. Каждый раз после такого Тайра становилась сильнее.
Но по-настоящему сильной она стала тогда, когда встретила и довела до цели путника номер четыре — воистину великого мага, попросившегося в Альгхаиллу: тощего, как скелет, высохшего человека в набедренной повязке и с воткнутой в волосы костью. Кольцо в носу, тонкий деревянный посох и нарисованный на теле череп: Тайра всю дорогу боялась, что в спину ей вот-вот ударит смертельное заклятье. Глупый страх, беспочвенный, но дорога длилась почти сутки, а маг позади не светился и прозрачным не был. Он был первым из тех, кто пришел в Криалу в физическом теле и первым на ее памяти, от кого шарахались даже тени, — человеком без души. Наверное, не просто без души — служителем Нижнего Мира.
Указанную Альгхаллу она даже не стала рассматривать; довела, сообщила «здесь» и собиралась безо всякой награды сбежать, когда морщинистый мужчина с неприятным обглодком человеческого тела в волосах произнес: