Мистерия (СИ), стр. 23
Да, той «Принцессы Нури», пакетики которой она таскала в Нордейл, больше не было, как не было больше и девчонки, что когда-то жила здесь: ходила на работу в Сократ, читала вечерами книги по эзотерике, подолгу сидела за компьютером и все ждала — ну, когда же что-то изменится? Когда в жизни произойдет что-то существенное?
Только сейчас она поняла, что что-то существенное происходит постоянно, ежеминутно. Мысли, выводы, поступки, встречи — некоторые действия незаметны и как бы «не в счет», но все они куда-то ведут — к новому витку на дороге жизни, к изменениям, к течению пространства и тебя в нем. Какое слово считать существенным — то, которое сказал или то, которое так и не произнес? Какой шаг считать правильным — совершенный или нет? Когда именно наступаешь ногой на невидимую точку невозврата, все глядя вперед, все ожидая, что еще бы вот-вот, еще чуть-чуть…
Ей хотелось поговорить. Сесть, как когда-то в кресле, рядом с матерью, и рассказать ей все. Про беды в Нордейле, про рушащийся мир — любимый мир, про неночующего рядом Дрейка, про тревоги по поводу друзей. Рассказать, что существует, оказывается, страшный коридор, и кому-то придется в него идти — нет, не ей… Нет, мам, не волнуйся, ее туда не отправят…
И что бы ответила мама? Нашлись ли бы правильные слова или же это только иллюзия, что дома всегда защищено, что тебя здесь всегда поймут? Память из детства, непреодолимое желание прижаться, зарыться под невидимый пух теплого крыла, пересидеть.
А там все наладится. Всегда налаживалось.
Она несколько минут смотрела на шершавые, уже совсем не зеленые и безжизненные листья фиалки, но так и не придумала, выкинуть цветок или нет? Поливать бесполезно, а в мусорное ведро… душа не лежит.
Скрипнули ножки кровати, прогнулся матрас. Дина сбросила с ног промокшие еще в Нордейле носки, поправила подушку и легла прямо поверх старого протертого покрывала. Вытянулась в полный рост, закрыла глаза.
Серовато-белый потолок, пыльные книги на полках, погашенный монитор и шумящие за окном ветви деревьев.
Отсюда все началось.
Но не здесь и не сейчас все закончится.
Он пришел. Пришел этим вечером домой. Усталый, но не злой, фонящий, но не до состояния «неприкосновенности», с пригасшей, как покрытый пеплом уголек, но все же улыбкой. А, главное, он пришел, чтобы переночевать дома, и она радовалась. Лежала на теплом плече, вдыхала родной запах, наслаждалась прикосновением мужских пальцев к плечу, их неспешным поглаживаниям. Но больше всего наслаждалась ощущением «снова вместе». Пусть тяжело, пусть не самые лучшие времена, но даже такие лучше переживать вдвоем, а не поодиночке.
— Выбрали четверых. Аарона, потому что у него отлично соображает голова и потому что он быстро умеет ориентироваться по ситуации, плюс, хороший лидер и боец. Доктора, потому что, в случае надобности, он сумеет подлатать ранения. Хотя, боюсь, что все ранения, которые они могут получить, будут не физические, а, скорее, энергетические, и Стив навряд ли сумеет таким помочь. Они не подготовлены, никто не подготовлен к такому. Будем надеяться на щиты, что еще остается?
Дина не перебивала, просто слушала. Ровное дыхание, стук сердца, шум дождя за окном. Хорошо, что здесь нет фиалки. Хорошо… или плохо?
— Вот Баал подойдет этому месту лучше всего — жаль, таких, как он больше нет.
— Каких?
— Он полудемон. Рожден от человеческой женщины и демона — свет его души куда более тусклый. Ему в Коридоре будет почти безопасно.
Надо же, она не знала… Полудемон. Черноволосый красавец — всегда молчаливый, всегда угрюмый, всегда один. Теперь становилось отчасти понятным «почему».
— Он тоже может забирать души?
— Может.
— И заключать «договора»?
— Да. И это тоже. Он ведь не зря выбран на роль Карателя — он видит людей не так, как видят их другие.
— Получается, он и желания может исполнять? Ведь демоны, прежде чем подписать «договор» исполняют желания?
— А тебе приспичило исполнить одно?
Дрейк улыбался в темноте спальни.
— Я просто спросила…
— Он может влиять на ход судьбоносных событий, да. С разрешения, конечно.
И забирать души через Коридор. В таком случае, он должен быть там «завсегдатаем»…
— Значит…
Ее перебили — поняли вопрос до того, как он прозвучал.
— Нет, это не значит, что он знает там все дороги. Баал редко забирает души, куда чаще он выступает для людей Проводником обратно в их прежний мир, а не в ад через Криалу. Мы не отправляем отсюда в ад, мы отправляем их обратно. Даже идиотов.
Бернарда замолчала, задумалась, а Дрейк добавил.
— Я встрою им в щиты возможность эвакуироваться из Коридора. На случай тяжелого ранения. Проблема в том, что «выпрыгнуть» из него можно только раз, и если все выпрыгнут до того, как найдут книгу, миссия провалится — второго шанса не будет. Криала не позволит войти в нее еще раз. По крайней мере, так сказали Фурии.
— То есть нельзя эвакуироваться заранее?
— Нельзя. Но и умирать там нельзя. Раненых я сумею подлатать, а вот умерших воскресить не смогу. Даже тела оттуда не смогу достать.
Тела. Страшное слово, черное, покрытое тленом. Не думать, не думать, не думать…
— Они справятся, Дрейк. Смогут.
— Я надеюсь.
Тяжелый вздох и печаль в воздухе. Невысказанное «я отправляю их на смерть».
Дина уткнулась носом в теплую шею, погладила покрытый щетиной подбородок и прошептала:
— Ты учил меня верить, ведь так?
Нет ответа. Но он ей и не требовался.
— Вот и верь. Даже не вздумай сомневаться, верь. — Затем, почти случайно вспомнив, что упоминания о «четвертом» участнике экспедиции так и не прозвучало, спросила: — А кто еще идет? Помимо Аарона, Стива и Баала?
— Дэйн.
— Ты его все-таки пустил?
Дрейк кивнул. Какое-то время молчал, затем невесело усмехнулся.
— Пустил. Потому что этого медведя проще убить, чем остановить. Будем верить, что я сделал это не напрасно.
Глава 4. Криала
Трава казалась блеклой, выцветшей, полупрозрачной и почти не чувствовалась под пальцами, но сидящая на земле Тайра продолжала водить по ней ладонью. Серые мраморные плиты под ногами, выложенный камнями край клумбы.
Мимо ходили люди: мужчины, женщины, солдаты, торговцы. Она могла различать их лица, складки на одежде, видеть украшения на пальцах, даже слышать голоса — невнятные и иногда расплывчатые, но голоса. Звуки.
Кусок города, такой же призрачный, как и все остальное здесь, утопал в сероватой дымке, растворялся в ней, пропадал. Наверное, это Оасус.
Выхаживающие по краю площади прохожие не видели сидящую на земле у края клумбы девушку, а она почти не смотрела на них — что толку? Призраки. Такие города уже встречались ей на пути — все разные. Иногда знакомые, иногда нет — все, как один, бесцветные, сотканные из тумана — клубящейся энергии коридора.
Тайра терялась во времени.
Сколько она провела здесь? Сутки, двое, больше? В этом месте не хотелось есть, пить или спать, почти не хотелось мыслить, но она заставляла себя — изредка мучительно и насильно раскручивала шестеренки мозга, чтобы те не застопорились окончательно и не позволили забыть о том, где она, кто она и зачем.
Она все же спала. Неспособная определить, утро это или вечер, просто ложилась на землю, отдыхала, хоть совсем не чувствовала усталости, закрывала глаза и подолгу лежала, чтобы через какое-то время подняться и вновь брести без цели и направления.
Они встречались часто — туманные города, куски знакомого и незнакомого мира, люди. А иногда пропадали вовсе. Чаще городов ей встречались странные клубящиеся темные существа — тени, зависшие на одном месте или же движущиеся — их она обходила стороной, хоть последние не обращали на путницу ровным счетом никакого внимания.
Но они смотрели, знали, что она здесь — чувствовали.
Белесая трава не радовала. Трава должна быть зеленой, живой, сочной, но в отсутствии настоящей Тайра, не отрываясь, смотрела на эту. Снова и снова пыталась ее потрогать — тщетно.